Легенда об Уленшпигеле

Начну с того, что эта книга многие годы простояла на полке, не вызывая желания читать её. Она ждала меня, не ведая, что отторжение вызывает всё: мягкая обложка, пожелтевшие страницы, слово "легенда" в названии, которые я не понимаю, пока мне их не разжуют и в рот не положат, непонятное имя Уленшпигель... Но для того и существуют и игры на ЛЛ, дабы мы расширяли свой кругозор.
Итак, вроде бы простецкий паренёк Тилль Уленшпигель, его возлюбленная Неле и его друг Ламме Гудзак, этакий добродушный увалень, способный отомстить за свою жену... едой. В их лицах, а так же ещё в лицах родителей Тилля, Клаас и Сооткин, писатель показывает горести народа народа Фландрии, а король Филипп II вместе с монахами, рыбником, сделавшем донос на Клааса, - олицетворяют причину этих горестей. Тилль хочет не только отомстить за отца, но (не много и не мало) спасти Фландрию от непосильного гнёта.
Это своего рода революционный роман, но читается очень интересно. Своеобразный язык книги буквально притягивает, необычность поступков героев становится понятной на фоне инквизиций церкви, а желание Уленшпигеля не только защитить слабого, но и посмеяться над глупым, - это будет притягивать к книге не менее интересного сюжета. Для любящих размышлять о жизни в конце книги кроется изюминка: семь грехов могут обернуться семью добродетелями. Каким образом - не скажу, а то меня могут обвинить в ереси и сжечь на медленном костре. Ну, вы понимаете, время-то трудное...

Зарождение бельгийской литературы произошло во второй половине 19 века, а точнее, в 1867 году, когда вышел роман Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле» – так утверждает автор предисловия.

В основе романа – события первого этапа Нидерландской революции (в целом она длилась 80 лет), предшествовавшие ей годы и народные предания. Его герои олицетворяют народ Фландрии: Клаас (отец) – мужество, Уленшпигель – дух, Неле (невеста) – сердце, Ламме (друг) – утробу. К слову, в шестнадцатом веке в Нидерланды входила, например, Бельгия и некоторые области Франции, что тоже неплохо бы знать перед тем, как возьмётесь за чтение сего шедевра мировой литературы (я не в теме, просто умею пользоваться интернетом).

«Легенда об Уленшпигеле» почему-то напомнила «Кентерберийские рассказы» Чосера – пошлыми шуточками, построением диалогов или структурой, сиё мне неведомо.

– Ваше величество! – продолжал Уленшпигель. – Прежде чем меня повесят, подойдите, пожалуйста, ко мне и поцелуйте меня в те уста, которыми я не говорю по-фламандски.

– Вот я сейчас палку возьму! – пригрозила хозяйка.
– Возьми лучше мою, – предложил Уленшпигель.
Хозяйка прыснула.

Впрочем, Чосер, хотя и читала его давно, показался занимательнее.

Так вот, пол книги этот самый Тиль идёт до Рима, где ему нужно получить бумажку об отпущении грехов, и обратно. По дороге он пытается прокормить себя разным трудом, развлекаясь, как может (подозреваю, что эта часть относится к заявленным народным преданиям). А когда его отца сжигают как еретика, решает отомстить королю и присоединяется к революционерам. Путешествуя по стране со своим другом Ламме, он передаёт секретные письма, мешочки с золотом и т.п. Во второй части большое место уделяется политическим событиям, упоминаются пытки, которым подвергались предполагаемые еретики. Но зверств не так, чтобы очень много, хотя некоторые отзывы и говорят об обратном. Не произвели они на меня какого-то сильного впечатления.

Причина кроется в стиле изложения, на мой взгляд. Герои, может, и олицетворяют народ Фландрии, но не живых людей, вызывающих не то что сочувствие, а хоть какие-то эмоции. К этому примешиваются искусственные, пафосные, ни-о-чемные диалоги и шутки сомнительного юмора уровня детского сада.

Короче, Тиль Уленшпигель – обычный балабол без царя в голове, который в любой непонятной ситуации начинает петь. Может, таковым и должен быть дух народа, фиг его знает. «Утроба» вышла поинтереснее, на мой взгляд.

В общем, ознакомилась с великим бельгийским романом, но, к сожалению, не прониклась. Зато пополнила словарный запас новой фразой. Думаю, пригодится в беседе с котом-рецидивистом:

Чего ж ты так злобно пучишь на меня свои буркалы?

Ушла беседовать.

При всей моей любви к трикстерам (даже к Хитрому Петру, который постоянно колошматит другого моего любимчика — Ходжу Насреддина), сдружиться с Тилем Уленшпигелем в интерпретации Шарля де Костера я не смогла. Впрочем, я догадываюсь, почему так. Мне нравится, когда трикстер сверкает свои до блеска отмытым шпигелем сам по себе, дурачит там, дурачит сям, борется с каким-нибудь конкретным пройдохой, а потом уходит в закат с криком: "Шалость удалась!" Тут же он стал символом целого течения, одним из лидером и вдохновителей революционного движения, и это меня печалит. Трикстер должен быть один, а если он и объединяется с кем-то для проделки, то один раз. Не на постоянной основе. Трикстер на контракте теряет самого себя.

Хотя, с другой стороны, обстановка во Фландрии в то время была как раз такова, что место для Уленшпигеля было только посередь баррикад — а где ещё он мог бы находиться?

А вот первая часть мне нравилась. Уленшпигель в ней был "прямым" (в противовес "кривому") зеркалом для правителя Филиппа. Одна глава про его отношение к дамам — одна про Филиппа. Про отношение к животным — у обоих. Про отношение к родственникам — у обоих. Но важнее всего — отношение к смеху. Жестокий Филипп, даже делая свои гадкие делишки для собственного удовольствия, никогда не смеётся и даже не улыбается. Уленшпигель же, напротив, даже в горестные минуты, когда пепел отца стучит ему в сердце, старается приободрить себя и окружающих шуточками, пусть и далеко не всегда изысканными. А тут нечего мудрить. Поэтому Уленшпигеля невозможно уничтожить, смех может только затихнуть, но исчезнуть — никогда. А уж про революционный катализатор в виде сатиры, насмешек и прочего даже говорить нечего.

Гораздо больше мне понравились второстепенные персонажи. Конечно же, Ламме Гудзак, который бесконечно хранит верность двум вещам: собственной сбежавшей жене и своему брюху. Чем-то напомнил монаха Тука при Робин Гуде, вот только Тук был мастак в драках, а Ламме разве что поварёшкой может убить кого-нибудь, полезшего к нему на кухню раньше времени. Да и то пожалеет. А интереснее всего безумная Каталина, которая сначала сошла с ума от любви, потом от пыток. И её крики: "Выпустите душу наружу!" страшным рефреном проходят через всю книгу.

Прочитать эту книжку, конечно, стоит. Тем более, не так уж и много представителей бельгийской литературы мы можем оценить. Я посмотрела два самых распространённых перевода: Горнфельда и Любимова, оба показались неплохими, хотя построчно не сравнивала. Нахваливать, впрочем, книжку не буду. Не моё.