Шшшш, слушайте.
Родились, росли, взрослели, влюблялись, брали, отдавали себя, родили детей, не родили детей, предавали, были верны, убивали, умирали, приносили жертвы, звали из омута, были равнодушны, жестоки, доверчивы, откровенны, спасались бегством, гнались, тонули, хватали налима за усы, смотрели в щучью пасть, глотали гнилую воду забвения, вины, страха, ужаса. Большая семья - разобщённая, многоликая, не сознающая себя, но крепко повязанная кровью и водой.
Другой Кузнецов. Не певец красоты насилия и зашитых ртов, не подпевала Горалик о любви и отрицании отрицания. Многопланово, причудливо, запутано. Очень мрачно. Местами чуть ли не сорокинские эксперименты с текстом - от сказки до соцреализма, и этот нескончаемый внутренний монолог отчаявшегося, монолог-самооправдание, запойный, слезливый. Совсем не обязательно запоминать, кто кому кем приходится - все эти бабушки, внучки и внуки, внебрачные дети, дети любимые и брошенные, жёны единственные и нет, одержимые материнством истерички, молодые и красивые гедонистки, одинокие продавщицы, самодостаточные менеджеры, неупокоенные души, которые не оставили после себя следа, и потому томятся, всплывают на поверхность, заглядывают тебе в глаза со дна чашек, бокалов и суповых тарелок. Любая вода - дверь, окно, лаз, эскалатор наружу.
Все эти несостоявшиеся художники, но состоявшиеся алкоголики, прочь эти красивости о переизбытке таланта, о стремлении алкоголика стать морским завитком - красиво, но ведь неправда. Видала я алкоголиков - никакой романтики, никакой поэзии.
Все эти люди - капли, брызги, утопленники в омуте истории.
Налей в хрустальную стопку темной воды, выпей до дна, за здравие и за упокой, за живых и мертвых, за подводных жителей, земных людей, за древних богов. А на прощание – кинь монетку в омут, кинь, чтобы вернуться, чтобы узнать эту воду; узнать, когда ледяной холод коснется твоих ступней, потом коленей, бедер, груди. Тогда ты вспомнишь: ты уже был здесь, ты плавал с нами, ты знаешь – не так уж и страшно тут, под водой.
Не страшно, нет, совсем не страшно.
Ничего подобного. Страшно. Очень.
Оценка моя значит не равнодушие, а неприятие этого ужаса и мрака. На поверхности мне всё же нравится больше.