Ведь не с бухты-барахты лег на общинную Россию ельцинский олигархат – бесчеловечная людоедская система. Лег и держится на штыках по сей день. Все более укрепляясь, наглея и дожевывая страну.

Михаил Полторанин, бывший активный соратник Ельцина, его министр печати и информации

© Кремлёв С., 2013

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

От автора

Я хотел написать эту книгу давно и давно выбрал для нее название, которое, как, очевидно, понял уже читатель, отсылает его к названию фильма Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли».

Летом 1993 года я случайно оказался на встрече с Говорухиным и вступил тогда с ним в спор, насколько это было возможно для человека из зала. До моей первой книги «Россия и Германия: стравить!» было еще почти десять лет, и какой-то там Брезкун (даже не «какой-то там Кремлев») на долгое внимание «мэтра» рассчитывать не мог.

Тем не менее, довел я тогда Говорухина до белого каления. А сказал-то всего лишь, что почитаемые им Андрей Сахаров и Солженицын – это государственные и социальные преступники, и сам Говорухин – из их же компании. Прав же он в том, что его, Говорухина, роль в событиях последних лет была существенно более скромной по сравнению с ролью этих двух выдающихся разрушителей СССР, поэтому он сам совершил социальные преступления намного меньшего масштаба, чем они. Но говорю я это не для того, чтобы его обвинить… Что было – то было. Однако не пора ли понять, что разрушение СССР – процесс неестественный и надо как можно быстрее начать процесс собирания? И что в этом Говорухин и ему подобные могут быть полезны – если покаются и начнут искупать преступления делом.

И сказано-то было мной не так уж много, а «мэтр» взвился и, как мне потом передавали, заявил, что никогда ранее не сталкивался с таким жестким оппонентом…

Грустно все это.

С того дня прошло уже почти двадцать лет, я написал и издал немало книг, и, в основном, это были исторические исследования. И хотя в каждом из них я выводил читателя на проблемы сегодняшнего дня, ощущалась настоятельная необходимость сказать более подробно о своем взгляде на настоящее и будущее.

Сейчас я это и делаю, хотя и в этой книге не избегаю исторической ретроспективы. Но это, на мой взгляд, и есть верный подход. Ведь, если вдуматься, будущее начинается не в настоящем, а в прошлом. Кто-то метко заметил однажды, что будущего вообще нет, а есть настоящее, вытекающее из прошлого.

Наше настоящее, которое каждый день преобразуется в будущее, устраивает сегодня мало кого. Но, к сожалению, мало кто пока согласен и с классической мыслью Маркса о том, что философы лишь различным образом объясняли мир, в то время как необходимо изменить его.

Да, на одном объяснении мира далеко не уедешь, мир надо изменять. Но чтобы его изменить, его надо понять.

Так что же мы уже поняли?

Ну, уже вроде бы ясно, что та Россия, которая у нас есть сегодня, нам не нужна.

А какая нужна?

Что ж, моя книга как раз об этом и говорит. Она объясняет наше прошлое и предлагает то возможное будущее, которое, при желании, может стать для нас уже настоящим.

Причем сразу надо сказать, что в недавнем прошлом Россия умудрилась в очередной раз упустить свой исторический шанс. Я имею в виду то, что в конце 2011 года достаточно было поголовно проголосовать на думских выборах против «Единой России», чтобы в стране почти сразу изменилось бы многое.

Или, во всяком случае, многое почти сразу же прояснилось бы.

Но проголосовать против «Единой России» надо было повсеместно и дружно, проголосовать так, чтобы самый продажный и самый ельциноидный Центризбирком не смог приписать этой «партии чиновников» то парламентское большинство, которое в результате декабрьских выборов 2011 года официально осталось у «Единой России»…

Увы, не вышло…

И страна теперь оказывается во все более «болотной» ситуации, которую лишь усугубило избрание президентом Владимира Путина.

Иными словами, мы все более теряем Россию, а нам ее надо отыскать.

И мы все ее ищем.

Отыщем ли?..

Сергей Кремлев (Брезкун)

13 октября 2012 года

Часть 1. Как у нас украли Россию

Россия, которую «они» потеряли

Если верить Говорухину и прочим адвокатам царской России, которую они «потеряли», то Россия до 1917 года (и уж точно – до 1913 года) была просто-таки сказочной страной…

Там якобы правили мудрые (или, как минимум, неглупые) государи, а народ жил если не на берегу молочных рек с кисельными берегами, то уж и не так бедно и скучно, как «при большевиках»…

Что ж, начнем с нескольких слов правды о той России, по которой плачут говорухины… Правда же заключается в том, что царизм развалил страну уже к началу 1917 года.

В 1914 году царизм втянул Россию в разорительную войну, чуждую национальным интересам, а к концу 1916 года государственный долг царской России составлял 64 миллиарда золотых рублей (более 50 процентов национального достояния!). Внешние долги «тянули» на 16 миллиардов, причем 9 миллиардов (три государственных бюджета) были долгами краткосрочными.

Бездарные «временные» «правители» за полгода своего «правления» положение лишь усугубили и к царским долгам прибавили новые. «Россия, вероятно, была бы заложена иностранным банкам», – писал американец Б. Хоппер в 30-е годы.

Вот от чего спас Россию Ленин, дав ей шанс на свободу, независимость и всестороннее развитие.

Ленин и большевики не обещали народу молочных рек в кисельных берегах, а прямо говорили, что Россия находится в состоянии разрухи и надо много работать, чтобы ее преодолеть. Ленин писал:

«Война дала горькую, мучительную, но серьезную науку русскому народу – организовываться, дисциплинироваться… Учиться работать – эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, чтобы создать действительно могучую и обильную Русь.

Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул…»

Вот как говорили с народом большевики.

И только большевики могли поднять Россию с давно пролежанного бока и прочно поставить ее на ноги.

* * *

Иногда подтверждение этой мысли находишь весьма неожиданным образом… В русской сатирической литературе есть недооцененное, но самобытное и даже, в некотором отношении, одинокое (если не считать Салтыкова-Щедрина) имя – Пантелеймон Романов. Писатель умный и едкий, он и до 1917 года, и после 1917 года был склонен к описанию исключительно отрицательных черт русского национального характера, но не потому, что не любил Россию, а именно потому, что любил ее и хотел, чтобы она развивала великие черты своего национального характера, изживая отвратительные.

В 1916 году – до революции – Пантелеймон Романов опубликовал грустно точный этюд «Русская душа». Там главный герой, профессор Московского университета Андрей Христофорович Вышнеградский, приезжает в гости к брату Авениру в деревню.

И вот что говорил Пантелеймон Романов устами своего героя:

«Ты знаешь, когда оглянешься кругом и видишь, как вы тут от животов катаетесь, а мужики сплошь неграмотны, дики, и тоже, наверное, еще хуже вашего катаются, каждый год горят и живут в грязи, когда посмотришь на все это, то чувствуешь, что каждый уголок нашей бесконечной земли кричит об одном: о коренной ломке, о свете, о дисциплине, о культуре…»

Романов не был большевиком, но то, что он писал до революции, очень созвучно, как видим, мыслям большевика Ленина, высказанным уже после революции.

Об уровне развития дореволюционной России можно судить и по воспоминаниям американского профессора Сэмюэля Харпера (1882–1943), изучавшего Россию более сорока лет и впервые приехавшего к нам в 1903 году.

После поездки в Тверскую губернию, уже после революции 1905–1906 года, Харпер писал:

«Крестьяне в деревнях жили поистине примитивной жизнью… Это было мое первое знакомство с русской деревней, и… впечатление было весьма гнетущим…».

А вот более поздние записи:

«В деревнях всегда была опасность подцепить какую-нибудь болезнь. Клопы и блохи были обычным явлением… Ездили мы и по районам, где была распространена холера в слабой форме. Меры предосторожности против кожных болезней и сифилиса не всегда носили эффективный характер, что причиняло беспокойство…»

Так жили социальные «низы» России.

Что же до «верхов», то можно привести иной пример. Харпер, как корреспондент американских газет, вместе с представителем Ассошиэйтед Пресс Бичем Конджером присутствовал на придворной церемонии в Петергофе по случаю женитьбы шведского кронпринца на великой княжне Марии, племяннице царя. Когда Харпер и Конджер вернулись в столицу, Конджер коротко сказал: «Это было ужасное сборище слабоумных».

Но эти слабоумные обладали огромными богатствами, владели всей Россией. А, к тому же, сами были по отношению к Европе провинциалами и воспитали – даже не прилагая к тому усилий – чувство провинциализма в русских образованных кругах, откуда оно в уже предельно искаженном виде просачивалось в народные низы.

Оборотной стороной общественного провинциализма было неумное национальное высокомерие. Концентрированной его формулой было спесивое: «Что русскому здорово, то немцу – смерть». Это был не патриотизм, а «квасной патриотизм».

Русская умница Суворов говорил и чувствовал иначе: «Где олень пройдет, так и русский солдат пройдет. Где олень не пройдет, и там русский солдат пройдет!» В этих словах не было спеси, но было высокое чувство национального достоинства, не доступное ни русским купчикам средней руки, ни охотнорядским приказчикам.

* * *

В начале XX века на среднего жителя Российской империи приходилась в день одна чайная ложка сахара! Крестьянин сахара не видел вовсе. В докладе Пятому съезду уполномоченных объединенных дворянских обществ 1909 года его автор В. Гурко писал:

«Вывоз хлеба происходит не от достатка, а от нужды, происходит за счет питания населения. Наш народ, как известно, вынужденный вегетарианец, то есть мяса почти никогда не видит».

При царе хлеба вывозили много за счет голодного брюха крестьянина, а не за счет крупного товарного производства зерна. Когда началась Первая мировая война, эта слабость русского сельского хозяйства проявилась очень быстро. И не большевики, а царское правительство 29 ноября 1916 года впервые ввело понятие «принудительная продразверстка», выпустив постановление «О разверстке зерновых хлебов и фуража».

Чтобы понять правоту Ленина и спасительность для России большевизма, достаточно знать, как оценивал ситуацию такой выдающийся сын России, как Владимир Ефимович Грум-Гржимайло (1864–1928), крупнейший металлург России.

В 1924 году в частном письме за границу он писал: