Дизайнер обложки Игорь Владимирович Петропавловский

© Сергей Дубянский, 2017

© Игорь Владимирович Петропавловский, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-0818-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Очередной раскат грома получился настолько мощным, что казалось, стекла выгнулись и непременно лопнут, не выдержав ударной волны (это было совершенно жуткое состояние, когда дом из средства защиты превращается в потенциальный материал для могильного кургана). В следующее мгновение голубая вспышка, словно божья десница, от которой не спасает, ни панцирь асфальта, ни маскировочная сеть парковых массивов, врезалась в землю.

Женя подошел к окну, чтоб увидеть, куда именно пришелся удар, но разглядел лишь пустой двор, притихшие деревья и стайку жмущихся друг к другу беззащитных автомобилей – как в фильме ужасов, особенно, если учесть, что часы показывали три часа дня, а над миром уже повисли настоящие сумерки.

Гром еще раз встряхнул пространство, и тут же молния нанесла новый разящий выпад. Женя не мог оторваться от пугающей, но завораживающей картины. Его память подсознательно пыталась сохранить каждый нюанс происходящего, зная, что когда-нибудь эти ощущения непременно проявятся в романе. Вот, например, Жак де Моле мог бы видеть подобное знамение, в ту ночь, когда Филипп Красивый отдавал приказ об аресте членов ордена тамплиеров. Но этот роман уже не только написан – он даже был отправлен в «Век истории», и скоро оттуда должен прийти ответ. …Впрочем, какие тут варианты? — подумал Женя, – роман классный, не зря ж я перешерстил столько литературы! Теперь я знаю, и подлинные имена тамплиеров, и какова их роль в крестовых походах, и как они копили богатства, на которые, в конце концов, позарился сам король Франции… Да я все про них знаю!.. Даже гораздо больше, чем в прошлый раз знал про египтян!..

Роман действительно получился, только, вот, старинная книга, подаренная Настей, никак не желала находить свое место в повествовании, поэтому пришлось втиснуть ее туда насильственным путем, поместив в сюжет не обнаруженный историками «Тайный устав ордена».

…Но имеет же автор право на художественный вымысел?.. Все! Хватит об этом!.. – Женя зажмурился и мотнул головой, пытаясь отключиться от уже законченной работы, – интересно, какой заказ последует дальше? Вокруг еще столько замечательных тем, а я, дурак, полжизни просидел, занимаясь всякими идиотскими компьютерными программами…

Мысли отвлеклись от представления, разыгрываемого за окном природой – оно уже не являлось преддверием апокалипсиса, требующего жадного и неусыпного внимания. Наверное, память сумела вычленить самое важное, спрятав его в потайном уголке, и повторы лишь загромождали восприятие, а потому отторгались. Задернув шторы, Женя включил свет. В комнате сразу стало уютно и даже показалось, что гроза отодвинулась куда-то за город. Прошелся из угла в угол, но не найдя достойного занятия, уставился в черный экран монитора.

Собственный компьютер, приобретенный сразу после возвращения из Москвы, решил все проблемы оформления и распечатки текстов, поэтому из фирмы он уволился без сожаления. Техники у него теперь хватало, а интерес к примитивным мужчинам, вкалывающим ради зарплаты, и глупым женщинам, озабоченным никчемными покупками и приготовлением пищи, пропал уже давно. Подобной ерунде допустимо посвящать лишь краткие мгновения отдыха – как, например, сейчас.

Неожиданно обретенное счастливое состояние самодостаточности, видимо, чувствовал не только сам Женя, но и его немногочисленные приятели, которые за последние полгода исчезли как-то незаметно, сами собой. Осталась одна Татьяна со своим не частым телефонным общением. Теперь оно казалось Жене идеалом человеческих отношений – вроде, есть женщина (как некий запасной аэродром), а, с другой стороны, можно месяцами не вспоминать о ней, и при этом она не обидится, не станет высказывать никаких претензий.

…Как все-таки гармонично можно обустроить жизнь, если найти смысл, ради которого ее не жалко потратить!.. – Женя вышел на кухню. Нельзя сказать, чтоб он проголодался, но еда – это самое простое, чем можно занять время, когда других занятий нет.

Четко следуя рекламе, настоятельно рекомендующей не есть всухомятку, он достал пакетик лапши и включил чайник. Жаль, что он не умеет готовить по-настоящему – этим можно было б убить гораздо больше времени, но чего не дано, того не дано. Или просто мать в свое время не научила его, считая кулинарию не мужским делом, но кто ж мог знать, что он не женится, как все, а свяжет жизнь со странной рыжей девицей, которая, то возникает ниоткуда, то исчезает в никуда.

…Кстати, давненько она не появлялась, — вспомнил Женя, – собственно, ни разу, пока я писал новую вещь… А зачем, если и так все получается? Она, конечно, здорово помогла мне на первых порах, а теперь-то я и сам все могу… Довольный сделанными выводами, Женя вернулся в комнату и, наверное, в сотый раз подошел к шкафу, где среди библиотеки, оставшейся от родителей, красовались и два его творения. Первое – примитивное, как детский конструктор; и второе – в глянцевой обложке с полуобнаженной египетской царицей, воздевшей руки к двоившейся в небе луне. …А ведь скоро выйдет и третья!.. – Женя довольно потер руки, – на обложке, наверное, будут рыцари в белых плащах с красными крестами. Хотя, это избито – небось нарисуют еще что-нибудь… да какая разница?.. А за «тамплиеров» причитается гонорар, который будет очень кстати, а то давненько я не пополнял свою «копилку»…

«Копилкой» он называл коробку, стоявшую в шкафу на самой верхней полке. По возвращении из Москвы, он сложил туда все, полученные за книгу деньги, и с тех пор в нужный момент только приподнимал крышку и вытаскивал очередную купюру. Сколько их там оставалось, он не знал, да и не хотел знать. Что в этом толку? Тратить меньше он не станет, пополнить запасы все равно неоткуда, так что получится одна нервотрепка, мешающая творческому процессу. Вслепую, правда, он иногда оценивал толщину оставшейся пачки и чувствовал, что та изрядно уменьшилась, но тамплиеры-то уже «прибыли» в издательство, а, значит, можно ни о чём не волноваться.

Звонок в дверь отвлек его от приятных размышлений, как это здорово, если любимое занятие еще приносит и деньги. Кому он мог понадобиться, Женя не представлял, но в его состоянии заслуженного безделья, любые гости были кстати. Уверенно распахнув дверь, он увидел Татьяну – живую, а не как обычно, возникавшую усталым голосом в телефонной трубке.

– Привет. Еще не забыл, как я выгляжу?

– Почти, – Женя улыбнулся. Ее появление было гораздо более приятным вариантом, нежели тупые мужские разговоры о футболе и чужих бабах, – проходи.

– Ты видел, что на улице делается? А я ж, как всегда, без зонта. Ну, думаю, надо искать убежище, пока не началось. Отпускные ездила получать, а то в пятницу денег не хватило. Прикинь, главный бухгалтер, а себе не оставила… – говорила она быстро, то ли боясь, что ее приход как-то неправильно истолкуют, то ли с радостью перейдя с профессионального языка на общечеловеческий.

Женя ожидал совсем другого, ведь разговор о погоде и работе ненамного лучше футбола и баб. …Ну, что ей стоит сказать, например, что соскучилась?.. С другой стороны, она всегда была такой… нет – пока работала простым бухгалтером, она была другой, иначе б я и знакомиться с ней не стал, а, как обычно, отладил программу и ушел… А теперь – главный!.. Бугор на ровном месте… Мимолетное воспоминание о начале их отношений не вызвало прежней радости. …Впрочем, на безрыбье сойдет – все лучше, чем одному…

– Ты, значит, в отпуске? – Женя закрыл за гостьей дверь.

– С сегодняшнего дня. Знаешь, утром до десяти валялась в постели, аж самой непривычно! Каждую минуту думаю – чего я лежу? Давно ж на работу пора!..

– У тебя крыша когда-нибудь съедет, – беззлобно заметил Женя, – чай?.. Кофе?.. Есть водка.

– Водку я не пью, ты ж знаешь. Кофе, наверное, – они прошли в кухню, где на столе осталась нераспечатанная лапша, – а я, вот, обедать собирался.

– Круто, – Таня брезгливо отодвинула пакетик, – может, тебе приготовить что-нибудь?.. Хотя я ж забыла – ты питаешься исключительно концентратами… Женился б ты, что ли?.. Жена б тебе борщи варила.

– Зачем?

– Что, зачем? Жениться или борщи?

– И то, и другое, – честно признался Женя.

– Ну да, – Таня вздохнула, – творческим натурам семейная жизнь противопоказана. Ну, рассказывай, какие новости. Книжки новые написал? – она уютно устроилась в уголке.

– А ты предыдущие-то прочла? – Женя отвернулся, заваривая кофе.

– Некогда. Но!.. – Таня подняла палец, – торжественно клянусь – за отпуск прочту! Мне, правда, интересно, что ты мог придумать – я ж все-таки тебя знаю… или не знаю?..

– Почему придумать? – поставив чашки и взяв сигарету, Женя уселся напротив, – а ты не допускаешь, что я пишу правду?

– Это я где-то слышала, – Таня сделала маленький глоток, – каждый человек способен написать одну замечательную книгу – книгу о своей жизни.

– Я не о себе пишу! – Женя подумал, что вряд ли сможет объяснить способ, при помощи которого окунулся в древнеегипетскую действительность. Он и сам не понимал этого, а где уж понять бухгалтеру?.. Про тамплиеров объяснение выглядело гораздо доступнее, – я ж пишу про другое время, – он проводил взглядом струйку дыма, потянувшуюся к открытой форточке, – изучаю кучу исторического материала…

– Тогда это уже неправда, – засмеялась Таня, – ведь твой источник информации кто-то тоже написал, перед тем прочитав у кого-то более раннего – так, по чуть-чуть, и происходит фальсификация истории. Ты говорил, что писал про древних египтян, а что ты можешь знать про них – вот, лично ты?

– Все, – Женя все-таки решил попытаться объяснить необъяснимое, – знаешь, один мужик создал, типа, машину времени. Это правда. Он летал во времена Тутанхамона и все видел своими глазами, а я использовал его дневники. То есть это, можно сказать, первоисточники.

– Жень, – Танина голова скептически склонилась на бок, – вот, как раз у тебя крыша поехала однозначно, и первый симптом – то, что ты начинаешь жить в собственных фантазиях.

– В это трудно поверить… – глядя в Танины глаза, Женя понял, что они никогда не убедят друг друга, – ладно, проехали, – он протянул руку и осторожно погладил Танины пальцы, – я ж не лезу в то, как ты сводишь балансы. Просто почитай, если хочешь, а потом скажешь, понравилось или нет.

В это время по подоконнику ударили первые крупные капли. Через минуту их стук слился в монотонный гул, и на его фоне даже раскат грома показался не таким звучным.

– Почитаю, – Таня боязливо оглянулась на окно. Путь к отступлению был отрезан. Хотела она того или нет, общение требовалось продолжать, и желательно при этом не поругаться с хозяином до окончания ливня.

Женя тоже почувствовал свою временную власть. Стиснув Танину руку, он потянул девушку к себе, и та послушно подошла, обернутая в кокон приятных незнакомых запахов.

– Ну ее, эту работу – и твою, и мою… да? – прошептала она.

Женя кивнул, прижимаясь щекой к тонкой шуршащей материи, под которой четко прощупывалась резинка трусиков, и в данный момент осязание оказалось самым главным из всех пяти чувств; к тому же дождь нерушимой стеной отгородил их, двоих, от остального мира – как выдуманного, так и реального.

– Пойдем на диван, – предложил Женя.

Таня молча обхватила его голову и уткнулась лицом в волосы. Женя чувствовал нежные, почти воздушные прикосновения губ; руки его поползли вниз, разглаживая платье, пока наконец не добрались до границы, отделявшей ткань от горячего, чуть влажного тела. Задержавшись на секунду, они медленно двинулись обратно, забираясь, как казалось Жене, под мертвую змеиную кожу – туда, где находится нечто нежное и трепетное, еще не успевшее огрубеть в борьбе с налоговыми инспекторами. И это нечто уже покрылось мурашками, предвещающими удовольствие… но тут задребезжал телефон.

– Блин!.. – Женина рука упала, безжизненно повиснув у самого пола.

– Пойди, послушай.

Женя подумал, что так она командует у себя в бухгалтерии, но он-то не ее подчиненный!

– Я никого не жду, – он прикрыл глаза, пытаясь вернуть прежнее состояние.

– Вдруг что-то важное, – Таня отстранилась, обдернула платье, и Жене ничего не оставалось, как подняться, разрушая зарождающуюся идиллию. Трубка валялась в комнате, поэтому он поплелся туда, демонстративно шаркая тапками.

– Слушаю!

Тане показалось, что он добавит «…пошли вы все!..» Но в комнате было тихо, и только шум дождя, обволакивал сознание своей монотонностью.

– Но подождите, Настя, – наконец произнес Женя, то ли жалобно, то ли растерянно, – забыл я про этот 1610 год. Разве оно так уж важно?.. Я ж все-таки вставил туда книгу!.. Почему неправда?.. Я понял – Муза Алексеевна недовольна… Да… да… Не будете ничего заказывать? Так же нельзя!.. Да, до свидания…

– Что-то случилось? – Таня вошла в комнату.

– Бред какой-то… – Женя пристально смотрел в пол, и чувствовал, будто ему перерезали самую важную артерию, и теперь жизнь резкими толчками уходит из него – скоро, наверное, останется одна пустая, никому не нужная оболочка…

Мимо Тани он прошел в кухню и остановился у окна.

– Жень, что случилось?

Он перевел взгляд на девушку и вдруг понял, что больше поговорить ему не с кем; что она осталась последним мостком, соединяющим два мира – мир, построенный для него «рыжей», и мир обычных людей, который существует совершенно отдельно.

Сначала он изгнал из своего мира Вовку Царева, превратив в персонаж, а, в конце концов, и вовсе выкинул его из романа (то есть из той жизни, которой жил в последнее время); потом разругался со Славкой, хотя именно той рыбалке обязан знакомству с «рыжей»; потом сами собой растворились в небытии коллеги по бывшей работе. Его мир населяли порождения «рыжей», но, судя по Насте и Кристине, они все-таки вернулись в мир людей, а он остался. В какой-то миг Жене стало страшно, что Таня, вдоволь насытившись его молчанием, тоже уйдет – тогда останется только бежать в магазин за водкой, и сегодня, и завтра… короче, пока пальцы не нащупают дно коробки, стоящей на верхней полке шкафа…

– Жень, что случилось? – повторила Таня.