На краю света

Автор рассказывает о годе, проведенном им в полярной экспедиции на Земле Франца-Иосифа 1933-1934 гг. Обычно меня от книг о полярниках за уши не оттянешь. Здесь же написано как-то безэмоционально и из-за этого не слишком интересно. Да были сложности, приходилось приспосабливаться, кто-то впервые самостоятельно стирал, многие впервые шили на машинке. Каждый старался облагородить собственное жилье, сделать его уютнее. Но некоторые люди, за счет других, преуспевали в этом лучше, забрав себе все материалы и ресурсы, выданные на группу.

Читатель смотрит на всё происходящее глазами Сергея Безбородова, работающего метеорологом в экспедиции, и во всех подробностях узнаёт о его работе. Не понравилось, что автор с каким-то упоением рассказывал о поедании собак на зимовке и о всеобщем отношении к ним как к расходному материалу, снова и снова возвращаясь к этой теме. Я, конечно, и раньше о таком читала, но здесь временами это казалось не к месту. Плохо, что даже в такой тесный коллектив попадают "чужие" люди не готовые жить по общим правилам. И никуда их уже не выгонишь, приходится терпеть и надеяться, что они принесут не слишком большой ущерб команде.

Очень люблю книги Санина. Ждала чего-то похожего. Ну да, похоже, но все равно не то.
Группа зимовщиков отправляется в экспедицию на Землю Франца-Иосифа, где должна будет прожить целый год, исследуя этот край и передавая данные на Большую землю.
И Санин, и Безбородов едины в мнении, что в подобных уединенных условиях, в замкнутом коллективе, большое значение имеет каждый человек. И если кто-то оказался способен на низкий или подлый поступок, то это самая настоящая беда. А что если такой в коллектив не один, а двое или даже трое?
Хотя вот один из героев этой книги, начальник зимовки Наумыч, в финале утверждает, что на группу из 19 человек "три человека это только тринадцать процентов мусора. Тринадцать процентов мусора, — это не так уж и много. Бывает и хуже."
Возможно, и так. Вот только немало крови попортили эти 13 процентов. Я даже не знаю, кто хуже. Стремоухов, по чьей небрежности собаки остались без еды, и половину из них пришлось пристрелить. Или Шорохов, который разбил самолет, сам чуть не погиб, вынудил всех зимовщиков забросить свою работу и заниматься его поисками, рискуя жизнью и здоровьем. И все это исключительно из-за его самонадеянности и нежелания подчиняться приказам.
Сморж тоже неприятный тип, но его гнильца расцветает пышным цветом именно рядом с такими, как Шорохов и Стремоухов. Не будь их, может и не проявилось бы она.
Но что самое мерзкое, ни один из них не усматривает во всем этом своей вины, не раскаивается и даже не пытается измениться.
Про остальных зимовщиков как-то многого и не расскажешь. Обычные люди, могут временами и вспылить, и пожаловаться. Но при этом хорошие честные работяги. Наверное, такие и должны покорять Север.
Безбородов пишет безоценочно. Поначалу меня это несколько коробило. Например, когда он рассказывал о каком-то неблаговидном поступке и со своей стороны никак не характеризовал его, казалось, что он и не усматривает в нем ничего особенного. Но потом мне и моего собственного негодования хватило с лихвой.
Также не понравились некоторые сцены с животными. Как с ездовыми собаками, которых каюры могли "приласкать" пинком. Так и с медведями, которых стреляли зимовщики. Уж очень много в последних сценах было восторга от самого факта охоты.
Очень интересными были исторические вставки о разных полярных исследователях и экспедициях.
В целом, неплохо, но Санин все равно лучше.

Сашенька!
Эта книга - два самых лучших, дорогих, самых счастливых и полноценных года моей жизни.
Они были отданы тебе.
Возьми же и эту книгу, как горькую память о том, что делали вместе, мой дорогой, мой единственный друг.
Ленинград 10.6.37

С этого грустного автографа, оставленного С. К. Безбородовым на сохранившемся экземпляре книги, началось мое путешествие на Землю Франца-Иосифа. Шутка ли сказать – самая северная точка России. И что тут скажешь – земли далекие и дикие, но и красота первозданная, не тронутая человеком. И даже быстро наступившая полярная ночь, невообразимые в привычной, нашей городской жизни, холода не смогли испортить общего впечатления. Где еще можно встретить прогуливающуюся с детенышем медведицу, огромные ледяные торосы, айсберги и северное сияние; где еще, чтобы помыться или просто попить, надо пилой резать лед?
Но главное, конечно, не это, а, как и всегда для меня, - люди. Обычные, советские люди, оставившие свой привычный уклад, свои семьи и отравившиеся на целый год, на далекий север. Это нам кажется, что в деревянной хижине при таких морозах жить нельзя, а они радуются и сравнивают свои условия жизни с теми, которые были у Нансена. Кажется, что год это ведь совсем не долго, он быстро пройдет, но расскажите это им и они Вам совсем не поверят. Они расскажут Вам, как тяжело болеть не известной болезнью вдали от цивилизации. Расскажут они и о том, что в этих тяжелых краях мало быть просто высококлассным специалистом в своей области, надо уметь все. Расскажут и о том, как готовятся они весь день, как бреются, моются, одевают все самое лучшее, чтобы послушать в прямом эфире по радио послание от семьи. И ждут они и надеются и верят и боятся верить, что именно их любимые и родные ночью поедут в далекую студию, где организован мост с зимовщиками. И ладно бы было, если бы связь была организована только с Землей Франца-Иосифа, но ведь таких станций как их раскинуто очень много и все они ждут и надеются.
Конечно, и здесь люди встречаются разные, есть и те, кто отлынивает и симулирует, врет и не подчиняется приказам и здравому смыслу, плетет мелкие заговоры и строит козни. Говорят, полярная ночь выявляет в человеке все самые темные стороны. Но, наверное, они такие, чтобы мы могли еще больше ценить и любить своих друзей.
Как бы то ни было, год прошел и на место наших зимовщиков пришли другие. У них тоже будут свои заботы и проблемы, свои радости, но это уже будут совсем чужие люди.
Бывшая полярная станция в бухте Тихой. Станция на острове Гукера действовала с 1929 по 1960 годы:
Сейчас: