Вопреки аннотации эта книга не содержит никакого «блестящего анализа борьбы разума и религии». Харрис просто старается подменить одну догму другой и вместо религии подставить воинствующий американский неоконсерватизм – так, вместо рыцарского турнира мы попадаем на дешёвый реслинг. Получается у автора плохо – сыро, бессвязно и внутренне противоречиво. Причём «на доводы нейропсихологии, философии и восточной мистики» автор вовсе не опирается. Конечно, отдельные примеры из нейропсихологии (не совсем по теме исследования), цитаты философов (только тех, которые ему нравятся) и примеры восточной мистики (исключительно индийской, потому что он был в Индии) в тексте есть – но они не образуют собой доводы. Скорее, это похоже на информационный калейдоскоп – автор много и бессистемно читал, что выродилось в энциклопедическую безграмотность.
И к «созданию светской гуманистической этики» Харрис не призывает. Он призывает ненавидеть и убивать. Причём убивать массово и не в целях самозащиты, а превентивно – по причине того, что чьи-то взгляды противоречат западному образу жизни: «Некоторые представления настолько опасны, что, быть может, было бы этично убивать людей за них» (С. 81) Какова этика? И это написал не буйно-помешанный Геббельс в черновике к 10 заповедям национал-социализма – это написал улыбчивый и респектабельный дядя Сэм. Что ж, фанатикам всех мастей теперь есть на кого равняться.
Список «опасных представлений» возглавляет ислам – ведь автор честно пишет, что мир, по его мнению, чёрно-белый: «существуют хорошие и плохие веры» (С. 167). Нет, Харрис очень сочувствует приверженцам ислама, потому что им не довелось вкусить «прелестей» легализованной проституции, однополых "браков" и ювенальной юстиции, но, тем не менее, считает, что мусульман полезнее всего убить. Здесь крокодиловы слёзы льются бурным потоком: «это было бы ужасным преступлением – оно повлекло бы за собой гибель десятков миллионов невинных людей в один день» (С. 197). Для такого вывода в качестве артподготовки Харрис набрасывает цитаты из Корана без какого-либо научного комментария (С. 181–188), правда до этого он пишет, что «вся жизнь мусульман опирается на Хадисы» (С. 178). И таких нестыковок в книге десятки.
Но всё-таки автор не совсем безнадёжен и гуманизм ему отнюдь не чужд. Сотней страниц позже он внезапно догадывается, что можно и не убивать, а просто пытать зловещих приверженцев «плохой» веры (С. 300–310), которые вот-вот завладеют ядерными материалами из бывшего СССР. Но здесь Харрис опоздал – апологией пыток давно и с удовольствием занимается известный американский юрист Алан Дершовиц, который книгу Харриса, конечно же, похвалил. А Харрис похвалил Дершовица. Смешно только то, что в первой трети книги автор критикует христиан за пытки в инквизиции (С. 125), но перевалив за половину своего опуса и вооружившись вполне иезуитской логикой, он уже сам примеряет рукавицы заплечных дел мастера. Впрочем, христиан автор пытать и уничтожать не хочет – это «хорошая» вера (да и папа был квакером). В компанию к хорошим парням отправлены также иудеи (мама была еврейкой), джайнисты и буддисты (после поездок в Азию там остались хорошие знакомые). Пытать будут известно кого.
Буддизм автору очень нравится – там есть методики просветления и медитации. Об этнических чистках, которые веками практиковали и практикуют буддисты, Харрис не пишет – всё плохое он припас для мусульман. Хотя и в буддизме автор не очень разбирается. Желая продемонстрировать миролюбие и солнечную духовность восточных «священных текстов», в последней главе он приводит отрывок из потока сознания Падмасамбхавы (он же – Гуру Ринпоче), сопровождая это следующим комментарием: «Пусть читатель попытается вспомнить: видел ли он хотя бы отдалённое подобие этому в Библии или Коране?» (С. 338) Увы, Харрис ограничил своё поверхностное знакомство с текстом индийского учителя одним коротким отрывком. Желающие могут прочитать следующие абзацы из текста «миролюбивого» Падмасамбхавы – даже отдалённого подобия такого перечня садистских наказаний, угроз и проклятий действительно нет ни в Ветхом Завете, ни в Коране. Кстати, в христианстве автор тоже не силён. Так, армяне по версии Харриса – это католики и православные (С. 38), а из всех «Отцов церкви» и ключевых богословов он знает только блаженного Августина.
Знания об окружающем мире у автора однобоки. Все мусульмане по версии Харриса живут только в арабских странах, добывающих нефть. Ни одного упоминания об Индонезии – крупнейшей мусульманской стране, в книге нет. Общий тон повествования колониально-мессианский и в высшей степени надменный, например, жители Ирана и Северной Кореи, по мнению Харриса – это, конечно, «миллионы заложников, которым промыли мозги» (С. 231). Запад их, без сомнения, освободит – силой оружия. Помимо циничного восхваления и оправдания американских вторжений и военных преступлений (прошлых и будущих), автор поведал читателям о том, что он считает главными благами: «которые даёт современность – фастфуд, телевидение и вооружение новейшей конструкции». Те, кто не верят этой цитате, могут открыть книгу на странице 225. Либерастия автора прорывается постоянно. Вполне обоснованно призывая не тратить время на строительство «очередной церкви или мечети» (С. 227), он рекламирует употребление наркотиков, уверяя, что это «преступление без жертв» (С. 266). Права гомосексуалистов прилагаются.
Что же в итоге? В итоге мы имеем бездоказательную и скандальную публицистику на злобу дня, которая извращает атеизм и разжигает ненависть к вполне определённым странам и народам по изуверскому принципу «коллективной ответственности». Сосредоточившись на одной единственной «плохой» вере, Харрис даже не упомянул такие опасные формы коллективного бреда как трайбализм, радикальный этно-национализм и расизм, потому что вывод в книге дяди Сэма таков: «Нам нужно всемирное правительство. И многообразие наших религиозных представлений создаёт важнейшее препятствие для этого процесса» (С. 232). Но это не обещанный конец веры, это конец разума.