Жена была в черном пальто, из-под которого выглядывал темно-коричневый шарф. Она, казалось, что-то говорила мне, моему второму «я», в сером пальто и черной шляпе. Вы представляете, в тот день мое первое «я» тоже было в сером пальто и черной шляпе. С каким страхом смотрел я на этих двух призраков! С какой ненавистью смотрел я на них! Особенно когда увидал, какой лаской полны глаза жены, устремленные на мое второе «я», – мне представилось это кошмарным сном. Мне даже не хватает мужества, чтобы снова вернуться к тому состоянию, в котором я был тогда. Непроизвольно схватив приятеля за локоть, я в полной растерянности сошел с трамвая и застыл как изваяние. Поистине Божеской милостью было то, что в эту минуту с грохотом мчащийся с горы, от Суругадай, трамвай заслонил от меня сцену у магазина. Мы с приятелем стояли как раз на перекрестке трамвайных линий.

Трамвай быстро промчался мимо нас. Теперь перед моими глазами был лишь красный столб у магазина Наканисия. Призраков, которых на миг заслонил трамвай, нигде не было видно. Я шел быстрым шагом, увлекая за собой приятеля, удивленно смотревшего на меня, и со смехом рассказывая ему разные истории, в которых не было ничего смешного. И то, что мой приятель после нашей встречи стал распускать слухи о том, что я сошел с ума, нет ничего удивительного, имея в виду мое ненормальное поведение в тот день. Но я считаю для себя крайне оскорбительным, что причиной моего помешательства он считает неверность жены. Недавно я послал ему письмо, в котором поставил его в известность, что порываю с ним всякие отношения.

Я слишком конспективно излагаю факты и поэтому не привожу доказательств, что жена, которую я тогда видел, на самом деле была ее двойником. В тот день около полудня жена никуда не выходила из дому. Это подтверждает прежде всего сама жена, а также наша служанка. Кроме того, жена, которая впала в меланхолию, – как она сказала, из-за головной боли, – и не собиралась никуда выходить. В таком случае кем, как не двойником жены, была та, которую я увидел. Я до сих пор отчетливо помню лицо жены, когда на мой вопрос, не выходила ли она из дому, она, сделав большие глаза, ответила: «Нет». Если бы, как говорят люди, жена меня обманывала, ей бы ни за что не удалось изобразить на лице такую детскую непосредственность.

Я никак не мог поверить в объективное существование моего второго «я» и, разумеется, начал с того, что усомнился в нормальности своего психического состояния. Но мой мозг в полном порядке. Я могу спокойно спать. Могу заниматься. Правда, с тех пор как я снова увидел своего двойника, я стал немного пуглив, но это лишь следствие того, что я столкнулся со столь таинственным явлением, а отнюдь не причина. Я просто вынужден был поверить в это сущее вне сущего.

Однако и в тот раз я снова ничего не рассказал жене о призраках. И если бы судьба позволила, я бы до сих пор хранил молчание. Но мое упрямое второе «я» явилось мне в третий раз. Это произошло в прошлую субботу, то есть тринадцатого февраля, около семи часов вечера. И тогда создалось такое положение, что мне пришлось обо всем откровенно рассказать жене. Что мне было делать, если другого средства предотвратить несчастье не существовало. Но об этом я расскажу позже.

В тот день – это было как раз после ночного дежурства – я, закончив занятия, решил, по совету университетского врача, на машине побыстрее вернуться домой, так как меня мучила жестокая желудочная колика. Дождь лил с полудня, а тут еще поднялся ветер и, когда я подъезжал к дому, разыгралась настоящая буря. У дома я расплатился с шофером и побежал к парадному. Преграждавшая вход решетка была, как всегда, заперта изнутри на крючок. Я мог откинуть его, находясь снаружи, и, быстро распахнув решетку, вошел в прихожую. Видимо, из-за сильного дождя звук открываемой решетки не был слышен. Ко мне никто не вышел. Я снял ботинки, повесил на вешалку шляпу и пальто и раздвинул внутреннюю перегородку, отделявшую кабинет. У меня вошло в привычку по дороге в гостиную оставлять здесь набитый учебниками и бумагами портфель.

И тут моему взору открылась невероятная картина. Стол у окна, выходившего на север, вертящееся кресло перед ним, книжные полки вдоль стен – все это, разумеется, осталось на своих местах. Но что за женщина стоит у стола в профиль ко мне, что за мужчина сидит в вертящемся кресле? Так я чуть ли не нос к носу столкнулся с моим двойником и двойником жены. Как я ни пытаюсь вычеркнуть из памяти страшное впечатление тех минут, мне этого не удается. От порога, где я стоял, эти два человека, обращенные к столу, были видны в профиль. В холодном свете, шедшем из окна, их лица отбрасывали резкие тени. Стоявшая перед ними на столе лампа под желтым шелковым абажуром показалась мне почти черной. Странная ирония судьбы. Они читали мой дневник, в котором я описывал это сверхъестественное явление. Я сразу же узнал, что книга, лежащая раскрытой на столе, именно мой дневник.

Когда я увидел эту картину, страшный крик, запомнилось, сорвался с моих губ – не знаю, что я кричал. Мне запомнилось также, что на мой крик призраки повернулись в мою сторону. Если бы они не были призраками, то уж во всяком случае от моей жены, бывшей одной из тех, кого я увидел, мне бы несомненно удалось узнать, что со мной случилось тогда. Но сделать это, разумеется, невозможно. Я твердо помню лишь, что почувствовал страшное головокружение, – больше я не помню ничего. Я упал и потерял сознание. Когда жена, испуганная стуком, прибежала из гостиной, эти проклятые призраки уже, видимо, исчезли. Жена оставила меня в кабинете, быстро принесла пузырь со льдом и положила его мне на лоб.

Я пришел в себя минут через тридцать. Жена, увидев, что ко мне вернулось сознание, вдруг громко расплакалась. Она никак не могла понять случившееся. «Вы в чем-то меня подозреваете. Правда? Почему вам не поговорить со мной откровенно?» – упрекала она меня. Вам уже известно, что некоторые высказывали сомнение в верности моей жены. В то время подобные разговоры уже стали доходить до меня. Не исключено, что и жена от кого-то узнала об этих ужасных слухах. Я чувствовал, что слова жены связаны с опасением, не испытываю ли и я таких подозрений. Видимо, она думала, что такого рода подозрения и явились причиной случившегося. Кроме того, мое молчание могло лишь еще больше расстроить жену. Слегка, чтобы со лба не упал пузырь со льдом, я повернулся к жене и сказал: «Прости. Я действительно кое-что скрывал от тебя». И подробно рассказал ей о том, как мне трижды являлся двойник. «И слухи, как мне кажется, тоже распускаются людьми потому, что кто-то из них видел вместе наших с тобой двойников. Я тебе верю до конца. Прошу тебя, верь и ты мне». Последние слова я особо подчеркнул. Но для жены, слабой женщины, стать объектом подозрений окружающих было мучительно. Или, возможно, существование двойника – явление слишком необычное, чтобы развеять подозрения. Сидя у моей постели, жена долго плакала, громко всхлипывая.

Ссылаясь на примеры, приведенные мной выше, я настойчиво доказывал жене, что существование двойника вполне возможно. Вы понимаете, у такой женщины, как моя жена, страдающей истерией, особенно легко могут возникнуть подобные удивительные явления. В книгах можно найти сколько угодно примеров, подтверждающих это. Например, сомнамбула Auguste Müller демонстрировал раздвоение личности. Правда, здесь возможны серьезные возражения, сводящиеся к тому, что поскольку в данном случае двойник появляется по воле сомнамбулы, то это не подходит к случаю моей жены, полностью лишенной воли. Но может возникнуть и такое сомнение: если даже допустить, что раздвоение личности жены и можно объяснить хотя бы таким образом, раздвоение моей личности вообще необъяснимо. Но все эти вопросы не настолько сложны, чтобы я затруднился ответить на них. Почему? Да потому, что не подлежит никакому сомнению факт, что иногда встречаются индивиды, способные вызывать не своего двойника, а двойника другого человека. Судя по письму, которое получил Dr. Werner от Франса фон Баделя, Эккерцхаузен незадолго до смерти публично заявил, что обладает способностью вызывать двойника другого человека. Что же касается второго вопроса, то он аналогичен первому – все сводится к тому, была на то воля жены или нет. И говорить в таком случае о наличии или отсутствии воли, как это ни покажется неожиданным, совершенно неправомерно. Действительно, не подлежит сомнению, что жена не имела намерения вызвать двойника. Но в то же время неотрывно думала обо мне. Или, возможно, хотела куда-то пойти вместе со мной. Разве же нельзя представить себе, что у человека психического склада моей жены это могло привести к тому же результату, как и непосредственное намерение вызвать двойника? Во всяком случае, я уверен, что это вполне возможно. Более того, известны и другие случаи, подобные тому, который произошел с моей женой.

Говоря все это, я пытался утешить жену. В конце концов мне удалось ее убедить. Она перестала плакать и, пристально посмотрев на меня, сказала: «А тебя все равно жалко».

Вот в основном все, что я хотел рассказать Вам о пережитом мной раздвоении личности. Все случившееся было нашим с женой секретом, и я до сих пор никому не обмолвился об этом ни словом. Но сейчас наступило время сделать это. Окружающие стали открыто издеваться надо мной. Мало того – стали открыто враждебно относиться к моей жене. В последнее время мимо моего дома ходят люди, распевающие песни, в которых высмеивается неверность моей жены. Разве я могу закрывать на это глаза?

И все же я обращаюсь к Вам не только потому, что мы с женой подвергаемся ничем не оправданным оскорблениям. Дело в том, что в результате оскорблений, которые моей жене приходится выносить, у нее все больше развивается истерия. По мере же развития истерии появление двойника может значительно участиться. В этом случае сомнения людей в верности моей жены возрастут еще больше. Я просто не представляю себе, как разрешить дилемму.

Оказавшись в подобном положении, я прибегаю к последнему, к единственному средству – вверяю себя Вашей защите. Прошу Вас, верьте всему, что я рассказал. Прошу Вас, проявите сочувствие к нам с женой, страдающим от людской жестокости. Один из моих коллег в моем присутствии громко, захлебываясь от возбуждения, рассказал о прелюбодеянии, о котором он вычитал в газете. А мой университетский сокурсник прислал письмо, в котором, иронизируя над неверностью моей жены, рекомендовал мне развестись с ней. Больше того, студенты, которым я преподаю, не только перестали внимательно слушать мои лекции, но дошли до того, что на доске в аудитории нарисовали карикатуру на меня и на жену и сделали под ней подпись: «Поздравляем, поздравляем». Но все эти люди в той или иной степени все же связаны со мной, в последнее же время я нередко стал подвергаться унизительным оскорблениям со стороны совершенно посторонних людей. Один из них прислал анонимную открытку, в которой пишет, что жена ведет себя по-скотски. Другой со значительно большим умением, чем студенты, сделал на черной стене моего дома двусмысленный рисунок и непристойную надпись. А еще один – в полном смысле слова нахал – пробрался к нам в дом и подсматривал, как мы с женой ужинаем. Как Вы считаете, разве такое поведение достойно человека?

Я написал Вам письмо только для того, чтобы рассказать обо всех этих фактах. Какие меры должны принять власти к тем, кто оскорбляет и запугивает нас с женой, – это целиком находится в Вашей компетенции, и в мою компетенцию не входит. Но я позволю себе выразить уверенность, что Вы, человек достаточно мудрый, должным образом употребите свою власть в моих интересах и интересах моей жены. Я убедительно прошу Вас сделать все от Вас зависящее, чтобы наша эпоха всеобщего мира и благоденствия ничем не омрачалась.

Всегда готов ответить на все Ваши вопросы, если таковые появятся. Разрешите на этом закончить.

Письмо второе

Господин начальник полицейского управления,

Ваша халатность навлекла на нас с женой ужасное несчастье. Моя жена вчера неожиданно исчезла, и, что сейчас с ней, мне неизвестно. Я беспокоюсь за ее судьбу. Не покончила ли она с собой, не в силах вынести преследования окружающих?

В конце концов они убили безвинного человека. И Вы тоже, вольно или невольно, оказались соучастником этого отвратительного преступления.

Сегодня я намерен переселиться в другой район. Могу ли я испытывать впредь хотя бы минимальное чувство покоя, когда мою безопасность обеспечивает находящаяся в Вашем ведении бездеятельная и бессильная полиция?

Ставлю Вас в известность, что позавчера я ушел из университета. Я собираюсь теперь отдать все свои силы изучению сверхъестественных явлений. Вы, как и большинство людей, наверно, саркастически улыбнетесь, узнав о моем намерении. Но разве это не позор, когда начальник полицейского управления решительно отвергает сверхъестественные явления, с которыми ему самому пришлось столкнуться?

Вам следовало бы задуматься над тем, как мало знают люди. Среди используемых Вами агентов многие страдают такими ужасными заразными болезнями, которые Вам и во сне не снились. Кроме меня, почти ни один человек не знает того факта, что эти болезни мгновенно передаются, причем главным образом через поцелуй. Примеры, которые я бы мог привести, разрушили бы до основания Ваше высокомерие…

Далее следуют бесконечные философские рассуждения, лишенные почти всякого смысла. Я решил не приводить их здесь, поскольку в них нет никакой необходимости.

1918