Ярослав подумал, да, конечно, предложение он сделал сам. Но она его вынудила. Они сидели у неё в квартире. Он к Наде приставал, Надя делала строгое лицо и убирала его руки.

Тогда Ярослав решил ускорить процесс. Он в очередной раз признался ей в любви. В этот раз с особенной искренностью. Он думал, это подействует, и девушка станет сговорчивей. Но не тут-то было.

– Любишь – женись, – строго сказала Надя.

Повинуясь порыву, Ярослав бухнулся на колени и произнёс:

– Дорогая, выходи за меня замуж.

– Хорошо, – сказала Надя очень серьёзно. – Я подумаю.

Она подумала, и вот они теперь стоят возле магазина, в котором продают обручальные кольца. Слова словами, а деньги потратишь, обратно дороги уже не будет.

– Я в последний раз тебя спрашиваю, ты идёшь?

Ярослав хотел, уже было отказаться. Он даже успел подумать, что сил это сделать у него вполне хватит, но Надя не дала ему открыть рот. Она обняла Ярослава, поцеловала его в щёку. Голос её стал низким и нежным:

– Давай, вот как поступим. Мы сейчас пойдём, и купим кольца. Но это ничего не означает. Мы друг другу ничего не должны. Если захотим, мы сможем их тут же продать. Или обратно сдать. Договорились?

– Если что, сразу продадим, – буркнул Ярослав.

– Сразу же. Обещаю.

Ярослав постоял ещё несколько секунд, разглядывая обледеневший асфальт.

– Ладно. Пойдём.

В магазине Ярослав уставился на витрину с нелепыми золотыми перстнями-печатками. В голове у него гудело. Сильно хотелось плакать. Однако, вглядевшись в своё отражение в витрине, Ярослав с удивлением обнаружил, что он улыбается.

Продавец ювелирных изделий обратился к Наде с вопросом:

– Что вас интересует?

– У нас не очень много денег, – спокойно объяснила продавцу Надя. – Мне обычное обручальное кольцо. Вот, что-то, типа, такого. А ему кольцо тоже обручальное, но можно потоньше. Правда, милый?

– Правда, – кивнул Ярослав, на секунду отвлекшись от золотых перстней.

Затем он стал опять глядеть сквозь стекло, но всё расплывалось него перед глазами, а в висках стучала кровь. В этот момент он ясно понял, что жизнь его кончилась. Кончилась, так и не успев, как следует начаться.

Вдруг Ярослав услышал решительный голос Нади:

– Всё отменяется. Мы ничего покупать не будем!

«Какое счастье, Господи!» – подумал Ярослав. – «Какая радость!». Душа его возликовала.

– Мы ничего покупать здесь не будем, – добавила Надя. – Тут очень дорого. Пойдём, в другой магазин.

Взгляд Ярослава снова потух. Спасения ждать было неоткуда.

ПОЩЕЧИНА

Игорёк, в меру модный парень, ехал на работу в салон телефонной связи и, спускаясь на эскалаторе, получил пощёчину от неизвестного человека.

Незнакомый пожилой мужчина, поднимающийся на соседнем эскалаторе, подловил момент, нагнулся между светильниками и хлопнул Игорька ладонью по щеке. Хлопнул, разогнулся и поехал дальше.

Игорёк в тот самый момент размышлял о том, что лучше купить на лето, плавки или длинные купальные трусы. Преимущество купальных трусов было очевидным. Они и как шорты могут послужить. Под них поддевать ничего не надо. Там сеточка специальная есть.

Получив пощечину, Игорёк мелко заморгал, и схватился за щёку.

– Эй! – сказал он через какое-то время. Пожилой мужчина к тому времени уже исчез за спинами.

Двумя ступенями ниже ехала влюбленная пара. Они смотрели на Игорька и ждали, как тот будет реагировать. Поэтому Игорек, после небольшой паузы, выругался грязно, как мог. Потом еще и крикнул вслед мужику громко: «Эй ты, сука!» Вышло неубедительно. Влюбленная пара отвернулась. Игорек больше никого не интересовал. Горела щека. Сдерживая слезы, Игорек переступил через «гребенку».

В вагоне посмотрел на свое отражение. Следа на щеке не было.

Днем Игорек работал. У него даже получалось улыбаться. А поздно вечером, выгнав любопытного младшего брата, он заперся на кухне и начал думать. За что? – крутилось у него в голове. Может, за наушники? За серьгу?

Я же не сделал никому ничего плохого!

Ночь уснуть так и не получилось. Игорек посмотрел четыре серии «Игры престолов» и съел весь зефир.

Утром Игорек, поднимаясь вверх на эскалаторе, захотел тоже хлопнуть кого-нибудь по щеке. Но не смог не хватило смелости.

Так что, именно на Игорьке закончился круговорот зла.

ГАДИНА

В кафе усталый, взмокший отец принес детям поднос с завернутыми в бумагу бутербродами и чаем. Дочка, младший ребенок, поторопилась и сразу опрокинула бумажный стаканчик. Чай потек по столу.

– Что ж ты, как гадина! – зашипел на нее отец.

Дочка старалась не смотреть ему в глаза, словно обращались не к ней.

Она разволновалась и, следующим движением, уронила бутерброд на пол. Рассыпался бутерброд, не собрать.

Отец вышел из себя, ущипнул ее пол столом за худую ногу. Ущипнул сильно, до кости, и снова сказал:

– Гадина!

– Гадина, гадина, – повторили набитыми ртами близнецы, сидящие напротив.

Дочка, симпатичная, курносая, взяла короткую паузу и заревела. Широко раскрыв рот, выводя челюсть вперед, сморщив маленький лоб. Со стороны взглянуть, настоящая гадина.

АКТРИСА

Ваня увидел её в телецентре на пробах. Она собиралась курить. Искала зажигалку в сумочке. Зажигалка была найдена. Чёрные, густые волосы откинуты назад. На мир смотрело круглое лицо с большими голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Говорят, хозяйка такой вот ямочки – это сильная личность, способная добиться своего любым способом.

Ваня вспомнил, что видел её за день до этого в выпускном спектакле ГИТИСа. Тоскливое было зрелище. Она, среди прочих актрис, сидела в платье девятнадцатого века и читала письма Чехова. В отличие от других, она не наигрывала. Подавала себя с достоинством, и переходила от стула к стулу плавной походкой.

И вот теперь в телецентре Ваня не думая подошёл к ней и спросил:

– Это вы в спектакле вчера играли?

– Я – ответила актриса, улыбнувшись.

Через перила перевесилась девушка-ассистентка.

– Сколько вам лет? – бесцеремонно спросила ассистентка актрису.

Ваня заметил, как та на мгновение задумалась, говорить ли при нем свой возраст. В итоге, сказала:

– Двадцать девять.

Ваня оценил её смелость. Выглядела она моложе. Ассистентка увела актрису, которая перед уходом бросила на Ваню многообещающий взгляд. Позже Ваня понял, что взгляды эти актриса раздавала направо и налево. Вообще, если хочешь быть известной актрисой, понял Ваня, тренируй многообещающий взгляд.

Потом Ваня провожал актрису. Он увязался за ней, сел в промерзший троллейбус. На актрисе была короткая шубка и белоснежная шапочка. Ваня молчал. По большому счету, он и не знал, что говорить. Актриса же не закрывала рта. Она зачем-то рассказала, что знакома с пожилым американцем, который дарит ей дорогие подарки, и к которому она ездит в гости, но «они просто друзья». Ваня был озадачен. Потом актриса игривым тоном сообщила, что она замужем, и что муж у нее пишет детские книжки.

Ваня уже тогда подумал, что ухаживать за чужой женой нехорошо, и нужно все бросить и выйти из троллейбуса. Но актриса ласково пригласила Ваню завтра приходить на репетиции в «Дом Актера». И Ваня обещал.

Он явился на репетицию и сел в темном зрительном зале. Актриса стояла на сцене, окруженная мужчинами: двумя актерами, режиссером и еще каким-то мужиком. Как хоккеист ведет шайбу и поглядывает, кому бы ее отдать, так и актриса поглядывала на окружающих ее мужчин. Ваня в зале извелся. Даже начал грызть ногти, хотя давно уже бросил.

Во время перерыва актриса позвала Ваню в гримерку, близко подсела к нему и даже позволила себя поцеловать. Ваня осторожно положил ей руку на грудь. Актриса и это позволила. Тут Ваня решил, что ему можно все, но актриса неожиданно встала и запела. Это была неизвестная Ивану русская народная песня. Ваня слушал сидя, не понимая, что ему делать.

Допев, актриса попросила деньги. Напрямую спросила:

– У тебя деньги есть?

– Есть, – ответил Ваня, покраснел и отдал ей пять рублей.

Закончилась репетиция за полночь. В этот раз актриса тоже разрешила

себя проводить. Они ехали вдвоем в промерзшем троллейбусе и актриса показывала Ване, как она умеет говорить детскими голосами. В пустом троллейбусе детские голоса звучали жутковато.

– Я на следующей сойду, – сказала актриса, – А ты можешь не

выходить. Он круг делает и обратно к метро едет.

Ваня согласно кивнул, хотя по его расчетам, вечер должен был

закончиться совсем не так.

Троллейбус остановился. Двери со вздохом открылись. Водитель вышел отдавать путевые документы. Актриса порывисто взяла руку Вани и припала к ладони долгим поцелуем.

– Никогда, ни с кем мне не было так хорошо! – сказала она и вышла из троллейбуса, на ходу поправляя белую шапочку.

– Вон, мои окна, – сказала актриса, на секунду обернувшись и после указала не пятый этаж хрущевки.

Троллейбус стоял, мелкий снег залетал в открытые двери, актриса шла к дому, а Ваня смотрел на окна, на которые она ему указала. Ваня живо себе представлял, как там, за розовой занавеской, сидит несчастный детский писатель и пишет детскую книжку. Например, про белочку. Пишет, высунув кончик языка от усердия, и ничего про свою жену не знает.

А потом вернулся водитель и перед тем как двери закрылись в троллейбус вошли контролеры. Ваня тут же вспомнил, что у него нет билета. Контролеры словно бы знали об этом. Набросились на него, начали требовать штраф и пугать. Ваня опоздал бы на метро, не отдай он им последние деньги.

Прошло двадцать лет. Дочка сообщила Ване, что собирается стать актрисой.

– Ни в коем случае, – ответил Ваня.