Вы изволили сочинить что человек произошел от обезьянских племен мартышек орангуташек и т. п. Простите меня старичка, но я с Вами касательно этого важного пункта не согласен и могу Вам запятую поставить. Ибо, если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежестпеннои обезьяны то у него был бы хвост и дикий голос.
Антон Чехов "Письмо к ученому соседу"
Ричард Докинз культовая фигура в рядах сторонников просвещения. Видный биолог, один из величайших популяризаторов науки в современном мире (и, судя по фотографиям, любитель дизайнерских галстуков). Невероятно харизматичная личность, в последней четверти прошлого века его книги "Эгоистичный ген", "Слепой часовщик", "Расширенный фенотип" привлекли всеобщее внимание, проторив дорогу сегодняшнему буму нон-фикшн литературы. Он ввел понятие мема как культурного репликатора и одного из двигателей эволюции, положив начало новой науке меметике.
Отличная новость для поклонников одного из самых ярких и влиятельных мыслителей нашего времени: "Корпус" издал, а Игорь Князев начитал аудиоверсию "Восхождения на гору Невероятности". Прежде, написанная в девяносто шестом книга, на русском не издавалась. Не будучи частью основного корпуса произведений, прославивших автора, "Восхождение..." развивает и продолжает последовательную линию дарвинизма, научного атеизма, понимания эволюции как сочетания случайности удачных мутаций с кумулятивным эффектом естественного отбора.
Один из часто используемых Докинзом приемов, редукционизм (объяснение сложных явлений с помощью законов, свойственных явлениям более простым) здесь основной. Это отражено в заглавии, "Восхождение" как стремление охватить пониманием все и сразу, подобно самоубийственной попытке штурмовать отвесную скалу, ощетинившуюся острыми камнями, в снежных заносах и при шторме. В то время, как обойдя ту же гору, можно найти удобную тропу, которая спокойно приведет должным образом подготовленного путешественника к вершине. Нужно только разбить восхождение на серию реально проходимых отрезков.
В десяти главах книги автор последовательно проводит линию малых отрезков. То и дело с немалым пафосом и достойным лучшего применения полемическим задором он бросается на бой с мракобесами из числа креационистов, еще осмеливающихся верить в некий замысел. В мире, где есть он, великий и прекрасный Ричард Докинз. Прямо даже хочется спросить, не жмет ли терновый венец Джордано Бруно? На всякий случай, времена, когда за подобные убеждения жгли на костре давно в прошлом и все мы, живущие в современном мире, с должным уважением относимся к Эволюционной теории Чарльза нашего Дарвина. Что не мешает некоторой части верить в Бога. И нет, это не взаимоисключающие вещи. Мне ближе позиция Тейяра де Шардена, которому лавры великого палеонтолога не мешали быть иезуитом, а бытность иезуитом не противоречила научным занятиям.
Увлеченный цветистыми метафорами в ущерб последовательности и академизму изложения (которые в такого рода литературе приветствуются), основательно измотав читателя умозрительными построениями, автор часто обрывает мысль отсылкой к одной из своих прежде изданных книг или туманным обещанием вернуться к освещению вопроса в следующих главах. Это вполовину не так интересно и логично, как "Ружья, микробы и сталь" Джареда Даймонда и напрочь лишено толерантности Юваля Ноя Харари, тоже в особом пиетете к религии не замеченного.
Это только моя позиция, она не отменяет принадлежности Ричарда Докинза к тонкому слою интеллектуальной элиты, обеспечивающей рост человеческого понимания. Хотя частые в книге сентенции, вроде "У камней не может быть детей" настораживают.