Ryszard Ćwirlej

Ręczna robota

* * *

Все права защищены. Любое копирование, публичное размещение и тиражирование в коммерческих целях запрещено.

Ręczna robota © Ryszard Ćwirlej. 2010. All rights reserved.

© Перевод. Пальянова Г.В., Пальянова И.В. 2019

© Оформление. Издательство ИП «Янушкевич». 2019

Пролог

г. Катовице, пятница, 20 сентября 1985 года, 7:15

С утра шел дождь. Красный автобус № 297 притормозил, чтобы пропустить двигающийся навстречу зеленый «Фиат», а затем пересек проезжую часть и выехал на небольшую улицу, ведущую в новый микрорайон Охойец. Его передние колеса влетели в огромную лужу, забрызгивая тротуар грязной дождевой водой.

– Смотри, куда едешь, – возмутился Алойз Пёнтек, угрожая водителю автобуса кулаком. Вода намочила ботинки и штанины. Он быстро отряхнул грязь, но это не помогло, брюки намокли. В конце концов он махнул рукой и решил, что зайдет в магазин по другую сторону улицы Вальтера Янке и посидит на подоконнике над радиатором. Может, немного подсохнет, подумал он и быстро перешел дорогу.

Магазин, который местные с большой натяжкой называли универсамом, имел продолговатую форму и был одной из самых важных точек на карте микрорайона. Считалось, что он лучше снабжался продуктами. Однако для Алойза это не имело значения. Вопросы покупки мяса, колбасных изделий и овощей нисколько его не волновали. Об этом заботилась жена. Он интересовался универсамом, потому что здесь можно было раздобыть пиво «Тыске Гроне», иногда даже попадалось «Княжеское». Он очень любил пиво, особенно по утрам с похмелья.

Он подошел к двери универсама. Та открылась перед ним от толчка изнутри, и на улицу вышел одетый в потасканный плащ Герард Матусяк. Шестидесятилетний низкорослый мужчина, всего каких-то метр пятьдесят, радостно улыбнулся при виде Алойза:

– Алойз, друг, как дела?

Они поздоровались, обменявшись рукопожатием.

– Ну и вид у тебя, – Герард посмотрел на грязные и мокрые брюки друга.

– Да это тот баран на автобусе, – ответил Алойз, кивая головой в сторону улицы. – Мне надо выпить, чтоб он был здоров.

– Ясное дело, – согласился с ним друг. – Ездят и ни на кого не смотрят. А ты смотри сюда, – сказал он, быстро расстегивая плащ.

За пояс была заткнута бутылка плодово-ягодного вина. Алкоголь продавался с 13 часов, но у Герарда в универсаме были связи. Его знакомая работала в продуктовом отделе, и в экстренных случаях он мог рассчитывать на товар из-под прилавка. Сначала он хотел купить пиво, которое можно было продавать с самого утра. Но оказалось, что денег ему хватает только на чернила, так что нечего было долго рассуждать.

– Нормально, чернила тоже сойдут. Зайду еще купить пива, одной бутылки мало, – сказал Алойз и исчез за дверью магазина, оставив Герарда одного.

Спустя пять минут он вернулся. В руке он держал авоську, в которой было несколько бутылок «Тыске». Он всегда носил ее в кармане куртки на всякий случай, если ему вдруг понадобится что-нибудь купить. Сейчас авоська пригодилась, чтобы нести пиво.

– Давай сюда бутылку, если вылетит, будет жалко.

Мужчина бережно положил бутылку в авоську, и они вдвоем пошли по тротуару. Им не нужно было договариваться, куда пойти выпить. Метров пятьсот от этого места, ближе к центру Катовиц, был заросший кустарником глубокий овраг, который давно облюбовали местные алкоголики. Достаточно было спуститься вниз по протоптанной толпами любителей вина тропинке, чтобы попасть в скрытое от посторонних глаз место. Там можно было спокойно выпить, не опасаясь, что какой-нибудь милиционер прицепится к дегустаторам дешевого алкоголя.

Они прошли мимо высоток и небольшого рынка. Здесь было шумно с раннего утра. Длинная очередь женщин стояла перед киоском, где цыплята продавались без карточек. Вторая, еще больше, стояла перед мясным. Двое мужчин не обратили внимания на стоявших женщин. Они лишь ускорили шаг, как будто боялись, что встретят знакомую или соседку. Лучше не попадаться на глаза этим старым кошелкам, которые могут человека незаслуженно обговорить. Но они обратили внимание на противоположную сторону улицы. Там, в трехэтажном старом здании, был пивной бар «У Плюты». В это время он был еще закрыт, так как работал с девяти, а на тротуаре уже стояла небольшая группа любителей пива. Они вовсе не ждали, когда откроется бар. Здесь они скидывались на первое пиво, которое собирались выпить под универсамом; бар «У Плюты» был лишь местом собрания жаждущих всего микрорайона.

Алойз кивнул собравшимся мужчинам и прибавил скорость. Он был знаком с ними, но не слишком их уважал. Он не проводил время в компании этих синяков. Они принадлежали к худшей категории алкоголиков, у которых никогда не водились деньги. Двое или трое были местными, остальные – отбросами из рабочего общежития. Заработанные деньги они сразу пропивали, а потом, чтобы выпить, вынуждены были скидываться. Вот они совсем другое дело. У Алойза и Герарда были деньги. Правда, не очень много, но всегда. Они были шахтерами на пенсии, поэтому у них было, что пропить. Большую часть шахтерской пенсии они отдавали женам, остальное тратили на свои нужды, то есть ежедневное пиво и вино, а иногда на карточную игру «Скат».

Не оглядываясь больше на людей у бара, они спустились к оврагу и забрались в густые, желто-красные осенние заросли. Им пришлось пройти метров сто вглубь небольшой рощи. Перед ними была поляна, усыпанная втоптанными в землю металлическими крышками и пластиковыми пробками. Под деревом стояла деревянная скамейка, несколько лет назад кем-то перетащенная из сквера для большего комфорта выпивающих.

Они вздохнули с облегчением, потому что их излюбленное место было не занято. Сегодня они были здесь первыми, поэтому могли спокойно занять скамейку. Они уселись на влажные доски; масляная краска отслаивалась от них большими кусками. По крайней мере, не капало за шиворот, потому что кто-то из постоянных посетителей этого места натянул на ветках дерева прямо над скамейкой большой кусок пленки. Алойз поставил авоську посредине и достал из нее две бутылки пива. Он ловко снял крышки открывалкой на перочинном ноже с двенадцатью лезвиями, который всегда носил с собой. Он протянул бутылку другу, оба молча сделали по большому глотку.

Взгляд Герарда замер на странной точке вдали от них. Мужчина чуть не подавился пивом. Он быстро проглотил остатки жидкости и вскочил на ноги.

– Ты чего? – удивился Алойз.

– Посмотри туда! – крикнул Герард, махнув рукой в сторону зарослей перед ними.

Его друг посмотрел в указанном направлении.

Матусяк поставил наполовину пустую бутылку пива на скамейку и побежал вперед. Спустя пару секунд он был уже на месте. На земле лежало что-то черное, издалека выглядевшее, как большой тряпичный сверток.

– Господи, – выкрикнул выглядывающий из-за плеча Герарда Алойз Пёнтек, по-прежнему державший в руке бутылку «Тыске».

Прямо перед ними лежал связанный пожилой мужчина. Опухший посиневший язык высовывался изо рта, а затуманенные, вытаращенные и покрасневшие глаза как будто смотрели на двух алкоголиков с немым упреком.

Герард быстро перекрестился, а потом присел рядом с лежавшим мужчиной и одним движением сорвал с него черный железнодорожный плащ, которым тот был накрыт.

– Ужас! – Алойз почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Сначала они не заметили ног, потому что они были сильно загнуты назад. Кто-то связал их капроновым шнуром для белья, а второй конец затянул петлей на шее железнодорожника. Шнур врезался в горло, почти его перерезав. Но совсем не это напугало двух мужчин. Пёнтек побледнел, когда посмотрел на руки, которые стали видны после того, как его друг стянул с трупа плащ. Руки были связаны в запястьях. Однако под шнуром, там, где должны быть две кисти, была лишь одна. Вместо другой виднелась кровавая масса.

– Отрезали, – сказал Алойз Пёнтек и выпустил из рук наполовину полную бутылку пива. Такого с ним еще не случалось. Вспенившаяся жидкость медленно выливалась из бутылки на землю. Но ни Алойз, ни Герард не обратили на это внимания.

Глава 1

Суббота, 8 марта 1986 года, 5:13

Размеренный стук колес поезда действовал усыпляюще. Большинство пассажиров купе давно уснуло. Неудивительно, ведь все они возвращались после утомительного путешествия. Это была не очень длительная поездка, согласно расписанию она продолжалась не более восьми часов. Скорым поездом из Берлина до Познани ехать было недолго. Утомительными были переживания большинства пассажиров. Собственно, возвращение в Польшу было отдыхом после мучительного пребывания в Берлине.

Пассажиры, возвращавшиеся из этого города, делились на три категории. К первой относились немцы из ФРГ. Они составляли элиту поезда. Их легко было узнать по фирменной, стильной одежде, недоступной среднестатистическому поляку. Они ехали, в основном, первым классом с небольшим багажом, уверенные, что в этой дикой стране они смогут решить какие-то свои дела. Некоторые из них ехали, чтобы развлечься, так как Польша была для них настоящим эльдорадо. В гостиницах и лучших ресторанах они расплачивались твердой валютой, а пересчет цен был для них очень выгодным. Любой немец хотя бы на минуту мог почувствовать себя владельцем фабрики Круппа.

Ко второй относились поляки, возвращавшиеся домой из ФРГ, то есть из Западного Берлина. Их было немного, потому что власти неохотно разрешали выезд соотечественников на Запад. Хотя в последнее время паспорта все чаще стали выдавать желающим посетить страны с «отсталым общественным строем», не отказавшиеся от капиталистической системы ценностей и не вступившие на путь социалистического развития. Они должны были указать в паспортном отделе важную причину поездки и обязательно предоставить приглашение от гражданина, проживающего на Западе. Приглашающий должен был заявить в приглашении, что берет на себя все расходы на содержание гражданина ПНР. Конечно, орган, выдававший загранпаспорт, и гражданин, хлопотавший о поездке, знали, что приглашение – фикция. В последнее время его можно было приобрести за доллары на черном рынке. Везунчик, купивший приглашение и на этом основании получивший паспорт, вовсе не собирался ехать в гости. У тех, кто выезжал, были свои планы на пребывание за «железным занавесом». Чаще всего коммерческого характера. Польские туристы выезжали из страны, нагруженные польской водкой и сигаретами из сети валютных магазинов «Певекс». Товар они продавали на немецких блошиных рынках в два-три раза дороже. В страну возвращались, в основном, с приобретенной электротехникой: видеомагнитофонами, магнитофонами и все более популярными плейерами. Одна такая поездка в случае продуманного деньговложения без проблем приносила десятикратную прибыль. Неудивительно, что поездки в Западную Германию становились все популярнее.

Третьей категорией были те, кому повезло меньше, и у них был паспорт для поездок в страны народной демократии. Максимум, что они могли, это приобрести в «Орбисе» экскурсию по Восточному Берлину. В столице ГДР они продавали джинсы из «Певекса», солнечные очки от частников, российские перфораторы и даже перочинные ножи, которые продавали на местных рынках расквартированные в Польше советские солдаты. Домой выгодно было привезти тефлоновые кастрюли и чайники, скороварки, соковарки и недоступные в стране средства по уходу за новорожденными.

Всех пассажиров, ехавших в Польшу поездом Берлин-Познань, официально называвшимся «Беролина», объединяло одно: бурное выражение радости после пересечения границы. На станции Берлин-Лихтенберг застолье в поезде раскручивалось постепенно и скорее робко, а после пересечения польско-немецкой границы алкогольная эйфория захлестывала почти всех пассажиров. Некоторые пили на радостях, потому что смогли перехитрить таможенников, принципиально изымавших контрабанду, другие, у кого отняли часть перевозимого товара, заливали горечь поражения.

Таможенники были проклятьем. Полчища грабителей в зеленых мундирах бросались на поезд, как пираты на корабль, груженный золотом. Они забирали товар по своему усмотрению, но никогда не изымали всего полностью. Им хватало части добра, ввозимого в Польшу, так как они знали, что нельзя стричь овец догола. Они выбирали для тщательного досмотра лишь некоторых пассажиров, а остальных, менее подозрительных, оставляли в покое. Так, большинство вернувшихся в страну без проблем проходило через сети таможни.

Везло и Каролю Вуйтику, возвращавшемуся из Западного Берлина в этом году в седьмой раз. Каким-то невероятным и необъяснимым для него самого образом в немецком посольстве в Варшаве ему выдали визу на полгода. Всем выдавали на два месяца, а ему на целых шесть. Он не знал немецкого языка, поэтому не догадывался, что приглашение, купленное им на Лазаревском рынке, выписано Свободным университетом Берлина аспиранту кафедры археологии Средиземноморья в рамках бесплатных занятий с целью углубления полученных знаний. Достаточно было вписать в нужной графе имя и фамилию аспиранта, и можно было начинать процедуру. К счастью для Кароля, сотрудник Службы безопасности, выдававший паспорта, тоже не знал немецкого, поэтому не увидел ничего странного в том, что маляр Вуйтик Кароль, сын Мечислава, будет углублять знания по археологии. Впрочем, недостаточная социалистическая бдительность не была связана с недобросовестностью или необразованностью, причиной был серый конверт, где лежало сто марок, прилагавшийся к заявлению Вуйтика о выдаче паспорта. А работнику немецкого посольства было все равно, кто поедет по этому приглашению, так как в последнее время все сотрудники представительства точно выполняли распоряжение правительства в Бонне о том, чтобы не чинить препятствий полякам, желающим выехать в Германию, потому что большинство из них – это преследуемые в ПНР деятели оппозиции. В приглашении Вуйтика речь шла о 6-месячном обучении, поэтому старательный сотрудник выдал ему визу на полгода.

В очередной раз Кароль возвращался в Познань счастливый, потому что опять в его сумке лежали два дешевых магнитофона и четыре радиомагнитофона. И на этот раз таможенников не заинтересовал его багаж. Впрочем, его купе вообще не проверяли, поэтому на станции Куновицы, как только таможенники вышли, он и остальные коммерсанты сразу вынули из своих сумок бутылки с немецким пивом и виски из торговой сети «Альди». Стоило пожертвовать парой бутылок, потому что был важный повод выпить.

Поезд резко дернулся и снова стал замедлять ход. Кароль, в стельку пьяный, проснулся и осмотрелся вокруг. Он не сразу вспомнил, где находится. Но спустя минуту, когда глаза привыкли к темноте, он понял, что сидит в темном купе поезда. Вместе с другими пассажирами в приятной и дружественной атмосфере они опустошили несколько бутылок. Он почувствовал сухость во рту, но, к счастью, вовремя вспомнил, что между сиденьем и стенкой вагона спрятал еще одну бутылку «Берлинер Вайсе». Он нащупал округлые формы и довольный вытащил бутылку пива. Ножом осторожно снял крышку, а потом одним глотком выпил содержимое.

Он почувствовал, что мир снова приятно закружился, но при этом мочевой пузырь, не опорожняемый от самого Берлина, начал опасно пульсировать. Вуйтик резко поднялся и, бормоча что-то себе под нос, стал пробираться к двери, перелезая через протянутые ноги спящих попутчиков и сумки, поставленные на полу, потому что они уже не помещались на верхних полках для багажа. Через минуту он был в освещенном тусклым светом коридоре. Он осмотрелся вокруг и решил, что ему ближе в туалет слева. Его отделяло от него шесть купе и баррикада из больших сумок, наполненных дефицитным товаром, поставленных в несколько этажей вдоль всей трассы. Он двинулся в этом направлении, с трудом пробираясь. К счастью, в коридоре никого не было, не нужно было толкаться среди людей. Мочевой пузырь стал отзываться пронизывающей болью, расползающейся внизу живота. Он почти добрался. Осталось пройти мимо большой пирамиды багажа. Вдруг дверь между двумя вагонами открылась и оттуда вышли двое железнодорожников. Кароль, несмотря на усиливающуюся боль, прижался к стенке, чтобы пропустить двух мужчин. Но вскоре он понял, что совершил ошибку, потому что они не собирались идти вглубь вагона. Первый, худощавый и низкорослый, решительно двинулся вправо и вошел в туалет, а через некоторое время и второй исчез в небольшом помещении, с грохотом закрыв за собой дверь.