Когда придет дождь

– Карл, ты же промок до нитки. Нельзя так стоять. Пошли домой. Идем. Они прыгают вокруг меня, словно пара ворон возле зверюшки, сбитой машиной. Я и есть такая зверюшка: мертвая, пустая, ненужная и гниющая. Какой-нибудь кролик или лис, размазанный по асфальту промчавшимся грузовиком. Мама и тетка тянут и толкают меня. Я не противлюсь, позволяю им тащить меня мимо магазинчиков, вверх по лестнице и вдоль прохода. Я невероятно озяб и чудовищно устал. – Я наполню тебе ванну. Не спорь. После горячей ванны ты как заново родишься, – заявляет Дебби, шумно поднимаясь наверх. Оглядываю гостиную. Полоса черной плесени успела покрыть стену, протянувшись от пола до потолка. Широкая, со знакомым запахом гнили, однако Роба здесь нет. – Поднимайся и лезь в ванну, – говорит мама. Я не двигаюсь. – Тебя что, как маленького, на руках отнести и выкупать? Угроза смешная, но она действует. Мамины слова пробивают барьер оцепенения. – Нет. Я сам. Сейчас пойду. По пути в ванную протискиваюсь мимо Дебби. Тетка старается не смотреть мне в глаза. Наверное, нервничает. Или побаивается, что я действительно спятил. Или еще что-то. Не хочу гадать. Вижу только, как она торопится поскорее спуститься. «Поскорее» с ее весом не получается. Вхожу и закрываю дверь ванной на задвижку. Грохочет наливающаяся вода. От нее поднимается облако пара. Кран умывальника подтекает. Давным-давно, когда я только вернулся из больницы, он первым начал сводить меня с ума. Тянусь к вентилю и крепко его заворачиваю. Кран умолкает. Ванна набралась до краев. Стягиваю с себя мокрые носки, джинсы, трусы. Потом закрываю краны. Я уже готов залезть в

Как узнать, не сходишь ли ты с ума? Что-то меняется в твоем облике? Можешь ли ты это понять по своим глазам?

Если медленно проваливаешься в сон, границы реальности и грез стираются. Ты еще и бодрствуешь, но наполовину уже спишь.