Насколько я люблю «Вино из одуванчиков»
Настолько же мне отвратительно это самое «Лето, прощай», хваленое продолжение, вышедшее в свет спустя 50 лет.
Я читала и отгоняла тошнотворное чувство, растущее в животе, и сначала все свалила на переводчиков. Конечно, это по вине неведомой мне Елены Петровой в текст просочились идиотские «прикольно», «не катит» и так далее. Действие, напомню, происходит в 1928 году. Оправдание меня не устроило – ну не может переводчик позволить себе заполонить жаргонными словечками текст, в котором их не было. Что ж, допустим, тогда виноват издатель, наверное, тот же самый, что когда-то не пустил слишком большой текст «Вина из одуванчиков» в печать. Прямо вижу, как этот злодей говорит: Рэй, старина, о чем ты, мальчишки так не разговаривают, ты послушай, вылови любого и послушай, плевать, что вы сами говорили именно так, когда были пацанами – давай оживляй своих персонажей.
Что ж, предположим. А года тоже путает издатель? В «Вине» Дугласу 12, Тому 10. В «Лете» Дуглас говорит, что ему 14, а братишке – 12. Но в тексте того же «Лета» говорится: девчонки выудили у старушки признание, что она никогда не была ребенком, в июле текущего года – а это событие из «Вина». Впечатление, что Бредбери так и не решил, насколько Дуг повзрослел, и забыл привести все к знаменателю.
Ну, немудрено. Вроде бы раз "Лето" - это продолжение «Вина», то год должен быть тот же. Но Дуг в «Вине» и в «Лете» - два совершенно разных мальчишки, причем в первой части он чудесный парень, совершенно замечательный, его открытиями зачитываешься, оторваться не можешь, да что я рассказываю, знаете же. А в «Лете» это стремный шпановатый охламон, который одному старику ломает ногу, второго и вовсе убивает (!), и всю книжку занимается войной с этими самыми стариками. Насколько глубокая и разнообразная первая часть, настолько плоское и однобокое ее, с позволения сказать, продолжение.
Я смирилась было и почти простила книжке всю эту дрянь, но. Знаете, чем заканчивается продолжения «Вина из одуванчиков»? О.
Трогательным диалогом 81летнего старика со своим эрегированным членом и не менее трогательным аналогичным диалогом Дугласа. У первого встал в последний раз, у второго, соответственно, впервые. Зал рукоплещет стоя и рыдает в голос. Спасибо большое, что на этом автор кончил и про первый сеанс гуманизма Дугласа (коим, как известно, в детстве мальчики занимаются) распространяться не стал.
Это просто полный, полнейший 3,14здец.
Нет, понятно, что «Вино из одуванчиков» - повесть про лето и чистое, прекрасное, хрустальное детство, а «Лето, прощай», соответственно, про процесс взросления. Дуглас сначала яро бесится, что приходится расти, потом впервые целуется, начинает понимать кое-что про эмбриональное развитие, замечает, что в природе существует девочки и наконец знакомится с эрекцией. Все логично. А переходный возраст, в отличие от детства – одно из самых отвратительных состояний человека, если не самое. Тоже понятно.
Только боже мой, ЗАЧЕМ было об этом писать? Зачем было писать об этом не где-нибудь, а в продолжении лучшей в мире книжки про детство?
У меня ощущение, что писатель оплевал свое творение пятидесятилетней давности. Я давно, очень давно так сильно не разочаровывалась в книжках.
Из послесловия почерпнула, что «Лето» Бредбери задумал, еще когда был, по его словам, зеленым и непонимающим. «Вино» он написал тогда же. Что ж, это очень, очень многое объясняет.
UPD от 6.08.2012 - чуть поправила текст и смягчила формулировки, но по сути мое мнение не изменилось.