-Меня окружают одни подлецы и головорезы!
-Капитан, простите мне мою дерзость, но вы сами-то кто?
Вся классическая приключеньческая литература пролетела мимо меня аки фанера над Парижем и метеорит над Челябинском.Честно говоря, Дюма, Жюль Верн и иже с ними казались мне до смерти скучными и громоздкими, и читала я исключительно научную фантастику. Так что гипотетическая влюбленность в капитана Блада (которая, судя по отзывам, грозила любой читательнице пубертатного возраста) также меня избежала. Может к лучшему, может к худшему. А вообще благородные разбойники это не мой типаж.
Я очень долго боролась со своим внутренним циником - циник хотел написать разгромную рецензию и влепить двойку. Но делать я этого не буду, потому что признаюсь честно: мне роман очень понравился. Особенно первая часть. Эта история благородства и несправедливости, гордости и человеческого достоинства. Человек, проданный в рабство по милости собственного короля, вечный чужак, потомок ирландских моряков. "Если бы он знал о короле Якове то, что он знал о нем сейчас, то совершенно точно принял участие в восстание". Обреченный сгнить на плантациях за то, что помог раненному человеку, не спросив о его политических взглядах - он стал известнейшим из пиратов, грозой Карибского моря. Перед ним трепетали жестокие испанцы и вероломные французы, ему была верна его команда, а губернатор Тортуги лично наливал ему ром. Это могла быть история мести. Это могла быть история о справедливости. В конце концов, это могла быть история о борьбе двух людей: гуманного доктора Блада и отчаянного и жестокого капитана Блада.
Но нет. Это история любви. При чем, как это часто бывает, абсолютно высосанная из пальца.
На первый взгляд Арабелла интересный персонаж. Ну судите сами: довольно самостоятельная (насколько это возможно в благородном собрании 17 века под контролем дяди тирана), динамила всех женихов в округе до двадцати семи лет. Мне все время казалось, что из неё самой бы вышел неплохой пират. Но не в этой реальности. Блад её заинтересовал (к слову, взаимно), затем она навоображала себе некого благородного рыцаря, а капитан, тем не временем, навоображал себе даму сердца, ради которой держался принципов гуманизма. А когда дама сердцах бросила ему в лицо обвинения в том, что он подлец и головорез, он потерял единственную опору в жизни. Ну а что в конце? А в конце жили они долго и счастливо, и боже мой, более надуманного поворота любовной истории я еще не встречала. Предложение руки и сердца взялось просто неоткуда. Хотя когда вам предлагает руку и сердце сам губернатор Ямайки...Возможно, трудно устоять...
А еще здесь есть абсолютно очаровательный великобританский патриотизм. Испанцы? Как на подбор: жестокие, алчные, под именем бога убивают сотнями и тысячами, лживые, склонные к роскоши и всяческим излишествам. Французы? Мерзкие, алчные, одним словом тоже католики. Англичане - католики? Продажные, вероломные. Англичане - протестанты? Прекрасные люди! Лучшие люди карибского моря! Если испанский адмирал по умолчанию пират, то самый отъявленный британский капер - образованный и интеллигентный джентльмен, который на войну идет исключительно в воображаемых белых перчатках. А когда в конце капитан Блад прыгает в буквальном смысле в объятия нового британского (протестантского) правительства невольно становится стыдно за персонажа. С гуманизмом капитана Блада все ясно, а вот в вопросах самоуважения совсем беда. Не говоря уже о том, что он реально начинает думать о том, к кому ему пойти на службу...Предав при этом своих людей. Пираты пиратами, но сам-то он тоже не из красного креста.
В общем, то что могло стать эпическим полотном о капитане пиратской флотилии, стало, в итоге, довольно простым приключеньским романом с очень навязчивой назидательностью. И просто со всем из себя дэ-артаньянистым главным героем. И лицо у него всегда выбрито, и парик у него чистый, и камзол с иголочки, и брошки золотые, и язык подвешен как у придворного вельможи. И верен своей единственной...Арабелле. Воображаемой даме сердца, с которой он в общей сложности общался час времени.
Ладно, ладно..Исторические приключения это добрый и милый жанр со своимми милыми и добрыми условностями, и, наверное, даже жалко, что в современном мире такое написать нельзя.