Отзывы на книгу «Журнал Виктора Франкенштейна»

Читалось прямо как самостоятельное произведение, несмотря на то, что фанфик. В конце концов, оно и не зазорно, если вспомнить, насколько часто писатели переосмысливают на свой лад чьи-то идеи. И как будто так и было. В общем, прочиталось с удовольствием.
И снова у акройда реальные личности перемешиваются с вымышленными. Причем, здесь получилось особенно интересно. Ибо задействованы сама автор первоисточника с ее окружением и созданные ею же персы. Созданные в свое время именно что в компании с ее окружением. Вот буквально не книга, а натурально коробочка в коробочка или матрешка на британский лад. Постмодернизм во всей красе, короче.

Ну и... Швейцарец при деньгах и с научным складом ума в лондонах времен расцвета как раз всевозможных наук и, соответственно, невероятных открытий. Казалось бы, что может быть лучше и продуктивней. Ан нет. В дело вмешалась душа, вечная жизнь, то есть фактически религия.
Вот говорят, нельзя служить двоим господам. Не знаю, так это или нет. Скорее, не всякий сможет служить двоим господам. А виктор взял да и замахнулся. Попытался поставить научные достижения на службу небесной канцелярии, причем вопреки, собственно, ее же доктринам. Решил стать то ли богом, то ли выше.

И ясно-понятно, что он был такой не первый и не последний в истории человечества. В его случае катализатором послужили потери и страдания. А вот была ли гордыня? Возможно, хотя бы капельку.
Короче, ежели есть финансы, то получится сварганить любое безумие. Было интересно читать о том, кого и как он оживил, и, особенно, во что превратился мертвец, каким он стал.
И начались мытарства создателя, потому что результат нисколько не оправдал ожиданий. Мало того, стал источником еще больших страданий и мук, ибо вызвал отвращение и послужил причиной гибели многих людей.

А пока виктор бегал от своего монстра по всей англии и не только, компанию ему составляли очень даже известные господа. К примеру, шелли буквально с самого начала со своими реальными и вымышленными женами. Но больше всех повеселил байрон. В интерпретации акройда - чрезвычайно несимпатичный, хромоногий, разъевшийся пропойца с гадким характером.

Но никто и ничто не останавливало несчастного монстра, обреченного волей безответственного создателя на одинокое, безрадостное существование в посмертии. И я как-то даже понимаю его чувства. Ибо мы в ответе за тех, кого создали (почти что цэ) . Нда. И уж тем более, ежели...

По концовке: Финт акройда в финале я угадала с самого начала. Хаха.

Вдохнуть жизнь в вещество мертвое или спящее, осенить простую глину огнем жизни — то был бы триумф замечательный и достойный восхищения!
Так я устремился навстречу своей погибели.

Уверена, что сюжет известен практически каждому. Ученый Виктор Франкенштейн, стремясь познать мир и саму жизнь, её законы и истоки, взойдя на высоты воображения и этим перейдя невидимую грань, с помощью электричества создает монстра, оживляя труп человека. Только увидев творение рук своих, он осознает, что натворил непоправимое зло: "На мне лежало проклятье. Я противопоставил себя Божьему мирозданию. Я посягнул на роль самого Творца". Прибавлю лишь, что версия Акройда полна сюрпризов, так что не откладывайте чтение, основываясь на том, что и так уже читали оригинал.

История Мэри Шелли останется канонической, однако версия Питера Акройда мне понравилась больше (да простят меня за такое "богохульство"). Не отрицаю, что моё восприятие может быть продиктовано духом времени: легче воспринимать текст, написанный современником, чем некой дамой в начале XIX века. Скажу лишь своё мнение: творение Акройда более психологично и реалистично. Как и в других произведениях автора, на страницах романа мы встречаем реальных исторических личностей. Среди них Биши Шелли, Мэри Шелли (та самая!) и Джордж Гордон Байрон. Первому уделено особое внимание, но об этом позже.

Акройд - искусный фокусник. Он перетасовывает вымышленные и реальные события, чтобы последние играли в его пользу и выглядели гармонично в рамках художественного произведения, но при этом тонкие нити связи с реальностью не обрываются, что приводит меня в полный восторг и усиливает мое преклонение перед талантом автора. Я уверена, что точно пропустила многие практически неуловимые метафоры и параллели, но это меня не разочаровывает, наоборот - я восхищаюсь перед глубиной произведений автора, мне нравится их многослойность и многогранность. Это не та книжка, которую читаешь в автобусе с целью "отвлечься от шума вокруг". Лично я с самого начала испытывала некий трепет и читала только с карандашом в руках и с блокнотом наготове.

Вернемся, как и обещала, к такому занятному персонажу как Биши Шелли. И да, Мэри Шелли, его вторая жена, как раз и написала оригинальную историю "Франкенштейн, или Современный Прометей". Настолько яркого антипода как Биши для Виктора Франкенштейна, пожалуй, невозможно было придумать. Биши в ладу с собой и с Природой: он женился и ждет рождения сына, он создал жизнь богоугодным способом. В данном контексте "богоугодный" следует понимать как "естественный, не противоречащий законам мироздания". Биши чувствительный и человечный, пусть и немного ветреный (что касается личной жизни). Он воплотил собой образ свободолюбивой молодежи своего времени, которая мечтает о свержении старого порядка, не уважающего права и свободы человека и личности.
В свою очередь, Виктор Франкенштейн, ослепленный своим честолюбием, нарушает законы в первую очередь духовные, поставив себя на место Создателя - Природы. Воспринимая человека как механизм, состоящий из костей, сухожилий и энергии, он забыл о душе. За что и поплатился, став отцом не невинного младенца, но монстра. В то время когда младенец в семье Шелли стал спасителем для своих родителей, творение Франкенштейна стало для него проклятием.

-Что вы натворили?
-Я? Ничего. Что натворили вы? Способны ли вы смотреть на меня без слёз?

Я люблю слегка скрытые аллюзии, при считывании которых в мозг вбрасываются эндорфины гордости, мол, понял, ага, куда автор-то клонит. И я всегда теряюсь, если вместо игры автор прямым текстом говорит мне: «Смотри, читатель, вот это я взял отсюда, это оттуда». А когда автор берется берётся переинтерпретировать какое-то произведение целиком, то я откровенно боюсь за успех, ибо кавер-версии – дело сложное, результат должен иметь в нужной пропорции и связь с оригиналом, и отрицание этого оригинала. При сваливании в копию пропадает интерес, при слишком большом отрыве – цель всей затеи.

Мне показалось, что Акройд был близок к тому, чтобы пройти по лезвию бритвы, хотя его часто качало на этом нелегком пути. События романа повторяют оригинал почти зеркально, разве что герои другие или сильно измененные, разве что Англии больше, да подсыпал (скупо подсыпал) автор знаменитостей (прямо с созданием оригинального текста связанных). И даже это взлетело бы, но обуяла автора меланхолия. У Мэри Шелли была страсть. Да, логики и баланса было куда меньше, но страсть была такая, что ее заряда хватило на двести лет интереса к ее тексту. Меланхолией же сыт не будешь, тем более что Акройд в финале и вовсе повествование засушил, погасив последние искорки живости.

Этот Лондон времен Промышленной революции, который служит фоном для истории Акройда, мог бы быть и порельефнее. Да, если ты читал про политическую и экономическую канву событий, если тебя впечатлил альтернативный метрополис Гибсона из «Машины различий» (там Байрон и вовсе премьером стал), то несложно домыслить картину самому, добавив мрачных тонов и режущего ощущения новизны, но ведь это не будет заслугой автора, у него Лондон обычен, шаблонен и тих. Поэтому честно скажу, что рецензия DeadHerzog’a, после которой я и решил книгу Акройда прочитать, куда интереснее самого романа.

Питер Акройд смешал в кучу коней, людей, Перси Биши Шелли, Мэри Шелли, Франкенштейна, чудовище Франкенштейна, маятник Фуко, самого Фуко и стерилизованное молоко. Хотя он честно постарался опираться на реальные факты, выписал характеры поэтов довольно правдоподбно, описал события из их биографий почти правдиво... Подогнав события, конечно, под свою историю. Так первая жена Шелли была убита чудовищем, а не просто утонула, так многострадальный Джон Китс, на чьих костях и так уже изрядно понекромантил Дэн Симмонс, после смерти от чахотки идёт на опыты чересчур любознательным исследователям. Ну и самая небывальщина – Виктор Франкенштейн не какой-то там дяденька из фантазии Мэри Шелли, а вполне конкретный швейцарец, водящий дружбу со всеми этими товарищами. Рассказ ведётся от его лица.

Виктор Франкенштейн вышел обаяшкой. Тот самый тип безумного учёного, который с всклокоченными волосами и горящими глазами готов кинуть на алтарь науки всё, что угодно, включая самого себя, если понадобится. Про других уже и говорить незачем. А интересует его не много не мало как философский вопрос" что такое жизнь?". Ответ Франкенштейн ищет в электричестве, гальванике и... Находит. Для себя, само собой. К чему же приведут эксперименты безумного учёного? Поначалу кажется, что к тому же, к чему и у Мэри Шелли. Но внимательный читатель углядит нестыковки... Да и подумает: а зачем бы в таком случае Питеру Акройду дословно переписывать сюжет оригинального Франкенштейна? Всё не так-то просто. Тайна раскроется на последних страницах. Она не то чтобы сильно неожиданная, но изящества не лишена.

Смесь получилась любопытная. Здесь и элементы постмодернизма, и детективная составляющая, и психологическая проза. А особенно сочно выписана атмосфера Лондона глазами иностранца, душные покойницкие и электрические прибамбасы.

Йель не сомневался, что он скрытый гей, который никогда не отважится на каминг-аут
"Мы умели верить" Ребекка Макккай

Молодой человек, швейцарец из обеспеченной семьи, сын владельца механических мастерских, воспитанный отцом в уважении к наукам, но к механике склонности не питающий, а увлеченный медициной, отправляется на учебу в Англию. Где знакомится, а после близко сходится с молодым блистательным поэтом Перси Биши Шелли. Виктор, простолюдин, хотя из обеспеченных, благоговеет перед аристократизмом своего друга, наследного баронета, и преклоняется перед его талантом.

Шелли, впрочем, жизнь ведет стесненную, с семьей он не в ладах. Не то, что окончательный разрыв, но непримиримые противоречия и в итоге вовсе не тот уровень достатка, на какой мог бы рассчитывать по праву рождения. Все они находятся под впечатлением новых идей, хотя Франкенштейна больше привлекают естественнонаучные, вроде месмеризма и опытов с электричеством, которые можно, нет - нужно поставить на службу прогресса человечества, а именно - заставить отступить самое смерть. Он, видите ли, убежден, что надлежащим образом приложенный электрический разряд достаточно большой силы может оживить мертвецов.

Молодого же поэта, более привлекают идеи женской эмансипации и нового типа человека, рожденного и воспитанного свободной образованной матерью. Для воплощения своих идей он даже берет шефство над юной сестрой одного из своих приятелей, вследствие обнищания семьи вынужденной искать работы. Нет, - говорит Шелли, я стану образовывать Гарриэт, а вашему жестокосердному отцу буду выплачивать отступного в размере ее предполагаемого недельного жалования плюс гинея сверху.

Стоит ли говорить, что уроки закончатся побегом молодых людей и венчанием в Гретна Грин (ах, Биши такой душка). Меж тем Виктор, который не впечатлен матримониальными порывами любезного друга, но помешать им никак не может, с головой уходит в работу. Благо, с деньгами проблем нет, скоропостижная смерть сестры и отца сделала его наследником значительного состояния. В оборудованном на берегу сарае, молодой натуралист кромсает и сшивает трупы, пропуская через них гальванические разряды. До поры с нулевым результатом, пока однажды мертвец в самом деле не оживает.

Вы уже поняли, что за основу своего романа Питер Акройд взял сочинение Мэри Шелли. В худших компиляторских традициях постмодернизма свалив в одну кучу героя и его создательницу, ее красавчика супруга - постойте-постойте, вы разве не называли девушку Гарриэт? Все так, но Гарриэт утонет, а на смену ей, к вящей досаде героя, практически мгновенно явится куда более интересная и образованная Мэри, дочь знаменитого философа Годвина, к тому же.

Для людей, знакомых с биографией Шелли, вольность, с какой английский писатель, обращается с ней, сродни действиям, производимым Франкенштейном над кадаврами, имевшими несчастье попасть в его очумелые ручки. Не удовлетворившись одними супругами Шелли, Акройд запихивает в повествование еще и лорда Байрона, и собственно всю виллу Диодати. Старательно воссоздает атмосферу "дыша духами и туманами" готического романа, убивая руками существа женщин, которых демонстративно не любит (ни одного отдаленно привлекательного женского образа) и одного мальчика-слугу, которого столь же явно вожделеет.

Ну что сказать? Трудно было быть геем, не имеющим смелости для каминг-аута в девяностые прошлого века. Но, для беспринципных компиляторов тогда было раздолье. Хорошо, что тип постмодернистского романа, со включением реальных исторических персонажей, авторскою волей обреченных вести себя как идиоты (в лучшем случае) или злодеи (в худшем) - хорошо, что этот литературный пустоцвет сам собой отпал.

Некоторым оправданием такого рода сочинений может служить их (довольно сомнительная) просветительская роль. Некоторым оправданием вивисекторству господина Акройда - его одержимость идеей возможности породить жизнь без участия женщины - я теперь не только о несчастном мертвеце "Журнала Виктора Франкенштейна", но и о гомункулусе из раннего романа "Дом доктора Ди". Все-таки созидание, даже такого извращенного толка, лучше разрушения в чистом виде.