© Волцит П.М., 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Посвящается А. Д. Попову

Предисловие редактора

Однажды поздним вечером я шёл с работы, погружённый в свои ежевечерние размышления: что успел сделать сегодня, что осталось на завтра, а что нужно было закончить ещё на прошлой неделе и, наверное, уже можно не делать.

Где-то на границе моих мыслей шумели деревья, ветер гнал по набережной сухие листья и грязные пакеты, как вдруг из-за старого каменного дома с жалобным шелестом вылетело мокрое всклокоченное существо и жалобно прилипло к моей ноге. Тетрадка! Я подобрал её, дрожащую, отсыревшую, высушил дома на батарее и стал читать, с трудом разбирая расплывшиеся от воды чернила.

Прежде всего меня поразил почерк: вроде бы и детский, и в то же время взрослый. Точнее, не взрослый, а как будто не имеющий возраста. Хотя писал, очевидно, мальчик, школьник. Но ЧТО он писал! Тетрадка явно была чьим-то дневником, но я не нашёл в ней ни единой даты, и вместо обычных мальчишеских записей: с кем сегодня подрался и кого дёрнул за косички, – автор нёс какую-то возмутительную чушь, полнейшую нелепицу! Мне, уже немолодому, серьёзному человеку с бородой и лысиной, было некогда читать подобную чепуху, и я с досадой отложил таинственный дневник в сторону и… забыл про него. Однако через несколько дней он робко вылез на середину комнаты, и я понял, что надо бы вернуть его владельцу. Наверняка, подумалось мне, где-то написаны имя и фамилия. Не обнаружив ничего на обложке, я принялся читать всё подряд: вдруг автор как-то назовёт себя в тексте.

Увы, ни имени, ни адреса, ни телефона так и не нашлось. Злясь на самого себя за то, что напрасно потерял время, я перевернул последнюю страницу и вдруг, читая, как мальчик с отцом застревают во время бурана, вспомнил случай из далёкого детства: ведь это же было со мной! И другие истории стали казаться мне уже не такими невероятными: во всяком случае, мой отец тоже совершал чудеса, когда я был маленьким, – я помню, что считал его просто волшебником!

Тогда я понял, что мне не нужно искать хозяина дневника и возвращать ему находку. Ведь это наш общий дневник: и мой, и Гришки, которого теперь даже жена зовёт Григорием Ивановичем, и всех других мальчишек и девчонок, которые по-прежнему живут в нас, толстых и лысых, солидных и не очень. И наши папы, многих из которых уже даже нет на свете, по-прежнему кажутся нам самыми лучшими и самыми фантастическими людьми в мире. И всё, что написано в этом дневнике, – правда! По крайней мере, всё, что написано про МОЕГО папу.

А что из всех авторов дневник выбрал именно меня, так это не удивительно: он уже стар, пожелтел, выгорел на солнце и промок под дождём – скоро чернила нашего детства совсем перестанут читаться. К кому же, как не к работнику издательства, обращаться за помощью в такой ситуации?!

Мамино лекарство

Однажды мама заболела, и врач прописал ей лекарство. С таким сложным названием – не выговоришь! Папа сразу же, прямо в халате, побежал в аптеку, другую, третью – нигде нет. Вернулся домой грустный-прегрустный.

– Заморское, видать, лекарство, – проворчала бабушка.

А папа как подскочит!

– И точно, – говорит, – как это я сам не додумался?

Выскочил из дома да как побежит по улице вниз, к набережной. Разбежался и прыгнул через море – только барашки под ногами проносятся. Ну, море-то папе легко перепрыгнуть, да на беду, это и не море было вовсе, а самый настоящий-пренастоящий океан. Ладно, ветер попутный дул, а и то на середине океана чувствует отец: падает, не дотянет. Хорошо, кит как раз вынырнул подышать: ну, папа ему на спину приземлился, разбежался от хвоста до головы и снова прыгнул. Нечестно, конечно, в два прыжка океан перепрыгивать, но уж очень папа за маму переживал.

– Я, – он потом оправдывался несколько обиженно, когда мама его за потерянный на обратном пути тапок ругала, – вовсе и не спорта ради прыгал, а за лекарством даже.

А оставшийся непарным тапок мама выбросить хотела, но я сказал, мы его в музей отдадим. Пусть все знают, какой у меня папа: океан перепрыгивает! А что в два прыжка, про то мы в музее не скажем: ещё решат, что он прыгун плохой. А он же вовсе и не спорта ради…

Енот-обормот

Летом мы ездили к папиному другу, дяде Жене, на юг. У них там еноты водятся, и дядя Женя их изучает – он зоолог. А раз зоолог, значит, животных хорошо понимает и может их чему хочешь научить! Вот он одного енота, который сначала просто на помойку промышлять ходил, и научил: огород поливать, птиц кормить. Мама, правда, сказала, что он не по-настоящему поливает огород, а просто ему ставят рядом с грядками лейки, налитые доверху, а он как пойдёт еду полоскать, так и расплещет половину – вот вам и полив. И семечки птицам так же насыпает: ему под мешок дядя Женя угощение положит, а енот, чтобы до еды добраться, всё порвёт и рассыплет. Но вот что енот точно научился, так это не бояться людей.

Как-то раз папа решил этого енота сфотографировать, причём в своём халате – пошлём, говорит, бабушке фотографию, разыграем её. Нарядили енота в халат, он такой довольный стоит (ещё бы, в карманы-то печенье положено!), папа уже резкость наводит, как вдруг в лесу выстрел грянул – дядя Женя как раз утром жаловался, что у них браконьеров много. Енот как был в халате, так и бросился наутёк со страху.

– Держи его, – кричит папа, – у него мои документы и кошелёк в кармане!

Но куда там: енот уже в кусты нырнул, да в овраг. Он, конечно, через несколько дней вернулся – огород полить, но уже без халата – в лесу снял.

Пришлось папе новый паспорт и права водительские делать и новые деньги зарабатывать, но он не сердился.

– Я, – он говорил, – только на себя сердиться должен, енот-то не виноват. А на себя я тоже не буду сердиться: когда на меня сердятся, у меня настроение портится. Зачем же я буду сам себе настроение портить?