© Петр Ингвин, 2019

ISBN 978-5-4493-0543-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Эпиграф

Трудно быть хорошим.

Питтак, один из семи мудрецов Древней Греции.

***

– Шевельнулся. Сейчас глаза откроет.

– Работаем.

1

Не голова, а колокол. И дятлы внутри. Поубивал бы. Почему так бесчеловечно ярко? Хочется зажмуриться, а никак, глаза закрыты. Свет бьет сквозь веки, пришлось закрыться рукой. Затекшее тело подмерзло, его ломило и выворачивало.

Очнувшись окончательно, он приоткрыл глаза: «Что со мной? Где я? И… кто я?»

Утро. Очередное утро. Наверное. Или уже день.

С первым вопросом – «что со мной» – разобрались. Похмелье с отягчающими обстоятельствами. Вчера вышел в отпуск, с друзьями отметили. Дома, когда добрался, добавил.

Дома. Ага. Жена. Дети. Почему так тихо? Разошлись по местам отбывания трудовой и образовательной повинностей?

Вот и второй вопрос отпал. Он – Михаил, печатник районной типографии. Отец троих детей, ныне отправленных на летний отдых. Обладатель квартиры на окраине, где уже много лет как рясой затягивалось постепенным благополучием болото, которое другие люди в других обстоятельствах зовут жизнью. Затягивалось, затягивалось… и затянулось. Оттого и похмелье, далеко не первое и не последнее.

Осталось узнать «где я». На родные пенаты холодное помещение не походило.

Взгляд скользнул по сторонам. Белый потолок, нервирующие люминисцентные лампы, кафель цвета обморока, простынка с лиловой кляксой печати…

Руки пробежались по груди. Потом по плечам, по бедрам, по пальцам… упс! Ни верхней одежды, ни нижней. Даже кольца обручального нет. Сволочи. Ничего нет. Вообще.

Вытрезвитель? Больница? На первое не похоже, опыт есть, а если больница – что случилось? И почему так нагло обобрали? Проблем захотели? Будут им проблемы.

Сброшенные ноги пола не достигли, а в черепе, едва корпус принял первую ступень вертикальности, зашумело. Сидеть, когда извилины водят хороводы, это вам не лежать. Стало ясно, отчего многие ракеты взрываются на старте. Видимо, ощущения те же. Потому и последствия. Ну положите обратно на стапели…

Как же гадостно во рту и мыслях. Трудно сфокусировавшийся взгляд упал на собственную ступню, глаза долго и бессмысленно таращились, не смея поверить: на пальце красовался клеенчатый номерочек.

До сих пор было зябко снаружи, теперь и внутри похолодело. Такие номерки выдаются в двух случаях: при рождении и наоборот. Первое отпадает за давностью лет и полной нелогичностью. Остается…

Морг. Все соответствует, если верить кино. И простынка, которой конфузливо прикрыт, и жесткая стальная каталка на колесиках, что используется врачами для перевозки тяжелобольных… или таких вот начинающих трупов, как он.

Но он жив! Лежак непотребно проскрипел что-то вслед рывком поднявшемуся Михаилу. Вокруг никого. На вешалке поник рукавами одинокий медицинский халат. Замечательно. Одеяние плаксиво треснуло на плечах, настроение взлетело, через миг любопытный нос был высунут за дверь.

Тоже пусто. Длинный коридор. Несколько запертых дверей. Потерявшие чувствительность ноги ступали по ледяному полу со стуком робота, мышцы деревянно скрипели, но Михаил упорно пробирался дальше, исследуя покинутое живыми здание.

Все закрыто, все выключено. Приятная новость: у входа кем-то забыты грязные резиновые сапоги.

Как же хорошо в обуви, даже мысли прояснились. И подкинули информацию: на улице – ночь, если верить виду за окном. Понятно, что все разошлись по домам.

Окно! Сладить с защелками и внутренними запорами оказалось плевым делом. Створка распахнулась, Михаил вкусно вдохнул, неуклюжий прыжок вынес его наружу.

Жена, наверное, уже с ума сошла. Впрочем… Если она в курсе, что его отправили в пристанище транзитных пассажиров совсем не на экскурсию…

Думать не получалось, мозг напоминал забытые на плите макароны: всё слиплось и подгорает. Инстинкт выживания орал: выключите меня или плесните водички! Водички не было. Только ведущая в реальность полоса асфальта, что во тьме казалась черной.

Черная полоса. Символичненько.

– Молодой человек! – раздалось из-за деревьев, мгновенно уведя от интересных размышлений.

«Это я-то молодой?» – порадовался Михаил.

В свои сорок с хвостиком… гм, с хвостом, еще крепкий, но прилично взрыхленный сбежавшими годами, он кроме пренебрежительного «мужчина» и окликательно-веселого «эй, дядя» ничего не слышал от созданий, подобных источнику приятного голоска. Созданием была молоденькая девушка – очаровательная, темненькая, но при том светло-яркая. В кофточке и не соответствующей обстоятельствам и времени суток мини-юбочке. Аккуратная, ароматная, аппетитная. А-а-абалдеть. Неважно, что начинается на «о». Если всё в жизни начинать, как велят правила, никогда ничего не начнётся.

Девушка крутилась около машины, которая, словно свинья в лужу, зарылась брюхом в непроходимую грязь. Видимо, ей (машине) там нравилось, просьбы выбраться самостоятельно свинский агрегат игнорировал.

– Вот. – Ночное чудное видение развело руками в направлении проблемы.

Странный наряд прохожего девицу не напугал, а лишь позабавил. Ночью, на пустой улице… Михаил на ее месте засел бы в салоне, заперся и не высовывался, пока пальцы лихорадочно набирали бы все имеющиеся службы помощи. Или друзей и родственников. Она же, видно, жизнью еще не ученая.

Сесть бы самому за руль, да враскачечку, благо, в армии всему научили… в свое время. Тогда этой машиновладетельной пигалицы еще на свете не было. Но: подумает, что угнать хотят или чего другое нехорошее. Поэтому…

– Подтолкнуть? – Ладони Михаила выразительно показали, как он собирается помочь.

Девушка собралась что-то сказать, корпус развернулся… Открытый рот так и остался открытым. Лицо уставилось на растопыренные ладони, выражение на нем менялось ежесекундно, а глаза Михаила с запоздалым самоуничижительным озарением уперлись во вздымающуюся грудку, четко обрисованную и идеально подходящую для случившегося жеста.

Едрить твою через пень-колоду, ругнулся он под нос, пока руки опускались.

Пострадавшая от коммунальной безответственности напряглась:

– Что-что?

– Садись в машину.

Чтобы скрыть смущение, сказал он это по-отцовски сурово, посчитав с высоты возраста, что имеет право.

– Зачем? – донеслось в ответ.

Как ей только права дали.

– Рулить будешь!

Зачем таких вообще за руль пускают? Он бы законодательно запретил женщинам водить, если на вопрос о результате приложения силы к не желающему слушаться объекту ответят неправильно. Потому что думать надо о застрявшем автомобиле, который надо толкать, а не о том, о чем они думают.

2

Дымка светового фона над городом напоминала экран защиты от всего-всего, придуманный и с удовольствием вставляемый фантастами в любое произведение. Клубящееся марево пресекало взгляды наружу мира, а также давило встречные попытки звезд и галактик донести свет до братьев меньших. Луна спряталась, но основная часть неба оставалась чистой и ясной, как дисплей свежекупленного гаджета. В такую погоду хорошо наблюдать пришествие инопланетян, даже если их нет. Время суток тоже соответствовало. Если б таинственная незнакомка выпустила щупальца или обратилась в плотоядное насекомое, Михаил бы не удивился. Удивление сошло на нет еще в комнате с нервным неоном.

Пока девушка располагалась на водительском месте, он обошел машину по кругу. Лужа оказалась громадной. Чтобы толкать, нужно залезть по колено.

На Михаиле как по заказу были высокие резиновые сапоги. Бездарной ночной вороне его само провидение послало.

– Заводи. Выровняй колеса.

– Как?

– Прямо! У тебя автомат?

– Что?

– Коробка, говорю, ручная или автомат? Механическая или автоматическая? Коробка передач… Ну, рукоятка между кресел с цифрами или буквами?

В направленных на него глазах воссияло великое облегчение.

– А-а! Автомат. А что?

– Тогда подгазовывай потихоньку.

Где-то в подбрюшье хрюкнула отлипшая грязь, и стальная свиноматка выползла из месива. Одновременно помощника обдало мокро-грязной изморосью. Забрызгало все: халат, лицо, ноги…

– Извините пожалуйста… я случайно… я не хотела…

– Да понимаю, чего уж.

Девица с восторгом обежала освобожденное средство передвижения.

– Вы врач? – Она обернулась к облеопарденному спасителю, чьи недавно белые рукава оттирали с лица, ног и прочего знаки хищного отличия. Ей стало неловко. Не успев получить ответ на первый вопрос, она добавила: – Вас подвезти?

Вот и хорошо, что не успела.

– Да, пожалуйста, если не затруднит.

Салон сверкал, и пришлось постараться не коснуться поверхностей запачканным фронтом. Дверца захлопнулась, прозвучал адрес, в ответ юная водительница поморщила лобик.

– Не близко, – сказала она. – Другой конец города.

– Если не по дороге…

– Перестаньте, я не о том.

Двигатель злобно рыкнул на хозяйку-неумеху, машина сначала задумчиво, затем все более резво поскакала в сторону широкого проспекта. Именно поскакала. Короткая тряска по ухабам не давала говорить, каждая челюсть жила своей жизнью, головы стремились сыграть со стеклами в футбол по бразильской системе.

Вскоре ямы сменились дребезгом укатанного проселка, а гравий в свою очередь – шуршащим раем. Прыгающие глаза смогли сосредоточиться на чем-то одном, а когда заметили, где сосредоточились, пришлось срочно уводить их вправо и, для безопасности на будущее, подальше в окно.

Вокруг – лепота. Мечта таксиста. Тишь да гладь, и никаких гаишников. Хоть гоночную «Формулу» проводи, никому не помешаешь… кроме спящих зрителей. Освещенные тоннели улиц походили на лабиринт, где в одном из поворотов игрока ждет тешащий тщеславие приз. Михаил любил ездить ночью. Машины у него никогда не было (если не считать службы в армии, но здесь речь идет о личном предмете гордости), под словом «ездить» он понимал быстрое передвижение в любом виде транспорта, управляемом кем-то другим. Сейчас его организм лихо перемещали в пространстве так, что душа не поспевала, движение шло в нужном направлении, лучшего нельзя желать.

Резвая переместительница продолжила:

– Если не возражаете, по пути я на секундочку забегу к себе, это рядом. Вон та многоэтажка в соседнем квартале.

Ухоженный пальчик указал в направлении здания с подземной парковкой. Для небольшого города, в котором человек с зарплатой чиновника считался богачом, жить в подобном доме считалось привилегией. По возрасту будучи, скорее всего, студенткой, новая знакомая не заработала бы на такое самостоятельно, не бывает таких зарплат в обозримой части мироздания. А если надеяться на ипотеку, то надежда умрет последней, поскольку носитель надежды откинет копыта раньше – работать на банк за элитные хоромы придется лет до ста пятидесяти, и еще должен останешься.

Мысли о квартире и деньгах и напомнили о собственном доме.

– Можно позвонить? – попросил Михаил.

– Пожалуйста, телефон в бардачке.

Когда невесомый прямоугольник похолодил руку, вспомнилось, что на улице ночь, и Наташа наверняка спит. Если ей своевременно сообщили о «кончине» муженька, то денёк выдался непростым. Будить не стоило. Лучше обрадовать явочным порядком. Но не отправить хотя бы сообщение он не мог. Быстро пролистнулись «Меню», «Сообщения», «Написать новое», в графе «Кому» пальцы отстучали родные цифры и замерли над буквами текста.

Хм. «Дорогая, я жив, скоро буду». Нет, лучше так: «Любимая, твой ангелочек летит к тебе с того света».

И что подумает Наташа, когда подобное придёт с чужого номера? А если благоверная через некоторое время надумает перезвонить?!

– Не хотите будить? – поняла девушка, когда неиспользованный мобильник оправился на место. – Правильно. Настоящего общения ничто не заменит. Я тоже предпочитаю живых людей бездушным агрегатам.

Чёлка упала на глаза, взмах точёной головки отправил ее обратно. Подведённые глазки вместе с целеустремленным носиком следили за дорогой, гладкие щёчки напоминали грудь жены, когда она кормила первенца. Тугие выступы соседки ещё никого кормили, но объём и стать свидетельствовали, что справились бы. Руки на руле казались тростинками, одним сжатием мужская ладонь переломит обе. И ведь не боится, паршивка, среди ночи возить незнакомцев.

Михаил намекнул о реалиях жестокого мира:

– Живые люди иногда делают больно.

– Если верить проповедям, мы рождены, чтоб страдать. Все в этом мире несет боль, не только люди. Тот же телефон – стоит случиться чему-то серьезному, так сразу или зарядка кончится, или баланс ниже вообразимого, или связь потеряется. А ведь от звонка иногда зависит жизнь!

– Жизнь много от чего зависит, – посетовал Михаил.

Вопреки желанию глаза упорно косили на гладкие бедра по соседству, периодически выхватываемые проезжаемыми софитами фонарей. Правое лихо управлялось с педалями, а левое лениво развалилось как сытый кот – словно в полудреме, но иногда упруго вздрагивая, будто заметив случайную мышь, с которой можно неплохо поиграть. Эти две сияющие горки не давали покоя, но сказать водительнице ничего нельзя – ни пожурить за откровенную демонстрацию голых ног до самого… гм… в общем, до самого «гм», ни предложить прикрыться: мини-юбка других способов покрытия просто не предполагала. Тьфу, вот же словечко прилетело. Покрытие. Смыслом совсем не из терминологии современной связи, а из более древней, исконно-деревенской…

По щекам вплоть до ушей поползли горячие пятна. Михаил резко отвернулся, задействовав даже корпус, от этого движения полы халата с чужого плеча, с трудом натянутые на колени, бесстыдно разъехались.

– Ого. – Девица смешливо стрельнула взглядом. – Кажется, я подобрала незадачливого героя-любовника. Вас муж застукал?

Спасибо тебе, девушка, за великолепную идею, пригодится в качестве версии, если по дороге еще кто-то увидит.