Цитаты из книги «Хроники Раздолбая»

Что ты хочешь?! Раздолбай чуть не плакал, чувствуя себя не просто раздетым, а выпотрошенным. Он признался вслух во всех желаниях до единого, но, к его ужасу, Мартин даже не думал останавливаться и, как обещал, тащил его своими вопросами на себе – вперед, вверх, по рыхлому глубокому снегу стыда и необходимости снова и снова повторять желания, от примитивности которых самому становилось тошно.

Он увидел в толпе трех девушек, красота которых затмила красоту Дианы, и хотя все они держали под руку солидных Барракуд в пиджаках, почувствовал себя избавленным от любовного отчаяния. Ему достаточно было убедиться, что такие девушки существуют, и надежда снова когда-нибудь полюбить разогрела его кровь давно забытым жаром.

Нет, это не мое! – ужаснулся Раздолбай, представив тысячедневное перелопачивание словесного песка. – Да и не хотел я никогда писать книг, так просто решил попробовать. Все-таки рисование мне, наверное, ближе. Может, нет ничего зазорного в том, чтобы рисовать на Арбате? Мама, конечно, относилась к этому так, словно это «дно жизни», но то было до падения плотины, а сейчас мы все немножко на дне, даже дядя Володя. Надо сходить разведать, сколько стоит на Арбате портрет и сколько в день можно получить заказов».

Деньги, где же брать деньги? Каждый день он пытался придумать, как зарабатывать, и упирался в тупик. Открыть свою палатку звукозаписи – негде брать новую музыку. Работать на автосервисе – надо уметь крутить гайки, а не водить кисточкой. Выращивать в подвале шампиньоны – нет подвала и хлопотно. Заняться извозом – нет прав, нет машины. Рисовать на Арбате – это презирала мама… Единственный раз ему показалось, что он на верном пути, когда его посетила идея написать книгу. Возле станций метро появились книжные развалы, и торговля шла бойко. Лещи и Карпы, объевшись в школах классиками с их «терзаниями маленького человека», с жадностью набрасывались на яркие глянцевые книжки с названиями вроде «Сто шагов к аду» или «Уйти от возмездия». Ради интереса Раздолбай взял полистать с прилавка одну из таких книг. «Тим вскинул бластер, и струя плазмы аккуратно снесла крышку с черепа Стивенсона, – прочитал он. – Обмякшее тело бывшего начальника экспедиции рухнуло на цветы радустилуса, и с этого момента судьба Акмилонцев находилась в руках бывшего Гарнейского каторжника».

А чего, нормально. Кстати, делать издательство собственностью – это не спекуляция? А то кассеты писать нехорошо, а документы на себя оформлять –

Ты ведь мог затащить его внутрь подъезда или позвонить в “скорую”», – шевельнулся слабый отголосок «внутреннего голоса», но Раздолбай приказал ему замолкнуть, не желая опять впадать в нервное расстройство. «Не надо мне угрызений совести из-за того, что замерз какой-то пьяница! – твердо сказал он себе. – Пить надо меньше!»

их мир вот-вот начнут делать таким же нарядным, как мир видеофильмов, Раздолбай потерял к новостям интерес. Августовская встряска заставила его забыть о Диане, но стоило бурным событиям чуть размыться под капе́лью времени, и он стал вспоминать о ней постоянно. Потерянная любовь как будто превратилась в заточенный кол, на который он то и дело натыкался сердцем, да так, что становилось трудно вздохнуть. Время от времени он расправлял плечи и говорил себе, что нельзя цепляться за девушку, потерянную навсегда, но в его памяти тут же вспыхивали слайды счастливых минут, когда он видел рядом зеленые, с искоркой, глаза, и Раздолбай думал, что красивее и желаннее Дианы ему никогда никого не встретить. Иногда он бродил по городу, всматриваясь в лица девушек из толпы. Он ни с кем не пытался знакомиться, и всего лишь хотел убедиться, что девушки, сравнимые с Дианой по красоте, существуют, а значит, есть надежда, что утерянная любовь не останется в его жизни единственной. Пусть эта девушка будет с парнем, пусть мелькнет на секунду в окне проезжающего троллейбуса – не важно, только бы увидеть ее! Тщетно. Иногда ему встречались девушки симпатичные, изредка красивые, но такую красоту, чтобы сердце остановилось на несколько ударов, как было при первой встрече с Дианой, ему не удалось увидеть ни разу.

Только в глубине души оставалось легкое, как опавший лепесток, недоверие к минувшим событиям – слишком просто они разрешились.

Телевизор излучал ощущение праздника, которому хотелось отдаться, но Раздолбай никак не мог поверить, что грозные гробовщики в серых костюмах оказались кем-то вроде Тараканищ из детской сказки.

, ты молодец, тебя голос не подвел, оставайся со своей скрипкой в Италии. Твой Бог – молодец, устроил тебе все к лучшему, а мы тут с танками и кишками на улице. Ты – офигенно верующий, Миш! У тебя с мозгом плохо, ты реально больной парень