© Павел Саксонов, 2017

ISBN 978-5-4483-9482-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ограбление на тридцать тысяч долларов

Необычное не всегда начинается с сенсаций. Бывает так, что даже признаки необычного проявляются не сразу, маскируясь под обыденность. А бывает и так, что вроде бы необычное налицо, но кажется обыкновенным мошенничеством. История, которую я хочу рассказать сегодня, так и началась.

В четыре часа пополудни журналист El Diario Imperial шел по авениде де ла Культура и поглядывал на экран своего смартфона. Он опоздал на довольно важную встречу, безуспешно попытался перезвонить, отправил смс-ку и теперь надеялся получить ответ. Но вместо этого стал свидетелем преступления. Прямо на его глазах здоровенный мужик лет сорока подскочил к садившемуся в такси мужчине примерно такого же возраста, вытащил его обратно на тротуар, быстрым движением задрал ему куртку, сорвал с пояса висевшую на нем сумочку и бросился бежать, но недалеко: метрах в двадцати от места преступления он сел в поджидавшую его машину. Автомобиль сорвался с места и понесся по авениде. Журналист только и успел заметить, что в нем находились еще два человека. Машинально вскинул смартфон и сделал снимок. После чего подошел к потерпевшему.

«Как вы?»

«Меня только что ограбили».

«Это я заметил. Вы сами-то не пострадали?»

«Кажется, нет».

«Нужно сообщить в полицию».

«Да-да! Конечно!» – воскликнул потерпевший, но, как показалось журналисту, не очень уверенно.

Неуверенность насторожила журналиста, но так – мимоходом. По правде говоря, этому своему первому ощущению он значения не придал. Мало ли в каких реакциях мог выплеснуться испытанный человеком стресс? Все-таки быть ограбленным – ощущение не из приятных.

Позвонили в полицию. Сообщили о произошедшем. Дошли до участка. Пока патруйерос¹ занимались своим делом на улицах, давали показания. Журналист, как невольный свидетель, отделался быстро, а вот с самим потерпевшим затянулось. Офицер, набирая его показания, то и дело задавал уточняющие вопросы. Журналист слушал, и снова у него появилось ощущение того, что в деле что-то не так. Вот что – вкратце – рассказал ограбленный.

«Я, – рассказывал он, – вышел из дома… (адрес и всякое такое) … около трех часов дня. Мне нужно было заехать в банк, чтобы снять со счета пятнадцать тысяч долларов. Еще пятнадцать тысяч я взял с собой, положив их в „кенгуру“², а саму „кенгуру“ спрятав на поясе под курткой. Примерно в половине четвертого приехал в банк, расположенный на авениде де ла Культура. Точнее, чуть в стороне от нее: на примыкающей улочке (callejón). Да вы и сами знаете: в торговом центре. Там кассир выдал мне деньги, я зашел в кабинку, убедился в том, что никто за мной не наблюдает, и поместил их в ту же „кенгуру“. Потом вышел из банка, прошел пешком до авениды и поймал такси. А когда садился в него, на меня набросился незнакомый мне человек. У меня сложилось впечатление, что он точно знал, где искать деньги. Ограбив меня, он сел в поджидавшую его машину темного (oscuro) цвета, и та мгновенно скрылась в неизвестном направлении. Но я успел заметить, что в машине были еще двое. А еще я успел заметить номер машины. Правда, не совсем точно. Насчет букв не сомневаюсь, а с цифрами – не уверен. Буквы – AZ. Цифры – то ли 104, то ли 014. Еще через минуту ко мне подошел вот этот человек (кивок в сторону сидевшего рядом и слушавшего журналиста) и предложил мне помощь. Это всё, что мне известно».

Вероятно, полицейскому, как и журналисту, в показаниях потерпевшего тоже не все понравилось. Во всяком случае, он начал задавать вопросы.

«Вы взяли из дома пятнадцать тысяч долларов?»

«Да».

Полицейский обменялся взглядом с журналистом. Нет, его насторожила не валюта – доллары США. В этом-то как раз ничего необычного не было: в Перу североамериканские доллары очень популярны, накопления и вклады в них – тоже. Инфляция в них ниже, чем инфляция в перуанских солях, пусть даже и в солях ее нельзя назвать большой. Бывает, долларами рассчитываются за товары и услуги. Бывает, предприниматели именно в них ведут расчеты между собой. В принципе, государством это не очень приветствуется, но и не запрещено. А уж обменных пунктов в том же Куско, не считая так называемых bancario (официальных уличных менял), великое множество. Их даже больше, чем было когда-то в Москве, когда люди, не доверяя рублю, скупали валюту. Правда, в Куско, в отличие от Москвы тех лет, обменные пункты и bancario работают больше с туристами, чем с местными. Именно туристы, а не местные жители, их основной хлеб. Но тем не менее. Насторожило же полицейского то, что человек вообще взял с собой в банк пятнадцать тысяч. Как и то, что он хранил их дома. Сумма-то по перуанским меркам немалая!

«Вы собирались совершить крупную покупку?»

Потерпевший замялся. Всего-то на какое-то мгновение, но этого мгновения хватило, чтобы насторожиться еще больше.

«Да».

«Что именно?» – полицейский демонстративно отодвинулся от ноутбука. – «Не для протокола. Просто любопытно».

«Машину».

«О! – оживился полицейский. – Мне бы тоже мою старушку поменять. Жаль, с моим окладом в четыре тысячи³ только в кредит и залезать. Завидую. Вы можете сразу сто тысяч⁴ потратить!»

Потерпевший чуточку покраснел, но это тоже длилось недолго.

«Итак, – полицейский снова взялся за ноутбук, – вы вышли из дома, уже имея при себе пятнадцать тысяч долларов США. Взяли такси и доехали до банка на авениде де ла Культура. За вами никто не следил… Нет?»

«Я не заметил».

«А в банк от авениды вы тоже дошли пешком?»

«Нет, подъехал прямо к торговому центру».

«Ну да, ну да, конечно…» – полицейский согласно закивал головой. – «Кассир при вас никому не звонил?»

«Нет».

«А потом вы вышли из банка и пошли на авениду ловить такси».

«Да».

«Около банка такси не нашлось?»

«Нет».

«Действительно: иначе бы вы там в него и сели».

«Разумеется».

«Вы всегда ловите такси прямо на улице? Никогда не заказываете заранее?»

«Нет. А зачем?»

«Ваша правда. На улице дешевле».

Журналист хмыкнул. Полицейский пнул его ногой.

«Значит, вы дошли до авениды. Начали ловить такси. Так?»

«Да».

«А когда оно подъехало и остановилось, на вас напали».

«Да».

«После чего нападавшие скрылись на собственном автомобиле».

«Да».

«Который все это время был припаркован неподалеку от того места, где вы стояли и ловили такси».

«Наверное. Я не обратил внимания».

«Конечно. Ничего удивительного…»

Так или в таком же духе продолжалось не меньше часа. Даже, пожалуй, больше: полицейский в буквальном смысле всю душу потерпевшего на крошечные детальки разложил. Отпустил он бедолагу не раньше, чем в участок начали поступать первые сообщения о безрезультатных поисках грабителей. А когда тот ушел, полицейский констатировал: «Не верю ни одному его слову. Ничего глупее в жизни не слыхал. Ну ладно, допустим: взял он из дома пятнадцать тысяч и поехал еще за деньгами. Допустим. Но почему не заказал такси? Почему не распорядился, чтобы такси его дожидалось? Зачем пешком пошел? Чтобы у торгового центра не было свободных машин? Вы в это верите?» Журналист покачал головой. «Вот и я не верю. А дальше – просто ахинея. Грабитель знал, где искать деньги, но при этом зачем-то ждал, пока этот поймает такси. В машине были еще двое. Зачем? Один – понятно: водитель. Но зачем еще один? Если он просто сидел и смотрел, а не помогал грабить? А ведь там еще и знаки повсюду – „стоянка запрещена“. Это что же: стояли под знаком и ждали? Или вот: человек собирается купить новый автомобиль, он сам – водитель со стажем, видели его права? У него стаж – двадцать с лишним лет! Но при этом он не распознал марку и модель машины грабителей! Описывает ее просто как темный седан, скрывшийся в неизвестном направлении. К слову: в каком еще неизвестном направлении можно скрыться по авениде де ла Культура? По этой длинной, прямой улице с разделительной полосой? А номер? Согласен: номер целиком запоминают немногие. Но невозможно заметить все цифры и при этом запутаться: 104 или 014! Набор-то одинаковый, но „сто четыре“ никак не коррелирует с „ноль-один-четыре“. Такая путаница невозможна в принципе. Это…» «Минутку! – журналист выхватил из кармана смартфон. – Да ведь я же сфотографировал автомобиль! Машинально. Вот ведь голова: забыл обо всем!» Появилась фотография. Она была немного смазана, если такое определение применимо к цифровому изображению, однако номер читался. Журналист и полицейский переглянулись: номер не имел ничего общего ни с AZ 104, ни с AZ 014. Сам автомобиль действительно был «темным», но цвет имел вполне узнаваемый: характерный тойотовский темно-серый металлик (gris oscuro). Эмблема тоже была видна: Тойота. И модель невозможно было не признать: самая продаваемая модель в Перу – Ярис Седан. «Не понимаю, – полицейский взялся за телефон, – зачем было так примитивно врать?» Набрал номер и распорядился прекратить поиски неизвестного «темного» автомобиля с номерным знаком то ли AZ 104, то ли AZ 014. «Держите нас в курсе, хорошо?» – попросил, прощаясь, журналист. «Вас – это редакцию?» – уточнил полицейский. «Да, – подтвердил журналист, – меня, моих коллег: безразлично. Это интересно. Думаю, мы дадим материал. Договорились?» «Договорились!»

Авенида де ла Культура – действительно длинный, самый длинный в Куско, проспект, автомобильное движение по которому разделено: где-то – газоном с растущими на нем деревьями, где-то – высоким бордюром, где-то – бетонными кадками со всякой всячиной. Скрыться по ней в неизвестном направлении – дело безнадежное. Даже если свернуть в сторону, никуда, по большому счету, не денешься. Достаточно перекрыть лишь несколько самых значимых улиц, чтобы полностью заблокировать примыкающие к авениде кварталы. Можно, конечно, загнать автомобиль в какой-нибудь гараж, но на какое время? При существующей ориентировке на поиск его все равно найдут: не сегодня, так завтра; не завтра, так послезавтра – как только он снова окажется на дорогах. Правда, грабежи на собственных автомобилях – явление в Перу исключительное, хотя грабежи на машинах вообще – наоборот, достаточно распространенное. Настолько распространенное, что Министерство внутренних дел в свое время протолкнуло закон о запрете бесконтрольной тонировки автомобильных стекол. Чтобы их затонировать, необходимо получить разрешение. Прийти в полицию, написать заявление, объяснить причину, толкающую тебя на этот шаг (ты, например, публичная личность и не хочешь, чтобы на тебя все пялились, когда ты стоишь на светофоре), а потом каждые два года продлевать разрешение, всякий раз принося в полицию фотографии машины. Система хлопотная и обременительная по времени. К тому же нет никакой гарантии того, что разрешение будет выдано или продлено. Поэтому перуанцы в массе своей не очень заморачиваются тонировкой. Точнее, не заморачивались: с нового, 2017, года все то же Министерство внутренних дел разработало облегченные правила. Карлос Басомбри́о (Carlos Basombrío), действующий министр, объяснил это просто: как раз тем, что львиная доля грабежей с применением автомобилей осуществляется не на собственных, а на угнанных машинах, а значит, нет смысла осложнять жизнь законопослушным гражданам. С этой логикой можно поспорить, но журналист El Diario Imperial, идя по авениде, думал немножко о другом. Он думал о том, что стекла в Ярисе не были затонированными. То есть машину, скорее всего, не угнали. На эту же мысль наводила и ложь потерпевшего о регистрационных номерах: зачем было врать, если, во-первых, грабители не были ему знакомы и, во-вторых, поджидали его на краденом автомобиле? А еще – странное поведение самого потерпевшего сразу же после ограбления. Журналист вспомнил о том, как этот человек явно растерялся, когда ему предложили обратиться в полицию. Может, он и не собирался в нее обращаться? Но почему? Если его на самом деле ограбили? Или не ограбили? Но если не ограбили, зачем было устраивать этот спектакль?

Журналист шел, его голова пухла от мыслей, а между тем город вокруг менялся. День миновал, наступил вечер, стемнело. Журналист осмотрелся и хихикнул: как раз самое время для того, чтобы и самому подвергнутся нападению! Конечно, авенида де ла Культура – не лучшее место для грабежей, особенно с применением автомобилей, но мало ли? El Diario Imperial частенько публикует заметки о вот таких – нелепых – грабежах. Идет себе человек, ворон считает. К нему подходит кто-нибудь решительного вида, отбирает кошелек, мобильник и документы и скрывается. Вернее, думает, что скрылся. На деле-то всё иначе: косканская полиция знает город как свои пять пальцев, ее, полиции, много, достаточно быстро позвать на помощь, чтобы ударившийся в бегство грабитель был оперативно задержан. Сама география приходит на помощь как полиции, так и жертвам: затеряться в Куско, зажатом горами в сравнительно узкой долине, не так-то просто. Направлений для бегства немного. Но преступников, преимущественно неопытную молодежь, это соображение не останавливает. Когда в кармане – шаром покати, а вокруг – изобилие дискотек и баров, разум поневоле отступает на задний план, давая место шальным идеям. К тому же есть шанс, что ограбленный окажется туристом, а пока турист сообразит, что нужно делать; пока, не зная что к чему, внятно обо всем расскажет, пройдет немало времени. Время же в таких делах – в буквальном смысле деньги. Разумеется, нельзя сказать, что Куско кишит разбойниками и ворами. Разбойников и воров на душу населения в Куско ничуть не больше, чем где-то еще, а раскрываемость в нем по горячим следам – не в пример и к стыду каким-нибудь Нью-Йорку, Лондону или Парижу. Однако здравый смысл – всегда здравый смысл. А в данном конкретном случае здравый смысл подсказывал журналисту, что лучше взять такси и на нем доехать до редакции, где еще предстояла работа над завтрашним выпуском номера. Так он и поступил.

Работа, однако, сразу не заладилась. Для начала журналист рассказал коллегам о своем приключении, что вызвало бурное обсуждение: не каждый день добычей уличных грабителей становится такая сумма – тридцать тысяч долларов. А потом, когда все-таки пришлось заняться вычиткой и версткой всякой нудной чепухи (номер получался на редкость без огонька), коллектив El Diario Imperial нет-нет да возвращался к обсуждению произошедшего. Само отсутствие чего-то более интересного провоцировало на это. Ведь El Diario Imperial славится не занудством, не псевдоинформативностью, не тем, что в этой газете тупо перепечатывают чужие новости или послушно сообщают о принятых в муниципалитете решениях, каковому муниципалитету газета и принадлежит. Нет. El Diario Imperial – это, прежде всего, принципиальная честность. А принципиальная честность – такая штука, от которой до времени седеют алькальды, лысеют губернаторы и давятся кофе коррехидоры. El Diario Imperial – поле битвы между простыми горожанами и властью. Коллектив же газеты, начиная с главного редактора (колоритного мужчины, запросто появляющегося на публике в красных пиджаках и заправленных в ботинки оранжевых брюках свободного покроя) – коллектив газеты всегда на стороне читателей. Если, к примеру, алькальд обещает каждый день высаживать по дереву, но слово не держит, в El Diario Imperial появляется язвительная заметка. А в заметке городскому голове припоминается не только обещание сажать деревья. Ему припоминается и то, что он поступает ровно наоборот: устраивает древоцид. Однажды так и было написано: древоцид. По аналогии с геноцидом. Словечко – arboricidio – прижилось и еще не раз с удовольствием использовалось: коллектив, представляя лицо алькальда, читающего свежий выпуск, покатывался со смеху. Recordemos el arboricidio cuando de forma abrupta y sin ninguna consideración esta gestion decidió, no sabemos el por qué, sacar completamente los árboles, pero eso no importó, a pesar de que dichas plantas ya estaban en época de florecimiento⁵. Вот так: не столько страшен древоцид, сколько то, что он был учинен над уже цветущими растениями! Говорят, алькальд, прочитав такое, и в самом деле чуть не захлебнулся кофе. Увы, но тот выпуск, над которым теперь работал коллектив, оставлял желать лучшего. В том смысле, что ни алькальд, ни губернатор, ни какие-то другие чиновники не дали повода написать о них что-нибудь этакое. Да и в городе, равно как и во всем регионе Куско, не происходило ничего интересного. Никто из властей предержащих не передрался между собой. Никакой из многочисленных профсоюзов не учинил леденящий душу скандал. В Веласко Астете⁶ не задержали какого-нибудь матерого контрабандиста с «чемоданом красного цвета на колесиках, в котором обнаружились двадцать пять черно-белых перьев кондора, каждое длиной тридцать восемь сантиметров, и головная повязка длиной пятьдесят сантиметров – из перьев гуакамайо⁷». На Пласа де Армас не нашли забытый каким-то растеряхой чемодан и поэтому не пришлось вызывать саперов, чтобы извлечь из чемодана («пластикового, белого цвета, с выдвижной ручкой») початую бутылку писко⁸ и недоеденную папайю. Не было вообще ничего интересного или хотя бы способного вызвать интерес подачей. Неудивительно, что дневное происшествие с ограблением на тридцать тысяч долларов не давало коллективу покоя. К сожалению, не было возможности пустить в номер это ограбление так, каким оно представлялось на данный момент: это могло помешать следствию. Уж очень странным оно, ограбление, оказалось!

Часы показывали восемь вечера, когда в редакцию позвонил тот самый полицейский, который днем записывал показания. В его голосе слышалась растерянность, а начал он с того, что припомнил взявшему трубку журналисту «уверенность в том, что дело представляет интерес». Вернее, полицейский выразился иначе: «Черт бы вас побрал! Накаркали!» Громкая связь была включена, только что помиравший от скуки коллектив оживился.

«Что случилось? – спросил журналист. – У вас появилась новая информация?» «Это как посмотреть! Может, новая, а может, и старая!» «То есть?» «Вы помните Хесику Паукартамбо?» В Перу очень популярны англосаксонские имена; всевозможных Элвисов, Джонни, Джессик и так далее в стране больше, чем, возможно, в самих Англии и США вместе взятых, только произносятся эти имена не всегда на англосаксонский лад. Если имя начинается с испанской «хота» (J, «джей» в английском алфавите), звучать для непривычного уха оно может весьма своеобразно. Но журналист, услышав «Хесика» вместо «Джессика», не удивился. Он удивился другому: тому, что полицейский заговорил об этой женщине – Джессике Паукартамбо.

Лет десять назад Джессика – или Хесика – Паукартамбо Гонсалес прославилась тем, что ее арестовали при попытке сбыть иностранному коллекционеру крупную партию… человеческих останков. Правда, не просто человеческих останков, не каких-то там ничем не примечательных костей, добытых из первой попавшейся могилы, а украденных из исследовательской лаборатории при крупном музейном центре. Центр находился в Лиме, но сами останки принадлежали слабо изученной культуре из южных Анд, предшествовавшей не только культурам инков (кечуа), чанков и аймара с их Кольей⁹, но и Пукину¹⁰