15–2

Разбудил стук в дверь. Требовательный, настойчивый, раздражающий.

Голова раскалывалась, меня ломало и тошнило, так что выбирать выражений я не стал и велел незваным гостям убираться прямиком к чёртовой бабушке. Затем перевернулся на другой бок и накрылся подушкой, но та не помешала расслышать злой крик:

– Именем закона, откройте!

Я в сердцах выругался, с трудом разлепил веки и уселся на кровати.

«Именем закона» – это плохо. Хуже только «именем Царя небесного», да и то не факт.

Но в любом случае бросаться к двери я не стал, совладал с приступом дурноты и спросил:

– Чего надо?

– Откройте немедленно!

Повиноваться я и не подумал. Перво-наперво оглядел гостиничный номер и убедился, что причиной столь раннего визита стражей порядка стало не беспечно брошенное посреди комнаты мёртвое тело, а точнее – не натёкшая из него кровь, просочившаяся через щели между половиц и перекрытие в комнату этажом ниже.

Нет! Никакого трупа не было и в помине – просто вчера после возвращения с площади я допил бутылку рома, и посему воспоминания путались, всё было как в тумане. Но вроде бы дальше я лёг спать. Вроде бы – так.

Небесный прилив?

Я покачал головой. Опасения Беляны и отца Шалого оказались беспочвенны – не заинтересовались мной приблудные духи, не проявили интереса бесы и демоны. Всё прошло как-то до обидного спокойно. Можно даже сказать – буднично.

И что тогда за переполох?

С похмелья думать категорически не хотелось, зато было как-то очень уж нервно и отчасти даже страшно, поэтому принял в расчёт риск того, что в коридоре притаились подосланные невесть кем убийцы, и для начала сотворил призванный предупредить неожиданное нападение аркан, а затем кровавой рукой прямо с кровати отпер входную дверь. Приготовился задействовать жгучую ауру, но дядька с бляхой квартального надзирателя, за спиной которого маячили два стрельца, и не подумал переступить через порог.

– Лучезар Серый? – уточнил он.

Я подтвердил сей факт небрежным кивком и тут же зашипел от резкой вспышки головной боли.

– Приказано препроводить вас во дворец правосудия в связи со злостным нарушением общественного порядка! – объявил квартальный надзиратель и потребовал: – Пройдёмте!

– Чего? – вытаращился я на него и оглядел свои костяшки, но свежих ссадин на тех не обнаружилось. – Какое ещё нарушение общественного порядка? Да ещё и злостное к тому же!

– В Южноморске запрещено покидать жилища во время небесного прилива, – спокойно пояснил дядька. – Равно как и сквернословить под стенами городской управы!

Я начал кое-что припоминать и вновь кивнул, только на сей раз куда медленней.

Ну да! Ну да! Мои призраки не явились на встречу, а приблудные духи проносились мимо, вот и дал выход чувствам, благо был на площади один-одинёшенек. И накляузничала ведь какая-то гадина! Наверняка кто-то из гостиничной обслуги донёс!

– И какое наказание полагается за эти проступки? – спросил, не спеша подниматься с кровати. – Штраф? Вы ради этого сюда в такую рань припёрлись?

– Уже восемь утра! – невозмутимо парировал квартальный надзиратель. – А наказание назначит суд. Пройдёмте!

Стало ясно, что сей настырный тип в покое меня не оставит, я тяжко вздохнул, дотянулся сначала до одного сапога, а затем и до второго, обулся и оправил рубаху, после надел куртку и нахлобучил на голову соломенную шляпу. Ещё сунул в карман кошелёк.

Огляделся напоследок, но ампутационный нож решил с собой не брать, зато прихватил визитную карточку молодого человека, представлявшего мои интересы в суде. На первом этаже сунул её гостиничному клерку и велел вызвать стряпчего во дворец правосудия, хотя вроде бы особенных осложнений ожидать и не приходилось.

Подумаешь – штраф! Плюнуть и растереть!

При деньгах же!

Да только именно что – при деньгах. А ну как ободрать вознамерятся? С местных крючкотворов станется.

Но вопреки ожиданиям сразу в оборот меня не взяли: сначала пришлось выстоять длиннющую очередь на входе в здание и зарегистрироваться, а затем ждать рассмотрения вопроса судьёй наравне с прочими злостными правонарушителями. Я и без того ощущал себя далеко не лучшим образом, а уж в одном зале с похмельными горожанами и вовсе сделалось дурно. Пусть окна и стояли распахнутыми настежь, но всё равно перегаром от соседей шибало так, что удержать в себе содержимое желудка помогла лишь приобретённая в операционных закалка.

Но чтоб я ещё хоть раз в жизни ром пить стал? Да никогда!

Так тошно было, что ни о Беляне не думал, ни о Рыжуле не вспоминал.

Поскорее бы выбраться отсюда… Ох, поскорей!

Спас меня стряпчий. Явившийся во дворец правосудия молодой человек моментально вник в суть дела, посоветовал признать вину и, заручившись моим согласием на сей счёт, в пять минут столковался с кем-то из определявших очерёдность рассмотрения дел клерков. Дальше всё прошло без сучка и без задоринки: меня вызвали, скоренько пристыдили и присудили по обоим правонарушениям общий штраф в размере двадцати целковых.

Ещё не так давно от озвученной суммы меня в клочья бы порвало, сейчас же и бровью не повёл. Плюнуть и растереть, пусть даже дополнительно вручил представителю за его труды золотую пятёрку.

Правда, уже после кассы почесал затылок и счёл такое мотовство чрезмерным. А ну как дела Южноморского союза негоциантов хуже некуда пойдут, и мои вложения в их акции разом обесценятся? Не сказать, будто с голым задом останусь, но придётся поиском работы озаботиться, а исцеляющий от порчи красного аспекта полевой лекарь первого класса едва ли будет так уж востребован в Поднебесье – вновь же отправляться за море я не собирался ни при каких обстоятельствах.

Хватит! И без того от антиподов еле ноги унёс!

Я всерьёз задумался, не стоит ли продать часть акций или даже перевести все свои сбережения в векселя банка Небесного престола, решил даже незамедлительно заняться этим, но на выходе из дворца правосудия меня перехватил какой-то здешний крючкотвор.

– Лучезар Серый? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сунул сложенный вдвое листок. – Вам повестка!

Я озадаченно посмотрел на своего представителя, тот развёл руками.

– Придётся взять, – сказал он и негромко пояснил: – Свидетели-с…

Только и оставалось, что принять повестку. А развернул листок, и на миг сердце перестало биться, его будто призрачная рука стиснула.

«Дом Синей птицы против аколита Лучезара Серого».

Да что ж это такое творится-то?!

Мимолётный испуг сменился вспышкой раздражения, захотелось смять повестку и швырнуть её в самодовольную физиономию крючкотвора – в первый миг от этого остановило присутствие стрельцов, а дальше стряпчий вынул у меня из руки листок, вчитался в текст и хмыкнул.

Крючкотвор тем временем извлёк из кожаной папки новый документ.

– Ознакомьтесь с постановлением о принудительной…

– Не нужно! – отмахнулся мой представитель и сказал: – Придётся идти.

Я бы сейчас всё на свете отдал за кружку холодного кваса или хотя бы просто колодезной воды, но нарываться на неприятности не стал и вздохнул.

– Что ж… Идём.

В голове – одни сплошные вопросы. Перво-наперво хотелось знать, как меня нашли и чем грозят претензии дома Синей птицы. А ещё – сколь сильно влияние дворян в городе и какое наказание предусмотрено за убийство трёх дружинников?

Пусть те и напали первыми, что я легко мог доказать, но они были на своей земле, а это всё предельно осложняло.

Черти драные, снова влип!

Но обеспокоенности я не выказал и невозмутимо прошествовал в зал, где совсем не так давно разбирались претензии ордена Алаи Раскаявшейся. Судья тоже оказался прежним – узнал меня и покачал головой с нелепым завитым париком.

Представители сторон подошли к нему и начали что-то втолковывать, перебивая друг друга, но судья почти сразу велел им умолкнуть, подозвал меня и спросил:

– Вам известна суть обвинения?

– Никак нет, ваша честь, – заявил я в ответ. – В повестке ничего такого не указано.

– Дом Синей птицы обвиняет вас в похищении ребёнка! – огорошил меня судья и строго глянул с высоты своего помоста. – Признаёте себя виновным?

– Никак нет, ваша честь, – машинально сказал я и поскрёб затылок, а после встрепенулся. – Постойте, они что же – обвиняют меня в похищении собственной сестрицы? Вздор! Да они сами её похитили! С улицы забрали, пока я за морем был!

– Клевета! – воскликнул представитель противной стороны. – Дом Синей птицы содержит сиротскую общину, куда город отправляет малолетних беспризорников! Никто никого не похищает!

– А её похитили! – отрезал я. – И город никакого отношения к этому не имеет! Её с улицы какие-то монахини увели!

Поверенный дёрнул меня за руку, призывая замолчать, но я проигнорировал его и выдал в запале:

– Нет у вас никаких документов на её счёт!

Судья прочистил горло и спросил:

– Собираетесь выдвинуть встречное обвинение?

– Нет, ваша честь! – опередил меня с ответом стряпчий. – Но оставляем за собой такое право!

– Ну так не морочьте тогда мне голову! – разозлился судья и уточнил: – Так вы не отрицаете, что забрали ребёнка из приюта?

Мой поверенный тяжко вздохнул, а я хоть и сообразил, что утвердительный ответ чреват самыми серьёзными неприятностями, да только, один чёрт, деваться было некуда, признал:

– Так точно, ваша честь.

– И где он теперь?

– В доме призрения.

– В каком именно? – немедленно влез с неудобным вопросом представитель дворянского дома.

– Не твоё собачье дело! – рыкнул я, не сдержавшись.

Оппонент в долгу не остался и обвинил меня во вранье, судья призвал всех к порядку и поинтересовался, имеются ли у меня какие-либо доказательства своих слов.

– Всенепременно имеются, – подтвердил я и добавил: – Документальные.

Дядька в нелепом парике вздохнул и объявил:

– На основании заявления истца и пояснений ответчика вынужден дать делу ход. Рассмотрение по существу состоится завтра в десять утра. Неявка или опоздание будет расценено неуважением суда.

Представитель дома Синей птицы так и взвился.

– Ваша честь! Речь идёт о похищении ребёнка! Ответчик может сбежать! Настаиваем на его помещении под стражу!

Судья перевёл взгляд на моего поверенного, и тот без промедления заявил:

– Это излишняя мера. Мой клиент не преступник!

– Но претензии к нему возникали и раньше! И поскольку речь идёт о похищении малолетнего ребёнка, назначаю залог в пять тысяч целковых.

Наш оппонент самодовольно улыбнулся, но его физиономия враз приобрела озадаченное выражение, когда я кивнул, а стряпчий сказал:

– Мы согласны!

Дальше нас отправили оформлять залог, и покинул я дворец правосудия только через час в препаршивейшем расположении духа. Мой поверенный и вовсе выглядел озадаченней некуда. По его совету мы расположились в одной из близлежащих кофеен, но чёрную горькую гадость я пить не стал и велел принести чай. Попутно поведал об обстоятельствах дела, а под конец спросил, какого чёрта обошлось без выдвижения встречного обвинения.

Молодой человек покачал головой.

– У них там сироток – сотни! Смогут предъявить приказ об отправке им решительно любой бродяжки. И как доказать подлог? А облыжные обвинения до добра не доведут.

Я испустил тяжкий вздох и поинтересовался:

– И насколько всё плохо?

Поверенный отпил кофе и пожал плечами.

– Поскольку факт изъятия из приюта вашей сестры… – Он испытующе посмотрел на меня, а после утвердительного кивка продолжил: – Нами не оспаривается, дело будет строиться на том, получится ли доказать, что она и в самом деле была помещена в дом призрения.

– У меня имеются документы об этом, – уверил я собеседника, сделав осторожный глоток горячего терпкого напитка.

– И датированы они?..

– Тем же днём.

– А репутация нового заведения?

– Безупречная, – заявил я, хоть наверняка знать этого и не мог.

Поверенный развёл руками.

– Тогда, думаю, обойдётся без осложнений. Влияния дома Синей птицы определённо не хватит, чтобы склонить суд на свою сторону. – Он поставил фарфоровую чашечку на блюдце и озадаченно хмыкнул. – Вообще не понимаю, чего ради они затеяли это разбирательство. Что им до какой-то малолетней бродяжки? Нет ли иных обстоятельств, о которых я должен знать?

Откровенничать не хотелось, но переступил через себя и сказал:

– Полагаю, дело в сопутствующем ущербе.

– И насколько он был велик?

– Трое охранников, – сознался я и сразу предупредил: – Они напали первыми, и я могу это доказать!

Молодой человек помрачнел.

– Забрать родственницу – это одно. Убить при этом слуг…

– Охранников! – поправил я собеседника.

– Не имеет значения! – отмахнулся тот. – Если изъятие ребёнка из приюта будет сочтено незаконным, вы будете безоговорочно признаны виновным и в убийстве тех, кто намеревался оному помешать. Напрямую добиться обвинительного приговора не получилось бы, а вот такой обходной манёвр имеет некоторые шансы на успех. Уверены в документах? Их будут изучать со всем тщанием.

Я в несколько длинных глотков допил чай, поднялся на ноги и выудил из кошелька несколько мелких монет, дабы рассчитаться за напитки.

– С бумагами полный порядок. Можете ознакомиться с ними сами.

Поверенный вытянул за цепочку карманные часы, отщёлкнул крышку и сказал:

– Сейчас у меня дела, посему предлагаю встретиться в гостинице в пять пополудни. Заодно обсудим дальнейшую линию поведения и мой гонорар. Дело о похищении и убийствах – это не совсем одно и то же что и злостное нарушение общественного порядка.

С этим было не поспорить, но проигрыш в суде грозил несравненно большими неприятностями, так что торговаться я не стал и протянул молодому человеку руку.

– Договорились!

За сим мы с ним и распрощались. Он поспешил по своим делам, я вернулся в «Небесную жемчужину», поднялся на третий этаж и отпер номер. Перво-наперво завалился на кровать, но сразу собрался с силами и пересел за стол. Разворошил свои заметки со схемами арканов, а когда не обнаружил среди них бумаг о передаче Мелкой и Плаксы под опеку церковного приюта, выдвинул из тумбы один за другим все ящики. Те оказались пусты.