Читать книгу «Лудовико Ариосто. Лирика» онлайн полностью📖 — Павла Алешина — MyBook.
image
cover

Лудовико Ариосто
Лирика
Павел Алешин

Иллюстратор Елена Алешина

© Павел Алешин, 2017

© Елена Алешина, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-1267-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Лудовико Ариосто (1474—1533), один из величайших поэтов эпохи Возрождения, известный в России, в первую очередь, благодаря эпической поэме «Неистовый Орландо» (в русском переводе – «Неистовый Роланд»1), был также и замечательным лириком. Вниманию читателей предлагается перевод всех его сонетов и мадригалов, а также одной канцоны и двух капитоло.

Главная тема лирики Ариосто – любовь2. «Доминирует любовная тема, причем, не только в тех поэтических поджанрах, которые её по традиции обслуживают, таких, как канцона или сонет – любви посвящены в основном даже многочисленные ариостовские капитоло, что уже идёт вразрез с традицией, ибо эта стихотворная форма соотносилась, как правило, с нарративным или дидактическим содержанием. Дидактизма и тем более морализации в ариостовой лирике нет, но нарративность даёт о себе знать – и в содержании (причем, не только в капитоло), и в интонации. Любовь побуждает поэта не заглядывать в себя, а оглядываться вокруг: ему лучше, чем восходящей к Петрарке традиции, видна и возлюбленная, и вообще окружающий мир… Мир становится определенно богаче и многоцветнее; он включает в себя если не элементы быта, то элементы обыденности, которые, разумеется, преображаются в свете поэзии, но не полностью забывают о своём происхождении. И сама любовь, оставаясь чудом, не создаёт для себя особого пространства, не знакомого с пространством повседневной жизни и повседневных отношений. В ней больше телесности, чем в итальянской лирической классике, и в ней больше радости: Ариосто, конечно, знает о её тревогах и скорбях, но ему куда ближе понимание любви как счастья, счастья возможного и близкого…»3. Поэт не разделяет и не противопоставляет Любовь Небесную и Любовь Земную (что характерно для философии ренессансного неоплатонизма), и в этом ощущении божественности земного, одухотворённости телесного его поэзия близка венецианской живописи.

В отличие от Данте и Петрарки, чьи чувства к Беатриче и Лауре соответственно были неразделёнными, Ариосто был счастлив в любви: он полюбил флорентийку Алессандру Бенуччи, и та, хотя и не сразу, ответила ему взаимностью. Безусловно, и у них были трудности. Когда поэт признался Алессандре в любви во Флоренции в 1513 году (об этом говорится подробно в I канцоне), она была замужем, но и после смерти в 1515 году её мужа, купца Тито ди Леонардо Строцци, в силу разных причин они скрывали свои отношения и даже брак их, заключенный в 1527 году, был тайным. Тем не менее, их любовь была взаимной4, и именно ею вдохновлена большая часть представленных в этой книге стихотворений, отражающих как радостные, так и печальные моменты в жизни поэта и его возлюбленной.

Сонеты

I

 
Зачем, Фортуна, дар, любовью данный,
отнять коварно хочешь ты – булатом,
слоновой костью, жемчугом и златом
оспорить то, что каждому желанно?
Преграды мне ты ставишь беспрестанно,
беда – в нужде, любви враге заклятом;
в саду, где яблоки сияют златом,
и то не столь охрана постоянна.
Амур мне указал дорогу к счастью,
но много стражников у наслажденья,
взаимною пылающего страстью.
Виню его! Да – в сердце осужденье!
О, почему не обладает властью
Амур в своём же собственном владенье?
 

II

 
Обмен, увы, не равен! За свиданье
минутное – печальная разлука,
за счастья миг – томительная скука,
за взгляд короткий – долгое страданье.
Несправедлив Амур. Огонь желанья
во мне зажёг он, и стрелой из лука
пронзил мне сердце; мне лишь – эта мука:
вам не грозит огня того пыланье.
Я думал: нам обоим эти сети
Амур расставил, но один в плену я,
а вам уйти позволил он свободной.
Лишился он добычи благородной
и показал, как неразумны дети:
мальчишка он, стреляющий вслепую.
 

III

 
О, гавань верная, приют надёжный,
где две звезды, прекраснейшие в мире,
меня укрыли, мощь утихомиря
стихий, лучи струя на путь мой сложный.
Прощаю морю каждый миг тревожный:
без бурь, объемлющих морские шири,
не мог бы ныне я вкушать на пире
усладу, что казалась невозможной.
О, милый кров, о, комната родная,
во тьме твоей и сладостной, и нежной,
светлее дня намного ночь благая.
Обиды терпкость, гордый гнев мятежный
забудь же, сердце! Всё превозмогая,
любовь их возместит тебе прилежно.
 

IV

 
Когда отцу подобны всем – когтями
и оперением, и клювом тоже —
орлята, но с ним в зоркости не схожи,
орёл не признаёт их сыновьями.
И потому не видит он очами
иных достоинств их, и то – негоже.
Пример не для влюблённых сей: быть строже
в любви зачем – гоняться за мечтами?
Пусть не богиня та, что так любима,
пускай когда-то о другом мечтала
она любимом; это – не преграда.
Так не ищите же, прошу, не надо,
различий вы меж нами: их так мало!
В любви мы будем непоколебимы.
 

V

 
О, счастлива звезда – та, под которой
родилось солнце, в чьём горю огне я;
и счастливы холмы – те, что, яснея,
лучей его вобрали пламень скорый;
та счастлива, что избрана опорой
ему, с рождения его лелея.
И лишь оно становится светлее,
вокруг всё полнится отрадой спорой.
И счастлива земля его родная;
благословеньем высшим осиянна,
она прекрасней Индии и рая.
Но благом одарён тот несказанно,
кто этим солнцем жив, в огне пылая:
в том пламени и смерть ему желанна.
 

VI

 
О, дева, красоту не без причины
свою отдали вашим одеяньям
и лилия, и амарант, сияньем
своим что столь чисты и благочинны.
Как белизною лилия, невинны
душой вы, каждым сердца излияньем;
а амарант хвалу благодеяньям
являет вашим, в верности единый.
Как сей цветок, что даже и немою
порою зимнею, лишённый влаги
и солнечных лучей, цветёт, чудесный,
так облик ваш божественный, небесный,
фортуне не подвластен, и, всеблагий,
он неизменен летом и зимою.
 

VII

 
Прелестно древа одного цветенье:
всегда зелёное, благоухает
сильней, чем мирт и ель, и распускает
у вод прозрачных ветви для плетенья.
И имя той имеет, чьи веленья
душа моя законами считает.
И пусть меня Цирцея соблазняет —
не откажусь от своего стремленья.
И если чувство, что владеет мною,
и милосердная ко мне планета
величия ведут меня стезёю,
пусть коронует голову поэта,
ни лавром Феб, ни Вакх своей лозою,
но та, чьё имя носит древо это.
 

VIII

 
Не может сердце биться хладнокровно,
полёт желанной мысли веет страхом,
и восково-льняные крылья прахом
в огне предстанут, тлеющем неровно.
И сердце, вслед желанью, их любовно
расправит, ввысь взлетит единым взмахом,
но всё закончится, я знаю, крахом:
в том будет слабость разума виновна.
Боюсь, что сердце в жажде озаренья
достигнет высоты такой опасной,
что упадёт, лишившись оперенья.
И будут слёзы все мои напрасны:
увы! такое страстное горенье
и воды моря потушить не властны.
 

IX

 
Как сети – волосы златые эти:
в них спутались мои все ожиданья;
опасней, чем стрелою попаданье
взор этих глаз, прекраснейших на свете.
Я ранен ими и пленён, в ответе
они за сердца моего рыданья,
но, несмотря на все мои страданья,
люблю я ту, попался в чьи я сети.
Моей тоски и гибели благая
причина столь нежна, что я ликую
в своей тоске, о гибели мечтая;
случайным взглядом радость мне такую
она дарует, пусть о том не зная,
что с наслаждением и смерть приму я.
 

X

 
Смогу ль воспеть достойно и свободно
всю неземную вашу красоту я?
О волосах одних лишь запою я —
сплетается язык бесповоротно:
высокие все стили непригодны,
что латиняне с греками, ревнуя
о красоте, её живописуя,
придумали, чтоб славить благородно
сиянье их златое, волновое,
меня что вдохновляет неустанно
во славу их на пенье роковое.
Как Гесиоду, лавр нанес мне раны!
Я буду петь, и будет песнь живою,
пока не упаду я бездыханно.
 

XI

 
Хоть сердца моего смертельны раны,
что нанесли вы, я не сожалею
о том, ведь всё, что милостью своею
даёте вы, – мне всё желанно.
Не признавать страданья было б странно,
забыть о боли, жить спокойно с нею,
но открывать ключом я не умею
тайник моей печали неустанной.
Сказав о ней, я сам не буду верить
себе, но если и моё томленье,
и пламя, что в груди мне не умерить, —
не доказательство, в чём – исцеленье?
Нет, поздно! Только смерть удостоверить
сумеет вам любви моей стремленья.
 

XII

 
Не здесь ли, улыбаясь и играя,
Амур опутал сердце мне сетями?
А тот же ль я, и теми же ль мечтами
живу, как прежде им себя вверяя?
Да, точно, здесь тот уголочек рая,
где забывался счастьем я часами,
где грудь, окованная холодами,
зажглась моя, огнём любви сгорая.
Но тот я, кто обманут был когда-то,
и за надеждою, Амур, твоею,
боюсь идти, исполненный сомнений,
ведь знаю: чувством сердце чьё объято,
не должен тот испытывать волнений.
Я ж ныне трепещу и леденею.
 

XIII

 
Меня в темнице сладостной и нежной
не из обиды и ожесточенья
моя врагиня держит в заточенье,
но из любви и милости безбрежной.
В иной тюрьме страданье – неизбежно,
но счастлив я: не боль, а облегченье
от боли, жизнь, не долгие мученья
душой я ожидаю безмятежной,
но радостные встречи, сладострастье
объятий долгих, жар ночных признаний,
улыбки, ласки, игры, смех любимой,
но сердцем всем желаемое счастье
и тысячи и тысячи лобзаний —
любви взаимной дар неисчислимый.
 

XIV

 
Когда я нежный взгляд узрел впервые,
и губ пурпурных сладостные розы,
и кудри, вьющиеся, словно лозы,
пленительные, светло-золотые,
я думал, что достоинства иные,
что небом вам даны, – ничто, лишь грёзы
в сравненье с красотой, что их угрозы
её сияньем превзойти – пустые.
Но я расстался с мыслями такими,
ваш кроткий нрав всё больше узнавая:
в его сиянье нет почти отличий.
Они равны в божественном величье:
соперничать, о нет, не смогут с ними
ни нрав иной, ни красота иная.
 

XV

 
Одни – прелестный лик, иль кудри донны
своей поют, а белизну – вторые,
природой коже данную, иные —
очей прекрасных славят взор бездонный;
Не смертной красотой заворожённый,
пою я – нет, не так, как остальные:
душа и нрав благие, неземные,
дух, телом будто бы не отягчённый,
и грация, любого мановенья
изящество и легкость, – вот те силы,
что мне всегда даруют вдохновенье;
и если бы стихи подобны были
мои тем силам, с их благословенья
и статую они бы оживили.
 

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Лудовико Ариосто. Лирика», автора Павла Алешина. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Cтихи и поэзия».. Книга «Лудовико Ариосто. Лирика» была издана в 2017 году. Приятного чтения!