Дора Брюдер

Живёшь-не грустишь, считаешь себя начитанным человеком, а потом какой-то Патрик Модиано становится Нобелевским лауреатом по литературе. Поэтому было решено развеять туманы невежества и приобщиться к творчеству. В очередной раз убеждаюсь, что вестись на лауреатов Нобелевской премии только потому что эти лауреаты Нобелевскую получили, глупо с моей стороны.

Нет, "Дора Брюдер", в целом, неплоха. Автор наталкивается на объявление о пропавшей в 1941 году в Париже еврейской девочке Доре Брюдер и спустя годы ищет её, находя свидетельства непростого времени фашистской оккупации Франции. Дора Брюдер, как замечают автору сотрудники муниципалитета, не родственница и по сути никаких прав на информацию о ней он не имеет, тем не менее, в судьбе этой девочке можно увидеть параллели с судьбами других еврейских девочек того времени, записи о которых соседствуют с именем Доры на страницах регистрационной книги.

Сколько бывает случайностей, встреч, совпадений, мимо которых мы проходим, не зная...

Еврейская тема часто настолько жёстко используется в литературе и кино, что кажется, что авторы настроены на то, чтобы выжать слезу либо истерику у читателя / зрителя. В "Доре Брюдер" нет никаких ужасов, просто констатация факта того, что на самом деле миллионы никому не нужных детей и взрослы проходили через мясорубку войны и терялись для потомков, оставляя след только из своего имени, даты рождения, профессии и национальности.

Патрик Модиано представляется мне пожилым, седеющим французом, одетым в длиннополое пальто и укутанным в шарф, медленно и тяжело бредущим вдоль облупившихся фасадов Парижа; иногда он протягивает руку и касается стены здания, иногда замирает, уставившись в одну точку, иногда что-то тихонько бормочет себе под нос, вздыхает и двигается дальше, ссутулившись и покашливая.

История этой книги, с одной стороны, глубока и пронзительна, а с другой, обыденна и неинтересна, как любая жизненная история. Патрик Модиано наткнулся в газете 1941 года на объявление о розыске молодой девушки-подростка. И не смог пройти мимо. Поиски ответов заняли много лет, много усилий на метания от энтузиазма к ощущению безнадежности, поиски ответов провели автора шаг за шагом - от пансионата для девочек в оккупированном Париже до решетки Освенцима. И хотя, в конце концов, история Доры Брюдер не стала прозрачной и детальной, всё же она стала цельной историей. Я сравнила бы ее с обрывками старого фотоснимка, выпавшего из альбома, который был бережно собран и склеен Патриком Модиано.

Снимок вытерт, пары фрагментов не достает, но представляющийся мне пожилым французом Патрик Модиано - совершенно заурядный и абсолютно талантливый в своем трепетном желании сохранить крохи прошлого, крохи обыденной жизни и обыденной трагедии.

С творчеством Нобелевского Лауреата по литературе 2014 года я встретилась впервые. Патрик Модиано, пленник времени, предшествовавшему его рождению (а он родился в 1945 году, сразу после окончании Второй Мировой Войны).

«Это время у меня в крови, и меня не покидает ощущение, будто я родился от этого кошмара. Я постоянно возвращаюсь к нему, как возвращаются к родным местам, и не могу иначе».

«Дора Брюдер» — роман документальный и в то же время исповедальный, глубоко личный; в этой книге Модиано признается, что пишет, как бы исполняя долг перед прошлым, перед теми, кого «не стало в год, когда я родился», перед теми, кого, «не напиши я эти строки, зачислили бы — живыми или мертвыми — в категорию неустановленных лиц». Тема оккупации Франции это ключевая тема творчества писателя. Самое страшное для писателя это человеческое забвение. Да, люди помнят своих умерших родственников, приходят на могилу, оплакивают, поминают в молитвах. Но как быть с теми людьми, которых фашистская коса смерти сложила в покосы в концлагерях, забила до смерти на допросах или расстреляла у стенки с красными потеками? Кто их оплачет, кто их вспомнит, кто поставит свечку? Патрик Модиано взял на себя эту миссию. Не забыть, увековечить.

«Вот здесь когда-то стоял дом, а теперь его больше нет…. А в этом доме жили люди, о которых я слышал, их тоже давно уже нет…. И я тут жил или бывал когда-то. Я не знал этих людей, но я должен рассказать о них. Иначе кто о них напомнит? И зачем тогда я живу?»