Читать книгу «Счастье не купить. Иностранка покоряет столицу: привлекает удачу» онлайн полностью📖 — Ольги Веги — MyBook.
image
cover

Счастье не купить
Иностранка покоряет столицу: привлекает удачу
Ольга Вега

© Ольга Вега, 2023

ISBN 978-5-4485-2432-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В это прекрасное утро я проснулась приняла душ, выпила чашечку своего любимого кофе включила компьютер и тут пришла мне идея написать роман. Вот и началось все середине января, примерно в три часа пополудни, я сидела у окна и вместо того, чтобы заниматься сценарием свадьбы, я с отвращением прихлебывала теплый чай и размышляла о нескольких вещах сразу. За окном мела метель, машины боязливо ползли по заметенной снегом дороге, на обочинах громоздились огромные сугробы снега, и смутно в далеке за пеленой несущегося снега, было видать несколько деревьев засыпанных снегом их было ели ведать, и щетинистые пятна и полосы кустарника на пустыре было ведать из окна. В этот прекрасный день всю Москву заметала метель как богом забытый полустанок где-нибудь Подмосковье. Вот уже полчаса посередине шоссе буксовала бмв в нем была милая дама, она неосторожно попытавшаяся здесь развернуться, и я представляла себе, сколько их буксует сейчас по всей Москве и сейчас по всему огромному городу Москве легковые автомобили не успевшие сменить резину, такси, автобусов, грузовиков. В этот прекрасный день мысли мои текли ручьем, лениво и вяло перебивая друг друга. Но снега на улицах становилось все больше. Ещё думала я тогда о том, что в последнее время то и дело случаются со мною какие-то унылые, нелепые, подозрительные даже происшествия, словно тот, кому надлежит ведать моей судьбой, совсем одурела я от скуки сидя дома и принялась куролесить, но куда деваться?

И куролесила и все получалось даже у самого шутника, никаких чувств не вызывает кроме скуки и одиночества. И за всем этим не переставала я думать о том, что вот стоит рядом отодвинуть в право мой ноутбук и ничего не получится.

Мне тридцать три года, но я никогда не была в одиночестве я любила путешествовать тусоваться жить в удовольствие себе. Видно тот, кому надлежало ведать моей судьбой, была я тогда еще полна энтузиазма, и ему хотелось посмотреть, что из меня может получиться.

И получилось, что всю свою молодость я провела в одиночестве и всегда считала своей обязанностью писать об радости, хотя с годами все чаще мне приходило в голову: именно потому, что жива я осталась по совершенной случайности, мне-то как раз и не следовало бы обо всем этом писать.

Вот сейчас я подумала об этом, глядя в окно на заметаемую снегом дорогу, и я взяла стакан с водой и сделала лечебно диетический глоток. И в окно увидела как засело в снегу буксующее бмв и еще две машины, и бродили там, пригибаясь в метели, тоскливые фигуры старающие откопать свои автомобили. Я стала смотреть на полки со своими книгами. Боже мой, внезапно подумала я, ощутив холод в сердце, ведь это же, конечно моя книга! Больше у меня нет. Поздно. Эта моя книга от первой осталась у меня только одна книга, ныне сделавшаяся библиотека из моих десяти книг. Пусть эта книга послужит памятью я себе представила, как дорожить будут, этой книгой мои дети в моей старости. И конечно же, ни у кого не было ни желания, ни возможности думать о том что я перестану писать книги и библиотека так и останется из десяти книг. И по ночам невзирая ни на что я писала каждую ночь свои книги и училась. Ведь я тогда была никто просто иностранка, ничего решительно не умела, ничему не была обучена с капризным мужем и никогда бы я не рискнула, если хоть что-нибудь светило мне в жизни и я была просто иностранка. Но ничего не светило мне в жизни, а ведь была я тогда молодой, красивой честолюбивой, страшно мне было представить себя на годы и годы вперед все той же иностранкой, все той же гастройбайтершой как все считают иностранцев. Странно, что я никогда не пишу об этом времени. Этот же материал, который интересен любому читателю будет интересен. И мои книги с руками бы оторвали читатели, в особенности если писать в этакой современной манере, которую я лично уже давно терпеть не могу, но которая почему-то всем очень нравится.

А потом все как-то сошло на нет, забылось как-то, и теперь вот бедняга свекровь раз в три месяца, а то и чаще, теребит нас, нерадивых, срамит и поносит по телефону и при личных встречах.

Конечно, ничего нет хорошего лежать бревном на пути к своей цели иностранке, а с другой стороны – ну, люди ведь мы все, люди одинаковы: то я оказываюсь на пушкинской и вспоминаю же, я иностранка приехала и должна почитать я всех, угождать а они будут с каждым днем меня унижать и кричать что я просто некто и в этой жизни я иностранка покоряющая столицу Москву. Вот проходя мимо издательства я подумала что надо бы зайти, но нет у меня с собой рукописи: то уже и рукопись, бывала у меня, под мышкой, и направляюсь я именно на пушкинскую в издательство, а оказываюсь странным образом каким-то не на пушкинской, А оказалась я на курской в клубе. Я объясняю все эти загадочные происшествия тем, что невозможно относиться к этой затее, как и ко множеству затей нашего поиска роботы иностранке, с необходимой серьезностью. Ну, какая, в самом деле, может быть у нас на высоко оплачиваемая работа у иностранки. Москва полна иностранцами?

А главное, причем здесь я?

Однако же податься некуда, и я принялась искать рукопись которую, помнится, сложила я черновики на прошлой неделе. Нигде на поверхности я их не видела, и тут я вспомнила, что тогда намеревалась зайти на пушкинскую в издательство и так как я иностранка для меня куда не пойди двери закрыты куда я все равно отправилась ругаться из-за статьи. Но на обратном пути из издательства я на пушкинскую не попала, а попала я в ресторан. Так что искать теперь мне рукописи, пожалуй, смысла не было. Но, слава богу, недостатка в черновиках я уже давно не испытываю я же иностранка и жизнь меня учит везде. Кряхтя, я поднялась из кресла, подошла к стене, к самой дальней секции в ресторане, и кряхтя от боли в ногах, уселась рядом с нею прямо на пол мои ноги гудели от боли. Ах, как много движений я могу теперь совершать, у меня есть работа только натужно кряхтя, как движений телесных, так и движений духовных моих не скупясь я пахала молилась просила чтобы иностранку любили. Каждый день я кряхтя, вставала и бежала на работу, иностранцы мы встаем рано утром не увидев и сна. И кряхтя, обновляем покровы. Кряхтя, устремляемся мыслью своею. Кряхтя, мы услышим шаги догоняющие нас проверяют всегда и везде как стихии огня, но будем уже готовы управлять волнами пламени. Кряхтя мы работаем очень много истираем мы ноги до крови и колени скрипят у нас от боли мы не кто в стране просто рабы иностранцы за гроши стараемся выжить.

А потому, товарищи с работы, главным в данном конкретном случае было вот что: работали иностранцы в столице, в Москве как могло случиться, что столько иностранцев покоряет столицу из разных стран, так хорошо знающих русский язык.

Разве так должно быть?

И мы все иностранцы как мы не заметили, что не оказалось у нас в ресторане работать не одного Москвича. Странно все это мне перечитывать сегодня!

Но до чего же хотелось увидеть свое имя напечатанным, и почувствовать себя писательницей а не иностранкой. И какое же это было горькое разочарование, когда оказалось что я иностранка, дай бог мне здоровья, завернули мне мою рукопись под вежливым предлогом что «Иностранка поработай»!

Святые слова.

За свою жизнь я проработала часов пятьсот в ресторане, и только однажды к шелесту листвы, шуму собственных шагов и в особенности к сонному скрипу ветвей примешались посторонние звуки, а именно: в кромешной тьме кто-то напористо и страшно шёл за мной как поняла я потом он иностранец, и что то бормотал по телефону. И снова подумала я, какая это все-таки дурацкая затея с языковой энтропией, если им все равно, что анализировать: случайное знакомство. Этот рассказ я помню очень хорошо. А суть этого рассказа в том, что упомянутый Ден, аристократ и гипнотизер необычайной силы, налетел на свое отражение в зеркале, когда взгляд его был полон желания, овладеть мной и мольбы, властного и нежного повеления, призывали к покорности и любви привели к счастью.

И подумать только, ведь проросло оно из того же кусочка души моей, что и мои современные истории жизни семь лет спустя, из того же самого кусочка души, из которого растет сейчас моя книга.

Нет, не дам я им моего принца.

Во-первых, потому что всего один экземпляр.

А во-вторых, совершенно никому не нужно знать, что я иностранка.

А дам я им вот что.

Действие происходит в Москве, в наши дни.

Лора: слушай, можно задать тебе один вопрос?

Ден: попробуй.

Лора: а ты не обидишься?

Ден: смотря…

Нет, не обижусь.

Насчет жены?

Лора: да.

Почему ты с ней развелся?

Ден: Главное, не закончено и никогда не закончено не будет.

Отложив за спину рукопись, я принялась запихивать и уминать в шкафчик все остальное, и тут в руку мне попалась моя общая тетрадь в сером переплете, разбухшая от торчащих из нее посторонних листков.

Я даже засмеялась от радости и сказала ему: «вот где ты, милый!»,

Потому что это была тетрадь заветная, драгоценная, потому что это был мой первый черновик с романом, который я потеряла в прошлом году, когда я в последний раз наводила предновогодний порядок в своих бумагах.

Тетрадь сама раскрылась у меня в руках, и обнаружила, ее я став самой счастливой я снова все свои сюжеты стала записывать только в этой тетрадь, и никаким других, хотя, признаться тетрадей у меня было много. Я уже, оказывается, и забыла совсем, что начиналась эта тетрадка 27 июля две тысячи седьмого года, почти ровно десять лет назад.

Я начала писать тогда эту повесть «Иностранка создает семью» – о современных, мирных, так сказать, мужчинах. Писалась она трудно, кровью и сукровицей она писалась, эта повесть. Помнится, я несколько раз выезжала в другие страны со своим иностранцем, лицо у меня сгорело, и все равно толку никакого не получилось.

Повесть отклонили и я это дело забросила.

Я проснувшись утром это была суббота я взяла тетрадь и листала страницы с однообразными записями в тетради.

Это у меня верный признак: если никаких записей, кроме статистических, не ведется, значит, работа идет либо очень хорошо, либо на пропасть.

Впрочем, Странная запись: «Ничто так не взрослит, как предательство».

А вот и этот день, когда начала я придумывать современные истории.

История про иностранку в столице.

Работающей в Электромонтажной фирме.

И вот как устроившись на работу и там оказалось так много иностранцев покоряющих столицу приехавших зацепиться в столице и вот на работе в столицы все с высшим образованием работают электрик, грузчик, водопроводчик, все с высшим образованием но иностранци. И все застревают в квартире ведь много работы.

Циклевщик защемил палец в паркете, грузчика задвинули шкафом, водопроводчик.

И строитель, замурованный в вентиляционной шахте. И приходит Вячеслав. Это еще не современные истории, до современных историй мне было тогда еще далеко. Справиться мне с этим сюжетом так и не удалось, и сейчас я даже не хочу помнить: какой она был этот сюжет!

Или вот еще сюжет того времени. В те поры все вокруг словно бы с ума сошли по поводу иностранки. Только об этом и разговаривали и вот тогда мне придумалось: живет себе человек, ни о чем таком не думает, по профессии секретарь, причем секретарь очень хороший. И замечает он вдруг некое беспокоящее к себе внимание. Соседий по лестничной площадке странно с ней заговаривают, участковый заходит, интересуется документами и туманно рассуждает насчет закона. У вас, гражданка, с современными представлениями о законах иностранцев для сохранения работы нужно оформить патент. Наконец, вызывают ее в отдел кадров, а там кадровика сидит какой-то гражданин, вроде бы даже знакомы. И кадровик принимается мою героиню расспрашивать, сколько церквей в его родном городе, да кому там памятник стоит на главной площади. А иностранка, разумеется, ничего этого не помнит, и атмосфера подозрительности всё сгущается, и вот уже заводятся вокруг нее разговоры о принудительном медосмотре…

Чем должна была кончиться вся эта история, я придумать так и не сумела: – охладела.

И теперь очень жалко мне, что охладела.

Второго декабря записано: «не работала, страдаю дома», а третьего – короткая запись: «на меня повесели склад офис и всю фирму за двадцать пять тысяч в месяц». За спиной считают что ты львица по фамилии Львовская, она же Лариска. Девочка старательная, просчитывает кубические формы. Манина, красавица; когда моет посуду, любит петь Высоцкого. Двенадцать лет в восьмеричной системе счисления.

Цитирует труды. Я прочитала эту запись дважды и через некоторое время поймала себя на том, что благосклонно улыбаюсь, подкручивая себе локоны обеими руками.

Честно говоря, я совершенно не помнила этого и тем не менее испытывала к нему сейчас огромные чувства живейшей симпатии и даже, пожалуй, благодарности.

Вот и до России добрались мои истории.

Так сказать, разнообразные чувства обуревали меня вплоть до восхищения самой собою.

И в волнах этих чувств я без труда различала ледяную струю жестокого злорадства. Я снова вспоминала иронические улыбочки и недоуменные риторические вопросы в критических обзорах, и пьяные подначки, и грубовато дружественные – ты что же это, а? Совсем уже, а?».

Теперь это, конечно, дела прошлые, но я, оказывается, ничего не забыла.

И никого не забыла.

А еще тут же вспомнилось мне, что когда выступаю я на семинарах, так если меня в зале и знает кто-нибудь, то не как автора и уж, конечно, не как автора многочисленных моих книг, а именно как сочинителя «современных жизненных историй».

Я вспомнила о втором листке из тетради и, развернула, бегло и просмотрела ее. Сначала недоумения так позабавило меня, но не прошло и несколько минут, как я поняла, что ничего особенно забавного мне не предстоит.

Но все это было еще полбеды, и не так уж, в конце концов, трудно было объяснить.

Я и сама не заметила, как эта работа увлекла меня.

Вообще говоря, я не люблю писать электронные письма и положила себе за правило отвечать только на те вопросы, которые содержат вопросы.

Письмо Елены содержало не просто вопросы, содержало вопросы деловые, причем по делу, в котором я сама была заинтересована.

Поэтому я встала из-за стола только тогда, когда закончила ответ, перепечатала его выдернув из печатной машинки незаконченную страницу сценария, вложила и наклеила на папке контактные данные. Теперь у меня было, по крайней мере, два повода выйти из дому. Я оделась, кряхтя, натянула на ноги сапожки на молниях, сунула в нагрудный карман куртки пятьсот рублей, и тут раздался у меня телефонный звонок. Сколько раз я твердила себе что не бери трубку, когда почти вся собрана и выходишь из дому и уже одета.

Но ведь это же Димон мог вернуться из командировки, как же мне было не взять трубку?

И я взяла трубку, и сейчас же раскаялась, ибо звонил никакой не Димон, а звонил Николай, по прозвищу очкарик. У меня есть несколько людей, которые специализируются по таким вот несвоевременным звонкам.

Например, Колька звонит мне исключительно в те моменты, когда я ем что то да и впрочем, не обязательно ем или готовлю. Это может быть борщ или, скажем, солянка. Тут главное, чтобы я была занята или начала обедать половина тарелки была уже мною съедена, а оставшаяся половина как следует остыла во время телефонной беседы. То его специальность звонить либо когда я собираюсь выйти и уже одета, либо когда собираюсь принять душ и уже раздета, а паче всего рано утром, часов в семь, позвонить и низким подпольным голосом спросить как дела?

Спросить меня низким подпольным голосом:

Как дела?

Собираюсь уходить, – сказала я сухо, но это был неверный ход.

Куда?

Сейчас же осведомился Николай.

Может быть, мы потом созвонимся?

Или ты по делу?

Да, Николай звонил по делу.

И дело у него было вот какое.

До Николая дошел слух,

до него всегда доходят слухи,

будто всех писателей, которые не имели публикаций в течение последнего года, будут исключать.

Я ничего не слышала по этому поводу?

Нет, точно ничего не слышала?

Может быть, слышала, но не обратила внимания?

Ведь я никогда не обращаю внимания и потому всегда тащусь в хвосте жизненных событий. А может, исключать не будут, а будут отбирать пропуск в клуб?

Как я думаю?

Я сказала, как я думаю.

Ну, не груби, не груби, – примирительно попросила

– Николая Ладно.

– А куда ты идешь?

Я рассказала, что иду на работу, а потом на пушкинскую в издательство. Николаю все это было неинтересно.

А потом куда?

Спросил он.

Я сказала, что потом, наверное, в клуб. А зачем тебе сегодня в клуб? Я сказала, закипая, что у меня в клубе работа я же иностранка мне там надо посуду перемыть и полы намыть. Опять грубишь, произнес Николай грустно.

Что вы все такие грубые?

Кому ни позвонишь хамки.

Ну, не хочешь по телефону говорить не надо.

В клубе расскажешь.

Только учти, денег у меня нет я только при ехал в столицу.

Я иностранец.

Потом я положила трубку и посмотрела в окно.

Уже совсем смерклось, впору было зажигать свет.

Я сидела у стола в пальто и в шапке, в тяжелых своих, зимних сапогах. И идти мне теперь уже никуда совсем не хотелось.

Собственно, выбора у меня не было я помчалась в клуб перемыла все тарелки чашки вилки ложки и ножи все мыла, мыла там за свои крохотные я гроши.

И вот на пушкинской я выходя из клуба себе проворчала да ты посмотри, какая вьюга разыгралась, вовсе ничего не видно. Дом напротив и того не видно, только слабо светятся мутные желтые огоньки. Но ведь сидеть после работы дома вот так просто, всухомятку, с заработными двумя сотнями рублей тоже глупо и даже расточительно. Забегу ка я в нашу кондитерскую. В нашу странную кондитерскую, где слева цветут на прилавке кремовые розы и куча тортов, а справа призывно поблескивают ряды бутылок с горячительными напитками. Где слева толпятся старушки, дамы и дети, а справа толпится очередью стоят вперемежку солидные мужчинки с портфелями и зверообразные, возбужденно говорливые от приятных предвкушений братья по разуму.

Где справа мне давно уже не нужно было ничегошеньки, а слева я взяла перожинки, да будет вам известно, представляет собой однородную белую конфетную массу, состоящую из двух или нескольких слоев прямоугольной формы, украшенную черносливом, изюмом и цукатами. И поднимаясь в лифте к себе на шестой этаж, прижимая нежно к боку пакет со сластями, вытирая свободной ладонью с лица растаявший снег, я уже знала, как я проведу этот вечер. То ли пурга, из которой я только что выскочила, слепая, слепящая, съевшая остатки дня пурга была тому причиною, то ли приятные предвкушения, которых я, как и все мои братья и сестры по разуму, не чужда, но мне стало ясно совершенно раз уж суждено закончить мне этот день дома и раз уж Диман мой все не возвращается, то не стану я звонить ни кому, а закончу я этот день по особенному наедине с самой собой, но не с тем, кого знают по семинарам.

Я сейчас вытерла стол на кухне, поставила чайник, расположим на столе блюдце с пирожными и, включила по всей квартире свет пусть будет светло!

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Счастье не купить. Иностранка покоряет столицу: привлекает удачу», автора Ольги Веги. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Современная русская литература», «Книги о приключениях».. Книга «Счастье не купить. Иностранка покоряет столицу: привлекает удачу» была издана в 2017 году. Приятного чтения!