© Раковецкая О. А., текст, 2019

© ООО «Страта», оформление, 2019

* * *

Посвящается

Санкт-Петербургу

Предисловие

Дым

всепроникающий. Подобный воде

как следствие страстей и огня

краткое пребывание определённых частиц в воздухе, но потом они

рассеиваются

неясность, недосказанность

усталость

понимание пройденного

застывший рисунок в камне – греческий гранит. Ассоциация,

и она может быть любой

карикатура, пусть и моя

примесь печали

ощущение пустоты, которая отныне кажется обнажённой

да, нагое

Танец

движения

отражение идей и чувств

говорит о жизни на языке жизни

Танец дыма.

Что же, после него наступит новое?

P.S. Я не являюсь фумисткой.

I

В волнах

Я подходила к набережной Фонтанки в прекрасном расположении духа. Погода шептала. Вечер близился, и его дыхание казалось приятным. На Аничковом мосту человек пять, стоявших на приличном расстоянии друг от друга, предлагали мне испытать весенне-летнюю петербургскую забаву – провести незабываемые полтора часа на борту небольшого судна. Зазывалы почти кричали в громкоговорители и агрессивно размахивали плакатами с изображением весёлых пассажиров предыдущих рейсов.

Я проходила мимо каждого, мысленно повторяя: да сейчас, погодите, доберусь и до ваших катерков!

Я всегда выступаю за то, чтобы соглашаться на предложения и акции, когда это по-настоящему нужно… Именно в тот вечер мне захотелось наконец-то, спустя шесть лет пребывания в Северной Пальмире, проплыть по каналам города и увидеть такие знакомые глазу и сердцу места с совершенно другого ракурса, ещё и под метричный плеск невысоких волн Невы. И это весьма необычное ощущение, когда вдруг все крикуны становятся актуальными и оправданными. Словом, не раздражают.

Поток людей у касс оказался приличным. Часть туристов должна была купить билеты, часть – простоять очередь к судам, чтобы лакомые сиденья на заднем ряду (откуда открываются чудесные виды) не оказались занятыми в мгновение ока. Удобно приходить компанией. Но я, за неимением большего (собственной персоны), продолжала спокойно валять дурака в очереди к кассе. Мы долго не двигались. Одна бабуля всё никак не могла понять, с какой периодичностью ходят кораблики и на какое время ей всё же стоит взять билет.

Выходя из дома, я предупредительно кинула в сумку шапку, надела тёплую куртку, вокруг шеи обмотала шарф. Я слышала от многих, что на воде при нашем северном, никого не жалеющем ветре можно запросто простыть или что-то отморозить. Да, даже поздней весной. Нельзя забывать про особенности нашего климата.

Я взяла билет на четверть седьмого и тут же заняла место во второй очереди. Глаза десятков людей были устремлены вниз – на небольшую пристань, к которой подъезжали судна вместимостью до ста человек. В основном люди выходили с бортов скукожившиеся, дрожащие всеми частями тела.

Огоньки на пристани ещё не зажглись, и нечему было отражаться в воде, кроме неба и тёмных фасадов. Я наблюдала за причудливыми фигурами облаков, и мне казалось это прелестным.

Тем временем вернулся очередной катер. Целая делегация из солнечного Китая вышла с несколько растерянным видом. Но я не беспокоилась за них – ребят ждал ужин в ресторане традиционной русской кухни, где одно (почти обыкновенное) горячее стоило немалых денег.

Пришло наше судно. На моё же время претендовала огромная команда юных футболистов и их профессиональная группа поддержки в лице тренеров и мам. Лица эти занятные. Они взяли с собой флягу коньяку, а в контейнерах их ждали провонявшие сардельки. Как только места были заняты, тут же откуда-то из карманов появились дешёвые пластиковые стаканы, а вместе с ними и романтический запашок. Вместо аромата речной воды мы вдыхали пары колбас, не совсем качественных.

Но это позже, когда мы все спустились по лестнице к судну и взобрались на него. А пока мы смотрим вниз и на дома напротив. Открывается дворец с прекрасной, небольшой правда, парковой зоной. Здание Национальной библиотеки, несколько жилых домов, в подвалах которых расположились кафе. Вывески так себе. Со временем сдохли. Их искра потухла. Я устремляю зоркий глаз на судно перед нами. Его пассажиры должны были уехать на четверть часа раньше нас. Вот он уже заполнился. Все укрылись тёплыми красными пледами, дружно обнялись. Теперь они смотрят наверх. Надо же, нас так и тянет наблюдать друг за другом. Стояли в очереди – смотрели на людей внизу, сидим в кораблике – взгляд манит человек наверху, будто изучаем себя же с разных ракурсов.

Я предлагаю найти главную героиню в этом повествовании в совершенно особом состоянии. Название ему – страсть. Чтобы научиться правильно жить с ним и руководить его проявлениями (прошу заметить, не избавляться, а именно руководить), я решила соприкоснуться с природой. К чему отрицать очевидное? По физическому закону всё, что падает, падает вниз, стремится к земле (да, энергия человека после его смерти представляется мне удобрением земли с подачей сигнала в бездну, из которой выйдет потом другой человек). Каждая смерть – это взрыв, огромный, так как понять его невозможно, и такой маленький, ведь это всего-навсего факт смерти, когда всё становится всём и ничем, и некоторые об этом помнят. Смерть целостности бокала не пройдёт для меня просто так. Его существование коснулось меня. И если ты не хочешь перебить все бокалы в доме, ты должна принять факт действия основного притяжения, пронести его через себя, чтобы предпринять максимум верных усилий – добиться устойчивого положения посуды. Или можно оставить всё как есть, а самой убежать куда-нибудь и купить новую посуду там. Бокалы в доме я не приручала, ответственности за них не несу они находятся в закрытой квартире, где отключили электричество. Если упадут, никто не услышит. В пучине звуков разбившееся стекло – сущий пустяк. Бывает, правда, даже в пустом помещении по воле несчастного случая бокалы всё равно падают, и это выглядит так тоскливо, если представить. Но ведь в том-то всё и дело. Они без моего участия не упадут и денег на смену жительства у меня нет. Значит, я буду продолжать жить в своей квартире с этими бокалами и стараться их не разбить. Нужно научиться жить с тем, что я сама выбрала в магазине по велению всего (внутри и снаружи) на тот самый момент. Может быть, я потом пожалела и мне искренно хотелось купить другое, но именно в ту минуту я сделала такой выбор, тем самым себя приручив.

Если бокалы тебя тяготят, нужно их подарить кому-нибудь. Пусть другие мучаются. Может быть, ты придёшь в гости пару раз за всю жизнь в дом, где обитает эта посуда, и встретишься с ней глазами, но это маловероятно. Отдать. Отдать. Позволить другим пить из бокалов, разбивать их по случайности, создавать свою энергию.

Да, я сделаю подарок. Я не хочу избавляться и не смогу этого сделать, так как всегда буду помнить о существовании когда-то доставшегося мне стекла.

А перед тем, как решиться, я отправилась к реке.

Такие жёсткие стулья. Ветер уже успел пронизать меня всю. Заговорил экскурсовод – гид по городу, который я и так знаю. Могу провести свой памятный маршрут.

– В эту больницу многие писатели определяли своих героев.

Я смотрю налево. Просто светло-жёлтое здание с портиком и колоннадой. Ничего особенного меня с ним не связывает. Дальше.

– Дом Толстого.

Да, там красивый двор.

О, как много людей меня сопровождало по этим набережным! Если всех их собрать сейчас на этой палубе, к кому я пойду? Ведь только в таком случае я бы поняла, кто за все эти годы стал мне самым близким и нужным…

– Пригнитесь, друзья! Мы проезжаем под самым низким мостом Петербурга. Ни при каких обстоятельствах не вставайте и не поднимайте руки!

Я застыла на месте. И правда, он так близко. Не буду поднимать руку.

Едем дальше. Люди машут нам. Мы – им. Встречаются редкие выемки, в них сидят люди, болтают ногами, о чём-то ведут беседу, задумчиво смотрят в воду, самую обычную и совсем не прозрачную. Вот девушка сидит на камне и курит самодельный кальян. Я прихожу в восторг – она тоже довольна. Просто под вечер решила отдохнуть, посмотреть на Неву затянуться отравой на молоке.

В следующей выемке вижу молодого человека, похожего на Пушкина в двадцать с хвостиком. На нём элегантное длинное пальто с высоким воротником. Взъерошенные кудрявые волосы. Он прислонился плечом к стене. В руках виднеется сигарета. Он не торопится затягиваться, о чём-то думает. Нуждается в двух опорах. Ему всё равно на проезжающих мимо горожан, приветственно махающих ему. Там своя работа, обособленная от влияния случайных лиц, до беспредела интровертная. Он, стена, сигарета и его ворот.

Надо же: между девушкой с кальяном и этим парнем всего ничего – метров двести, а проживают они совсем разные состояния, и, наверное, ничего их не связывает, потому, собственно, они и нашли укромные места. Никто не должен врываться в их краткий покой, только Петербург. И чем больше его будет, тем лучше.

Дайте мне Петербург.

Подъезжаем к Эрмитажу. Мост, за ним небольшая арка. На мосту сидят три девицы, едят бутерброды и кричат нагло:

– Не стесняемся! Ну же! Машем!

Волосы развеваются на ветру, один из наших тренеров чуть дольше, чем нужно, задержал взгляд на ноге одной из сирен.

Я простила им и тон, и всё остальное. Такое может быть и пусть будет, я ведь неуклонно плыву дальше. Вода позволяет, и город не против.

– Посмотрите направо. Там увидите крохотную часть второго здания Эрмитажа, которое хотел построить Пётр Первый.

Узкая полоска. Лучше всего Зимнего дворца. Человек много создал, но главное, успел оставить себя в этом маленьком участке. В нём всё: и планы, и жизнь. Словом, жизнь. Вот как и сейчас в моей поездке и во мне. Я говорю о своей жизни людям и Петербургу. Меня слышно хорошо.

Арка, а там… Солнце, и вновь чайки, и сплошная Нева. В редких волнах путаются кораблики. Редкие валы везут по заранее выбранному пути сотни тысяч людей, чтобы рассказать о Петре, о главных героях, что уходили в эту больницу.

– Смотрите, это вода. И солнце, и чайки. Вы видите?

Так бы я говорила. И начинала так, и продолжала, и заканчивала. А потом вновь. И между добавляла:

– Человек в выемке. Обратите внимание на его путь. Он может быть вам близок. Но мы к нему подъезжать не станем. Это опасно. Не тяните к нему руки. И не вставайте, чтобы вас заметили. Вас и так много. Вы здесь, на палубе.

Сплошная Нева.

Так посадить рядом со мной всех, кого я знаю. К кому я пойду?

Пауза. Беру дыхание. Межрёберная невралгия. Защемило около сердца. Я учусь потихоньку дышать, наращиваю скорость.

Я бы осталась сидеть на своём месте. Только изредка поглядывала в дорогие сердцу глаза, но я не уверена, что знаю их.

В редких волнах, в энергии битого стекла я нахожу себя.

Привет.

Кто ты?