Храм Мортис: Заговор богов. Ловушка в Тагине

наружу, где ждала Ивина. Лури сунула свою сумку под подушку и осмотрелась. Длинный фургон, похоже, специально предназначался для пассажиров: на полу тёплая дорожка, сундук для вещей, на бортах оконца со шторками, полочки, металлическая печурка на камнях в углу, столики даже ночная ваза рядом с постелью. Напротив циновки стояла детская кроватка: сквозь её решётку Лури рассмотрела белокурую головку на подушке. Малыш спал, и его грудь под одеялом равномерно вздымалась и опускалась. Почему-то защипало глаза. Если бы разбойники разбили защитников каравана… Русалка встряхнула головой. Всё позади. Этот кроха и его мама в безопасности, и сегодня вечером они все вместе будут в Тагине. Замечательно. На облучке раздалось чьё-то кряхтение: похоже, туда забирался возница. Почти сразу вход заслонила тень, и в фургон поднялась Ивина. Повозка дёрнулась, зафыркали лошади, щёлкнул кнут – и они покатили. Лури попыталась приподняться, сообразив, что занимает единственную постель, и Ивине даже негде сесть, но женщина ласково удержала её за плечи. – Тебе бы поспать, бедняжка. Какая ты бледная. Замёрзла? Лури действительно колотила дрожь, но не от холода – от нервов. Незнакомая обстановка, странное ощущение собственных ног, другой мир… Но как объяснить это Ивине? Той проще думать, что девушка переживает из-за плена у разбойников. Женщина достала из сундука толстое одеяло и укутала её. – Погоди. Сейчас я тебе молока тёплого налью. – Она доверительно улыбнулась и с нежностью поглядела на ребёнка в кроватке. – Усыпляла, так оно не успело остыть. Через минуту русалке протягивали кружку. Лури потянулась – и, вскрикнув, отдёрнула руки: никогда прежде ей не доводилось держать ничего горячего. К счастью, Ивина не успела выпустить чашку. – Обожглась? – изумилась женщина. Лури испуганно смотрела на неё. – Ну-ну, это ничего. Ничего. Вот, я на столик поставлю. Тут два шага ступить. Остынет и возьмёшь. А ещё лучше поспи. Поспи, – Ивина улыбнулась Луришшаэль и, раздвинув передний полог, перебралась из фургона к вознице. Русалка осталась одна. Она натянула повыше одеяло и, притихнув, лежала, глядя на парусиновый потолок, по которому скользили густые тени древесных крон и блики солнца. Бликов было меньше, они пятнами дрожали на желтовато-серой ткани, прокалывая её иголочками света. Навевали дремоту. Однако сон пока не входил в планы путешественницы. Лури, держась дрожащими пальцами за рейку оконца, села на постели. Поднялась на колени. Ноги слушались. Главное – не запутаться в них… О Гвариан! Она приникла к окну и, позабыв обо всех сложностях и невзгодах, с детским восторгом смотрела на пёстрый осенний лес, пронизанный солнцем. На испятнанную игрой света дорогу. На небо. Ивина негромко смеялась, о чём-то разговаривая с возчиком, посапывал сонно ребёнок, и Лури осторожно сползла с циновки. До вечера ей нужно научиться держаться на ногах!

наружу, где ждала Ивина. Лури сунула свою сумку под подушку и осмотрелась. Длинный фургон, похоже, специально предназначался для пассажиров: на полу тёплая дорожка, сундук для вещей, на бортах оконца со шторками, полочки, металлическая печурка на камнях в углу, столики даже ночная ваза рядом с постелью. Напротив циновки стояла детская кроватка: сквозь её решётку Лури рассмотрела белокурую головку на подушке. Малыш спал, и его грудь под одеялом равномерно вздымалась и опускалась.