Цитата из книги «Ёлка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы»

Ну-ну, успокойся. Никто репрессии оправдывать не собирается… Знаешь, сколько раз я слышал: легко рассуждать, ты ведь в лагерях не сидел, Беломорканал не рыл и даже в детдоме, после того как родителям дали десять лет без права переписки, не жил. Да – не сидел, не рыл, не жил. И поэтому не могу иметь свое мнение? Тогда и Петра нечего защищать – в его времена тоже никто не жил, бессмертных у нас нет. Точно! Его потому и оправдывают, что при нем никто не жил! Большое, как известно, видится на расстоянии. А ведь и при Сталине было создано не большое – огромное. Надеюсь, это-то ты, как историк, отрицать не будешь? – Неужели вы не понимаете, что жесткость и жестокость – разные вещи? И какая разница, что создано, если из-за этого сознательно уничтожали людей? Ну как вы – вы! – не можете понять элементарного?! Он вздохнул с видом, точно сам хотел меня об этом спросить. – Лена, запомни: правители всегда убивают. Просто у каждого своя статистика. Ну назови навскидку хоть одного, кто не убивал, не карал, не подавлял. Я добросовестно попыталась кого-то вспомнить, но мысли сильно штормило, и на берег среди прочего бесполезного мусора выбросило только одно имя – римского императора Диоклетиана, того самого, что отказался от трона и занялся выращиванием капусты. Вот что значит актерское обаяние: три предложения в известном фильме[3] – и готов образ вполне себе мирного, благообразного старичка. И будто не было на его счету двадцати лет власти, многочисленных войн и жестоких гонений на христиан. Но было так, как было. Значит, и Диоклетиан не подходит. – И не найдешь, – пресек мои внутренние потуги дядя