Дорога к звездам
Александра Сирина

Иван Ильич стоял на остановке, кутаясь в видавший виды плащ. Холодный ветер, пропитанный сыростью, пробирал до костей, заставляя ежиться. Осень в этом году выдалась на редкость промозглой, словно природа решила взять реванш за жаркое лето. «Как и вся моя жизнь, – невесело подумал Иван Ильич, – холодная, промозглая осень».

Автобус все не появлялся, и Иван Ильич нервно переминался с ноги на ногу. «Вечно эти автобусы опаздывают, – раздраженно подумал он, – как будто у меня других дел нет, кроме как ждать их здесь, на этом проклятом ветру».

Он уже собирался было махнуть рукой на транспорт и отправиться пешком, как вдали показался долгожданный автобус. Старый, громыхающий ЛиАЗ с трудом затормозил напротив остановки, обдав Ивана Ильича клубами выхлопных газов.

В салоне, как всегда в час пик, было битком набито народу. Иван Ильич, с трудом протиснувшись внутрь, ухватился за поручень и принялся разглядывать пассажиров. Рядом с ним, уткнувшись носом в смартфон, стоял подросток в наушниках. Чуть дальше, о чем-то оживленно беседуя, ехали две женщины средних лет. «И куда они все так спешат? – с тоской подумал Иван Ильич. – У каждого свои заботы, свои проблемы… А у меня что? Пустота…»

Он доехал до своей остановки, расплатился, вышел из автобуса и медленно побрел по улице. Сердце сжимала знакомая, тупая боль – смесь обиды, разочарования и щемящего чувства одиночества.

Иван Ильич остановился, чтобы перевести дух, и поднял глаза на небо. Серое, затянутое облаками, оно словно отражало его собственное настроение. «Прости, Гагарин, – прошептал он, сам не зная зачем. – Кажется, я не оправдал твоих надежд».

Он шел по аллее парка, вдоль которой были расставлены скамейки. На скамейках, несмотря на холод, сидели парочки, старушки кормили голубей, детишки гоняли по дорожкам на самокатах. «Вот и вся радость – голуби да самокаты, – с горечью подумал Иван Ильич. – А ведь когда-то и мы мечтали о звездах…»

Он дошел до конца аллеи и вышел на площадь, где возвышался памятник Юрию Гагарину. Гранитный космонавт сидел на постаменте, задумчиво глядя вдаль. В левой руке он держал планшет с картами звездных путей, а у ног его расстилался символический шлейф – инверсионный след космического корабля.

Иван Ильич подошел ближе и прикоснулся рукой к холодному постаменту. «Помнишь меня, Юрка? – прошептал он, словно обращаясь к старому другу. – Это же я, Ванька-литейщик, помогал тебя здесь ставить. Помнишь, какие мы тогда были молодые, какие планы строили? Говорили, что весь мир будем запускать в космос, как тебя…»

Он тяжело вздохнул. Тогда, полвека назад, весь город жил стройкой авиационного завода и мечтами о космосе. Иван Ильич, молодой тогда парень, только что приехавший в Комсомольск-на-Амуре по комсомольской путевке, был полон энтузиазма и веры в светлое будущее. Он гордился тем, что работает на заводе, который носит имя Гагарина, гордился тем, что причастен к созданию этого памятника. Казалось, что жизнь только начинается и впереди еще столько всего интересного, важного, нужного…

Но годы шли, энтузиазм угасал, мечты растворялись в серости будней. Завод, некогда бывший гордостью города, переживал не лучшие времена. Иван Ильич, как и многие его товарищи, потерял работу. Сын вырос, уехал в столицу и лишь изредка звонил. Жизнь, казалось, прошла мимо, оставив после себя лишь ощущение горечи и неудовлетворенности.

Иван Ильич, погруженный в свои невеселые думы, не сразу заметил маленькую фигурку, которая, задрав голову, с интересом разглядывала памятник. Девочка, лет пяти-шести, была одета в ярко-розовую куртку и вязаную шапку с помпоном, съехавшую набекрень. Она стояла, приоткрыв рот, и огромные голубые глаза ее сияли восторгом.

– Дедушка, а это кто? – спросила девочка, не отрывая взгляда от бронзового космонавта.

Иван Ильич вздрогнул, словно очнувшись от сна, и посмотрел на девочку.

– Это же Юрий Алексеевич Гагарин, – ответил он. – Первый космонавт. Ты что, не знаешь?

– Знаю, – важно кивнула девочка. – Мне папа рассказывал. Он в космос летал! А высоко там?

– Высоко, – улыбнулся Иван Ильич. – Выше птиц, выше облаков.

– А он на ракете летал? А как она взлетает? – девочка сыпала вопросами, не давая Ивану Ильичу опомниться.

– На ракете, на ракете, – терпеливо отвечал он, удивляясь, откуда в этой маленькой головке столько вопросов. – Она, знаешь, какая большая, и огонь у нее из хвоста вырывается, как у дракона!

– Ух ты! – восхитилась девочка. – А я тоже хочу в космос полететь, когда вырасту. Буду как Юрий Алексеевич!

Иван Ильич посмотрел на сияющее лицо девочки, на ее глаза, полные мечты, и в груди что-то екнуло. «Эх, была и у меня когда-то мечта…» – с грустью подумал он.

– А почему бы и нет? – произнес он вслух, сам себя не узнавая. – Мечтать не вредно. Вон, Гагарин тоже мечтал, а потом взял и полетел. Первый в мире!

Девочка смотрела на него с нескрываемым восхищением. Она, конечно же, не могла до конца понять всего, что он пытался ей объяснить, но чувствовала, что за его словами стоит что-то важное, значимое.

– А ты его видел? – спросила она, кивнув на памятник. – Настоящего Гагарина?

Иван Ильич усмехнулся:

– Видеть-то видел, да только мельком. Он же знаменитость всесоюзная, не каждый день к нам в Комсомольск-на-Амуре приезжал. Но вот памятник этот… Вот его мы всем городом ставили.

Глаза девочки округлились от удивления.

– Ты? Памятник? – она с недоверием посмотрела на Ивана Ильича, а потом на огромного бронзового космонавта. – А как ты его ставил? Он же такой большой!

Иван Ильич рассмеялся:

– Ну не я один, конечно. Мы всем заводом устанавливали, площадь благоустраивали. Вся страна тогда гордилась Гагариным, хотела, чтобы память о нем жила вечно. Вот и решили памятник поставить, чтобы люди смотрели на него и помнили о том, что нет ничего невозможного.

Он замолчал, вспоминая те далекие дни. Тогда, полвека назад, он был молод и полон сил. Работал литейщиком на заводе имени Гагарина, гордился своей работой и верил, что вносит свой вклад в общее дело. Когда поступило распоряжение об установке памятника, он, как и многие его товарищи, обрадовался и помогал с установкой..

– Я помню, как мы волновались, когда его поднимали, устанавливали, – продолжал Иван Ильич, словно проживая вновь те волнительные мгновения. – Кран огромный пригнали, тросы толстые, как канаты… Но все обошлось, встал наш Гагарин, как влитой! И площадь эта тогда другой была, не такой, как сейчас. Мы ее сами благоустраивали, деревья сажали, скамейки ставили. Хотели, чтобы красиво было, чтобы людям нравилось сюда приходить.

Он вздохнул. Да, было время… Время энтузиазма, трудовых подвигов, веры в светлое будущее. И пусть жизнь сложилась не так, как мечталось, пусть многое пришлось пережить, но одно Иван Ильич знал точно: он был частью чего-то большего, чем он сам. Он был частичкой той эпохи, которая подарила миру Гагарина и открыла дорогу к звездам.

– Дедушка, а ты придешь посмотреть, когда я в космос полечу? – спросила девочка, вырывая Ивана Ильича из его воспоминаний.

Он улыбнулся:

– Обязательно приду! Вот увидишь, еще гордиться тобой буду!

Девочка засияла от радости. Она протянула Ивану Ильичу маленькую ручонку в варежке:

– До свидания, дедушка! Мне уже пора идти, а то мама будет волноваться.

– До свидания, – ответил Иван Ильич, пожимая ее руку. – И ты не забывай мечтать! Мечты, они, знаешь, иногда сбываются.

Девочка убежала, а Иван Ильич еще долго стоял у памятника, глядя ей вслед. На душе было легко и спокойно, словно он сбросил с себя какой-то тяжелый груз. Он вдруг понял, что жизнь не закончена, что еще не все потеряно. Есть сын, с которым надо помириться. Есть внуки, которых он еще, возможно, увидит. Есть воспоминания, которыми можно дорожить. И есть небо, которое, как и прежде, манило к себе своей необъятной синевой.

Иван Ильич достал из кармана телефон и набрал номер сына. «Алло, Саша, это я… Ты знаешь, мне нужно с тобой поговорить…» – голос его дрожал от волнения, но в нем звучала надежда. Надежда на то, что все еще можно изменить, все еще можно исправить. И что даже в холодных осенних сумерках может зажечься огонек тепла и любви.

***

В просторной гостиной мерцал экран огромного телевизора, на который лениво поглядывал мужчина средних лет. Он рассеянно перелистывал ленту новостей на планшете, но до сознания долетали лишь обрывки фраз: «…курс акций… политическая ситуация… сенсационное заявление…»

Вдруг на экране телевизора мелькнуло знакомое лицо, обрамленное короткими светлыми волосами, выбивающимися из-под шлема скафандра. Мужчина резко поднял голову, откладывая планшет.

«…И сегодня мы беседуем с Юлией Сергеевной Тихоновой, героем России, космонавтом, которая только вчера вернулась из полугодовой экспедиции на МКС», – бодро вещал телеведущий.

Женщина в скафандре приветливо улыбалась, ее глаза, казалось, отражали мерцание далеких звезд. Что-то неуловимо знакомое было в этой улыбке, в этих глазах…

Мужчина в кресле невольно улыбнулся в ответ. «Мечты сбываются, – прошептал он, словно вспоминая что-то очень важное, почти забытое. – Мечты сбываются…»

Памятник Ю. А. Гагарину,

Россия, г. Комсомольск-на-Амуре,

Парк культуры и отдыха им. Ю. А. Гагарина

Отмечая пребывание первого космонавта Земли в Комсомольске-на-Амуре, общественность города в период подготовки к 50-летию Комсомольска-на-Амуре обратилась в правительство с просьбой установить в городе памятник Ю. А. Гагарину.

11 декабря 1979 года на художественном совете Министерства культуры был рассмотрен эскизный проект, исполненный под девизом «Давайте-ка, ребята, присядем перед стартом, у нас еще в запасе четырнадцать минут…»

Авторы проекта: скульптор P. X. Муродян, архитекторы – Т. М. Бархина и В. М. Гинзбург (Москва).

Памятник изготовлен из красного гранита. Вес его – 14 тонн. Высота фигуры космонавта – 3,5 метра. Скульптура изготовлена на Мытищинском экспериментальном заводе художественного литья им. Е. Ф. Белашовой.

Гранит для облицовочных плит, которым отделаны ступени, площадка, периметр памятника, привезен из Карелии.

Когда смотришь на памятник, невольно вспоминаются слова песни: «Присядем, друзья, перед дальней дорогой, пусть легким покажется путь».

В левой руке космонавт держит планшет с космическими картами. Для того чтобы скульптура была уравновешенной, вступают в силу чисто профессиональные приемы скульптора, которые выразились в появлении на правом колене фигуры утолщенного шлейфа. Шлейф – предмет чисто символический. Он как бы олицетворяет след, который оставляют в небе самолеты и космические корабли.

Открытие памятника, на котором присутствовал автор – скульптор P. X. Муродян, – состоялось 2 июня 1982 года.

: https://www.kmslib.ru/content/памятник-ю-гагарину-в-комсомольске Источник

 
Справка об объекте
 

Выбор в пользу души
Алина Усова

Октябрьское солнце, уже не такое теплое, как летом, заливало светом просторную кухню. Анна сидела у окна и наблюдала, как на проспекте Ленина школьники шумной стайкой спешат на занятия. Дом со шпилем, словно капитан на мостике, зорко следил за размеренной жизнью города.

– Ты все еще грезишь о своих южных городах? – Ольга, сестра Ани, поставила на стол тарелку с румяными пирожками.

– Ага, представляешь, сидишь где-нибудь в кафешке на берегу моря, пьешь кофе, а вокруг пальмы… – мечтательно протянула Аня, – не то что наши тополя.

Оля лишь усмехнулась, поправляя выбившуюся из пучка темно-каштановую прядь.

– Кофе, говоришь? А пирожки с капустой и мясом кто будет печь по моему секретному рецепту? – Оля подмигнула сестре. – Не променяешь же ты это на заморские фрукты?

Аня звонко рассмеялась.

– Ну, за пирожки, конечно, держусь! – она откусила кусочек. – Ммм, вкуснотища! Ты волшебница, Оля!

Ольга, довольная похвалой, разлила по чашкам ароматный чай.

Они не были похожи на сестер, очень уж разными были их характеры и внешность. Анна – высокая, стройная, с копной непослушных светлых кудрей и глазами цвета весеннего неба, всегда полная идей и стремлений к неизведанному, была очень похожа на маму. Ольга – миниатюрная, с темными, как ночь, волосами, всегда собранными в аккуратный пучок, и карими глазами, излучающими спокойствие и рассудительность, – на отца.

Ольга работала инженером на «Амурстали», том самом заводе, для работников которого и был построен их величественный дом. Анна же учила детей музыке, наполняя их сердца любовью к прекрасному. Обе любили свой город, хотя и видели его по-разному. Для Ани Комсомольск-на-Амуре был тихой гаванью, уютной, но тесной. Ей хотелось ярких красок, новых впечатлений, неизведанных горизонтов. Оля же видела красоту в привычном, находила очарование в размеренности и стабильности. Дом со шпилем был для нее не просто домом, а символом прочности, надежности, олицетворением жизни нескольких поколений. Именно здесь она чувствовала себя защищенной, нужной, счастливой.

В один из вечеров, когда за окном зажигались огни города, а в квартире витал аромат свежеиспеченного яблочного пирога, Ольгу застал врасплох телефонный звонок. Звонил начальник ее отдела – Геннадий Петрович, человек строгий, но справедливый, которого Ольга всегда немного побаивалась.

– Ольга Сергеевна, – пробасил он в трубку своим командирским тоном, – у меня к вам разговор важный. Завтра зайдите ко мне в кабинет в десять утра.

Сердце Ольги забилось чаще. «Неужели что-то случилось на заводе?» – промелькнула тревожная мысль. Она всегда была на хорошем счету, но с Геннадием Петровичем шутки плохи.

Весь вечер Оля провела как на иголках. Аня, заметив необычное состояние сестры, пыталась расспросить о причине беспокойства, но та лишь отмахивалась, ссылаясь на усталость. Сон не шел, а в голове роились самые неприятные предположения.

Утро выдалось пасмурным, серые тучи нависли над городом, словно предвещая что-то недоброе. Ольга с тяжелым сердцем направилась на завод. На пороге кабинета Геннадия Петровича она попыталась унять дрожь в коленях и глубоко вздохнула.

– Ольга Сергеевна, присаживайтесь, – начальник указал на стул напротив своего стола, заваленного бумагами. – У меня к вам серьезный разговор. Как вы знаете, наш филиал в Хабаровске сейчас активно расширяется… – Геннадий Петрович сделал паузу, внимательно вглядываясь в лицо Ольги. – Нам нужны грамотные специалисты, и вы, Ольга Сергеевна, одна из лучших в своем деле. В общем, мы предлагаем вам возглавить конструкторский отдел в Хабаровске. Это повышение, новая должность, соответствующая зарплата…

Слова Геннадия Петровича доносились до Ольги словно издалека. Она чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Переезд? Хабаровск? Оставить все, к чему она так привыкла, начать жизнь с чистого листа? Ольга всегда считала себя сильной и решительной, но сейчас она была в полном смятении.

Следующие дни превратились для Ольги в сплошное мучительное размышление. С одной стороны, предложение Геннадия Петровича сулило ей блестящие перспективы – карьерный рост, высокую зарплату, возможность применить свои знания и опыт в новых условиях. С другой – Ольга не представляла своей жизни без Комсомольска-на-Амуре, без любимого дома со шпилем, без Ани.

– Ну что ты паришься, Ольчик? Это же здорово! – Аня, узнав о предложении, не скрывала своего восторженного настроя. – Хабаровск – город большой, интересный. Новые знакомства, возможности… Не город, а мечта!

Оля лишь тяжело вздыхала в ответ. Разве могла Анна, с ее жаждой путешествий и перемен, понять ее, Ольгу, для которой даже мысль о переезде была равносильна маленькой смерти?

– Это твоя мечта, Анька, а не моя, – тихо проговорила Ольга, бесцельно помешивая ложкой остывший чай. – Я здесь родилась, выросла, здесь мои родители, друзья… мой дом…

– Оль, ну не драматизируй! – Анна приобняла сестру за плечи. – Сейчас не каменный век, будем созваниваться каждый день, а на выходные будешь приезжать. Да и я к тебе смогу в гости кататься! Представь, какой у тебя будет вид из окна! Не на наши тополя, а на Амур в сиянии огней!

Оля вынужденно улыбнулась. Конечно, Аня по-своему права. Но от этих мыслей легче не становилось. Оля не хотела ни вида на Амур в сиянии огней, ни новой должности с перспективами. Она хотела просто жить своей привычной жизнью, проводить вечера с Аней за чашкой чая с пирогами, гулять по знакомым с детства улицам, видеть, как просыпается и засыпает ее город, охраняемый недремлющим взором дома со шпилем.

Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей, Оля решила прогуляться по любимым местам города. Она медленно брела по скверу возле драмтеатра, где когда-то они с Аней, будучи еще девчонками, часами просиживали на скамейке, мечтая о будущем. Затем свернула на набережную, вдохнула полной грудью свежий речной воздух, любуясь тем, как солнечные блики играют на волнах Амура.

На следующий день Ольга проснулась с твердым решением. Придя на работу, она позвонила Геннадию Петровичу и попросила его принять ее прямо сейчас. Начальник, видимо, не ожидавший такого поворота событий, некоторое время молчал, затем коротко согласился.

Оля вошла в кабинет Геннадия Петровича с прямой спиной и спокойствием на лице, которого ей стоило немалых усилий достичь. Она поблагодарила его за предложение, отметив, что очень ценит доверие руководства, но…

– Геннадий Петрович, я долго думала и поняла, что не готова к переезду. Комсомольск-на-Амуре – мой родной город, здесь все, что мне дорого. Я не могу от этого отказаться.

Геннадий Петрович, казавшийся до этого непробиваемым, неожиданно по-человечески вздохнул. Он откинулся на спинку кресла и долго смотрел на Ольгу, словно видя ее насквозь.

– Знаете, Ольга Сергеевна, – пробасил он наконец, – я вас понимаю. Сам я родом из Воронежа, приехал сюда еще молодым специалистом. И знаете, никогда не жалел! Этот город становится родным, если в него вложить душу. А вы у нас ценный кадр, такого терять нельзя.

Ольга удивленно смотрела на начальника. Она совсем не это ожидала услышать.

– Так что вы меня простите, Геннадий Петрович, за доставленные хлопоты. Я готова и дальше работать на благо нашего завода и нашего города, – Ольга слегка улыбнулась, впервые за последние дни чувствуя, как камень сваливается с души.

Вечером, выйдя с работы, Оля глубоко вздохнула, наслаждаясь чистым осенним воздухом. Солнце пробилось сквозь тучи, озарив золотом шпиль их дома. Девушка улыбнулась. Она остается в родном городе.

Забежав в магазин, Оля купила пакет яблок и корицу и поспешила домой. Там, как всегда, было тепло и уютно. Аня распахнула дверь, уже заранее улыбаясь.

– Чувствую, сегодня будет твой фирменный пирог! – она приняла из рук сестры пакет, помыла яблоки и начала их резать. – Ну что, рассказывай, как прошла встреча с грозным Геннадием Петровичем? Он тебя уже, наверное, в Хабаровск отправляет с личным водителем?

Оля засмеялась, наблюдая, как Аня ловко нарезает яблоки, ее движения были точными и грациозными, словно она была заправским поваром.

– Нет, никакого Хабаровска не будет, – Оля с удовольствием вдохнула аромат свежесваренного кофе, которым сестра всегда ее встречала. – Я остаюсь.

– Остаешься? – Аня удивленно посмотрела на сестру. – Но… как же новая должность, перспективы? Ты же сама говорила…