© Олег Лукойе, 2017

ISBN 978-5-4485-3963-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Авитаминоз

 
В моём доме календарь-тварь
намекает, что вот-вот весна.
Я от скуки прочитал букварь
и не понял из него ни хрена.
 
 
Ни сюжета, ни красивых баб.
Ничего из того, что люблю.
Зашвырнул его в злобе за шкап,
а оттуда перепуганный глюк.
 
 
Как две капли похож на меня.
Те же тапки и лохмы волос.
Присмотрелся – зеркало, бля!
Ох, уж этот мне авитаминоз…
 
 
Ведь врачи говорили давно —
надо пить ЕБэЦэ витамин.
И тогда ни зимой, ни весной
ни тебе гонорей, ни ангин.
 
 
Каплей в чашу из крана вода
бередит мой простуженный нерв.
Витаминов дефицит в городах.
Но в избытке практикующих стерв.
 

2012

Будем жить

 
Облака лиловым светом
озаряют поднебесье.
Это верная примета.
Вьются ласточки-стрижи.
Мы летим на синем шаре.
Неуклюже землю месим.
Нас, как минимум, по паре.
Это значит будем жить.
 
 
Будем праздновать закаты.
Будем праздновать рассветы.
Мы с тобой не виноваты
в том, что верим в миражи.
Майский дождь пришьёт заплаты,
значит снова будет лето.
Нас растащат на цитаты.
Это значит будем жить.
 
 
Допиваю летний вечер
на малиновом ликёре.
Время терпит, время лечит
неприкаянность души.
Мне кукушка обещала —
умирать ещё не скоро.
Дело стало быть за малым.
Это значит будем жить.
 

2012

«Быть пытался всеми любимым…»

 
Быть пытался всеми любимым.
Прятал стыд за орнаментом слов.
Дальнего неба сны-пилигримы
мне обещали святую любовь.
 
 
Муки взросления, тяжесть свободы
я пережил, как и все херувимы.
Пил до бессонницы сонную воду.
Пил и смеялся над тем как брезгливо
 
 
жрицы любви любовь пожирают.
До тошноты. До токсикоза.
Нежная лира мутирует в прозу.
В серую прозу бездушного рая.
 
 
Быть пытался Богу подобным.
Зверя нож протыкал мою грудь.
Но в вышине, за небесным кордоном,
сны-пилигримы не дали уснуть.
 
 
Тяжесть падения, муки свободы
я пережил, как любой обречённый.
Пил до беспамятства сонную воду.
Пил засыпая, мечтая о чём то,
 
 
что для живого воображаемо
до погруженья в языческий Ирий.
Где не дай Бог бы меня разбудили…
В серую прозу бездушного рая.
 

2012

«В день пресветлый, пресвятой…»

 
В день пресветлый, пресвятой
я гуляю руки в брюки.
И выписывая трюки,
из пивной иду домой.
 
 
С укоризной на меня
смотрят люди и собаки.
Вот вам всем! Не будет драки.
Пил коньяк сегодня я.
 
 
Ветер гонит облака.
Будет дождь. Возможно с градом.
Только мне он как награда
за убитого врага.
 
 
Церкви в касках золотых
грозно машут мне крестами.
Да Господь со всеми вами!
Мне сегодня до балды.
 
 
День пресветлый пресвятой…
Я гуляю как придется.
Я с женой своей развелся.
Значит, снова холостой!
 

2012

«Вначале было Слово…»

 
Вначале было Слово,
затем явился страх.
И стали нервы… жилы
опорой для стрелы.
Натянута верёвка
в нутруженных руках.
Работники могилы
бодрЫ и веселЫ.
 
 
Вначале было Слово
Затем достали ствол.
Раздался громкий выстрел,
но не застал врасплох.
До финишной веревки
Не случай нас довел…
Мир упокоен в мысли
Что был не так уж плох.
 
 
А мы с тобою скоро, непременно
уйдём на север. На самый север…
Там даже трусы не вскрывают вены.
Там вены просто стынут на ветру…
И даже в самую жару
не принято стрелять в других людей
Там без тепла других людей не выжить…
И с каждым стуком сердца ближе
далёкий край непуганных зверей…
 

2012

«Время с горы камнем…»

 
Время с горы камнем.
Солнцем горят грани.
Это мой врач давний.
С юности самой ранней.
 
 
Полночь пронзит сумрак,
лунным поддев рогом.
Кто-то опять умер…
Кто-то родился снова…
 
 
Время сомнёт в точку
всё, чему срок вышел.
Или порвёт в клочья
небо над самой крышей.
 
 
Камень с горы ближе.
Рокот его громче.
Осень хвостом рыжим
путает след гончим.
 
 
Катит с горы время.
Ближних собой давит.
А у горы этой
нет ни конца, ни края…
 

2012

«Время убиваю игральными картами…»

 
Время убиваю игральными картами.
Дымом отравляю, топлю его в кружке.
Оживлять пытаюсь ноябрями-мартами…
Девочка шоссейная предлагает сушку.
 
 
Может, не взрослею, или просто глупый —
в даты календарные словно по мишеням.
Месяцы… Годы… Сваливаю трупы…
В зеркале вижу итоги сражений.
 
 
Плотно упакован костями и жилами.
Кожа отражает минутные стрелы.
Отмечаю сбитые даты морщинами.
Украшаю голову серебряно-белым.
 
 
А на небе солнце мается весною,
и стреляет в окна, разбиваясь всмятку.
Мне бы отстреляться и родиться снова.
И учиться делать лук и рогатку…
 

2012

Выдумываю правила

 
А жизнь опять заставила
бороться с одиночеством.
Выдумываю правила
и похмеляюсь творчеством.
 
 
Попутчица постельная
от тамбура до станции
со мной лакала зелие,
но не смогла остаться.
 
 
Пропитан я до печени
дымами паровозными.
От тамбура до Млечного
шипы по сердцу – розами.
 
 
Статейку подрасстрельную
в свои добавлю правила
и новыми апрелями
расправлюсь над феврАлями.
 
 
От тамбура до Млечного
я никуда не денусь.
До приступа сердечного
храню любовь и верность.
 

2012

Города

 
Этот ветер,
чтобы видеть своё отраженье
обесцветил
ткани флагов исчезнувших стран.
Этот ветер
ищет живые мишени.
Делит время напополам.
 
 
Этот ветер
атакует воздушные замки.
Накрывает
отставшую тень пустотой.
Этот ветер
сплетает венки из останков,
брошенных полярной звездой.
 
 
В городах… Залитых луной городах.
Ветер тянет время за жилы.
В городах… Гонит нас неведомый страх.
Мы боимся, значит мы живы.
 
 
Этот ветер,
чтобы видеть своё отраженье
разукрасил
лепестки первобытных костров.
Этот ветер
сдавливает тонкие шеи
улочек своих городов.
 
 
Города… Залитые солнцем города.
Ветер нас мотает по свету.
Сквозь века… В полные
страданий века… Аисты приносят победу.
 

2012

Гость

 
То ли сказка, то ли быль.
Было в доме тепло, светло.
То ли в золото, то ли в пыль
билась бабочка о стекло.
Восходила звезда зарёй
и ложилась на верный курс.
В синем небе парил орёл,
вольной воли почуяв вкус.
 
 
То ли песня, то ли стих
бился бабочкой о стекло.
Коль позвали в гости – иди!
За хозяйским гуляй столом!
Небо куталось в облака
и смывало дождями пыль.
Величаво горел закат.
Засыхал у крыльца ковыль.
 
 
То ли сени, то ли клеть.
Билась бабочка о стекло.
А свече суждено сгореть.
Пред иконой отбить поклон.
Волчье солнце взошло в ночи.
Было рюмочно на столе.
Ели с мёдами куличи.
Тошно бражнику во хмеле.
 
 
То ли сказка, то ли быль.
Догорела свеча к утру.
Сбились крылья в прах и пыль.
Не пришлась видать ко двору.
Утро плакало за рекой.
Плыли пО небу корабли…
Провожали гостя домой
две лопаты, да горсть земли.
 

2012

Зимнее время

 
Осень устала бросаться листвою.
Рыщут вороны в зашторенном небе.
Ветер то стихнет, то снова завоет.
Мир замирает на зимнее время.
 
 
Пасти подъездов глотают прохожих.
Воздух пропитан берёзовой прелью.
Стали деревья безлико похожи.
Мир замирает на зимнее время.
 
 
В такт миокардам колёса сансары
мерно стучат, оживляя Морфея.
Свет растворяется с каждым ударом.
Жизнь умирает на зимнее время.
 

2012

Краски

 
Он краски дал, что стали мне судьбою.
Лазурь небес и зелень тополей.
Жар золота полуденного зноя
и белизну завьюженных аллей.
Не пожалел фантазии ни разу
Великий Мастер Тонкого Штриха.
Он скармливал мне все свои припасы
и кое что для этого стиха.
Дал черный шёлк и блеск осенней ночи
И атлас свежевыжатой зари…
Я краски взял и вот, вернул их в строчках…
Он краски дал! И я даю… Бери!
 

2012

«Мне пора в отступление – значит, опять не судьба…»

 
Мне пора в отступление – значит, опять не судьба.
Я для грёз и фантазий твоих недостаточно крут.
Твоя мать на меня очень скоро навесит собак.
Тех, которые более чем убедительно врут.
 
 
Твой фарфоровый чайный сервиз навевает печаль.
Мои скулы болят от проглоченных внутрь зевот.
Я уже заходил в эту реку, где плещется чай.
И уверен «на двести пудов» – там никто не живёт.
 
 
Мне пора уходить. Здесь не светит мне даже ночлег.
Мне не светит душевно напиться из этой реки.
Помню с детства о том как в реке покалечился грек.
Я хочу в океан, как застрявший на отмели кит.
 
 
Ухожу в отступление, в свой проспиртованный тыл.
В мировой океан, где стоит непотопленный флот.
Ухожу в опьянение, плавать до самых Курил…
При условии, если с погодою мне повезёт…
 
 
…Ухожу в опьянение плавать до самых Курил.
В прошлый раз я кого-то забыл возле южных широт.
 

2012

«На побережье ледовитых морей…»

 
На побережье ледовитых морей
гуляют пО кругу морские коты.
Метелит скалы ветер-борей,
и шлют приветы рыбы-киты.
 
 
Зелёным сполохом горят небеса
над белой шкурой заполярной весны.
Искрится иней в пышных усах,
пыхтят парами львы и слоны.
 
 
На диком пляже первобытных морей
клокочет льдинами спокойный прибой.
Блестит загаром кожа зверей,
блистает ночь полярной звездой.
 
 
Давай, уедем этим летом туда!
Хоть на недельку, или лучше на две.
Напишем «вечность» осколками льда.
Строкою красной в новой главе.
 

2012

Не жаль

 
Не стоит искать приключений на пятую точку.
Поверь, если надо, они тебя сами отыщут.
Годам к сорока все мы практики мыслей порочных.
Довольствуйся тем, что живёшь у Христа в голенище
 
 
Мы верим в примету и призрак залётного счастья.
Но чтоб не спугнуть его, держимся на расстояньи.
Мы к этому зверю не раз попадали на кастинг,
но не находили в безумных глазах пониманья.
 
 
Мы в каждом поступке своём находили ошибки.
Но видимо лишь для того, чтобы вляпаться снова.
И всё-таки мир  иногда  расплывался в улыбке,
но в новой игре начинал с туза козырнОго.
 
 
Вздыхая, листаю прочитанной жизни страницы.
В ней что-то наврал и напутал неопытный автор.
У зеркала пёрышки чистит ручная синица…
И в общем не жаль, что нельзя вернуться обратно.
 

2012