Палата № 26. Больничная история

Грустное впечатление остается от книги... Грустное и щемящее, как когда видишь последние листья облетающие с деревьев...
Лежит уже старый актер в больнице, похлопотали, чтобы палата хорошая была. Палата хорошая, даже современный плоский телевизор есть. Правда, телевизор барахлит, никак его не починят, а если и работает он, то все равно там нет ничего кроме бесконечных "пятиминуток ненависти" всякой соловьевской и ко своры.

Между визитами медсестры то есть остается только лежать, думать и вспоминать... И мысли скачут с одного на второе, с пятого на десятое (удивительно, но в предыдущей прочитанной книге меня такой прием напрягал, а тут нет), вспоминается все - от коммуналки родителей, до совсем недавних событий. О том, как был депутатом, и как жаль, что смог помочь немногим по сравнению с тем количеством, кто отчаявшись добиться понимания у чиновников, просил помощи у актера. От воспоминаний о старшем брате, который погиб во время войны, и как первый раз родителям дали неправильный ответ на запрос о его судьбе... И какая звенящая от гула насекомых удушливая тихая жара стояла на полях под Прохоровкой, где сражался брат. И о том, как родители отказались от дворца!! - двухкомнатной квартиры на Новом Арбате, так как в таком случае старушка-соседка осталась бы в коммуналке совсем одна, а ведь всю жизнь рядом прожили. И здоровье, здоровье, будь оно неладно, а что поделать, 84 года, неужели уже 84???? И тут же вспоминается, что нагадали как то, что проживу до 92, то есть 8 лет еще получается осталось, много это или мало???

Вынуждена категорически не согласиться с Олегом Валериановичем, когда он приводит разговор с внучкой, и говорит, что он не "великий" актер (как внучка говорит), а всего-навсего хороший. Да, есть у него удачные роли, но он не великий актер, вот и отказался осознанно от роли короля Лира, так как такую роль может сыграть только великий актер. Не согласна я, Олег Валерианович, вы и великий актер, но что и не менее (а кто знает, может и более) настоящий человек и гражданин. Как серпом, извините, по яйцам, резанул ваш рассказ, как вы придумали в бытность депутатам показать фильм Говорухина "Так жить нельзя", чтобы убедить их, что стране нужны перемены. И знаете, о чем я подумала тогда в очередной раз? О том, как можно было снять Говорухину "Так жить нельзя", а потом вылизывать все причинные места Перлигосу. Как Бортко мог снять "Собачье сердце", а сейчас славить Сталина с трибун? Как Шахназаров мог снять "Курьера" и "Зимний вечер в Гаграх", а сейчас быть постоянным гостем на тех самых соловьевских "пятиминутках ненависти". А остальные? Имя им легион... И на их фоне такие люди как Олег Басилашвили, Лия Ахеджакова (боже, как же гениально ваши роли угадал не так давно ушедший Эльдар Рязанов) и, увы, немногие другие, которые помнят про то, как легко можно испортить себе некролог в обмен на сиюминутные блага продав душу и совесть.

Нет, нет, я не буду больше про некрологи, и про больницы больше не надо. И живите долго-долго, Олег Валерианович. И спасибо вам, и за ваши фильмы, и за ваши книги.

Где он, этот мальчик с желтым утенком в руках, прижавшийся к светло-голубой маме, сладко вдыхающий родной запах, впитывающий ее тепло?..

Да, что и сказать, постарел ты, Бузыкин. Не только рюмашки предлагают тебе, но и капельницы. Спасибо медсестре Кате, что нарушает одиночество в "ленинградской больничной палате". В ленинградской. В том-то и дело. Пишешь ты в настоящем 2018 году, пишешь об одиночестве, и читатели его разделяют. Из-за общей нашей истории, из-за "Пушкинской 10", из-за картин Питера Брейгеля, из-за книг Ганса Фаллады, из-за того, что ясно и близко любому человеку даже без этих деталей: память о детстве, желание сделать мир лучше, очарование природой, ну и, конечно, предуктал для сердца, ХОБЛы и тому подобные пакости.
Читатели моих рецензий уже поняли, что про книги я пишу мало, больше о себе. Принимайте это, как хотите, но вот мой стих.

"У больничной койки
Стены без картин,
Капельницы стойка
Окна без гардин..."
За окном помойка,
Впрочем, как итог,
Лежа можно только
Видеть потолок
Или неба серый,
И дождливый фон,
Что, внушая веру,
Падает с окон.

На больничных койках,
Каждый вновь один,
И в своих настройках
Сам не господин.
В голове от страха
Разум прячет боль.
Сохрани от краха
Тот, кто пишет роль!
Убери со сгибов
След тупых шприцов,
Дай не слышать всхлипов
Матерей, отцов.

У больничной койки
Жесткий приговор.
Личность - это только
Органов набор.
Смотрят, сортируют,
Чистят их врачи
Днюют и ночуют.
Всех – не излечить.
В коробке палаты
Сильный ищет сил.
Белые халаты…
Господи, спаси!

24.01.09

Люди старше 80 лет любят говорить: "Вот доживешь до моих лет, тогда поймешь". А я читаю книгу 83-летнего автора и, кажется мне, уже понимаю. Ну мне ли не знать, как часто это бывает, когда человек, руководствуясь только лучшими побуждениями, встречает в будущем такое непримиримое непонимание, что вынужден еще и оправдываться? И годы пролетают быстро, оглянешься - мелькало что-то светлое, недолго и случайно, а тебе все было некогда и не до него. Одна надежда теперь на внуков. Этого ли не понять? Грустно.

Вот если бы Олег Валерианович участвовал во флэшмобах этого сайта, я бы на год грядущий посоветовала ему прочитать книгу Ганс Фаллада - У нас дома в далекие времена , она куда светлей и уютней, чем Ханс Фаллада - Один в Берлине. Каждый умирает в одиночку , которую он упоминает дважды.

Хочется, чтобы у людей лет 80 в настоящем было больше родственного тепла и меньше пугающего одиночества. Хочется книгу Олега Валериановича приобрести еще в пяти (десяти?) экземплярах и подарить родным. Ведь если мы действительно доживем до этих лет, то тоже получим свой ушат непонимания от окружающих, конфетти из чьих-то шпилек и незаслуженных обид, переворот с ног на голову наших светлых идей и прочего, с чем придется жить и мириться, четко понимая то, что нынешние подростки куда скорей пойдут наступать на свои собственные грабли, чем прислушаются к советам старших? Что же, все зря? Нет, это только настроение. А вот то светлое, что было дано каждому, богатство жизни, воспоминания - наши личные сокровища и спасибо автору за то, что поделился. Интересно. Читайте.

На портрете маме лет десять-двенадцать... Девочка еще совсем... Сидит то ли в красном халатике, то ли в платьице... В волосах - черный большой бант, в руке - беленький платочек. Смотрит внимательно. И невдомек ей, что дальше будет... Революция... Университет... Замужество, смерть первого ребенка, смерть отца, второй ребенок - я, самая родная ее кровиночка, не отделимая от нее, тут и рисование, и елочные праздники, и война, и голод... и болезни... И вырастет эта кровиночка, и женится. и уедет в другой город... И будет эта орясина, этот долбодер иногда приезжать и рассказывать пошлые актерские анекдоты... И будет эта девочка с картины ждать, ждать в одиночестве, уже постаревшая девочка будет ждать свою кровиночку, радуясь каждой минуте с ним, родным ее кусочком, а кусочек этот поживет дня два да и отправится восвояси, вздохнув с облегчением, а девочка будет стоять на балконе черной лестницы на Покровке и махать, махать в темноту рукой: "Ни пуха ни пера в квадрате!...

Эту книгу можно считать продолжением "Неужели это я", здесь уже больше событий перестройки и постперестройки. И грусти конечно тоже побольше, но что делать.