История России в гендерном измерении. Современная зарубежная историография

Изучение гендерной истории допетровской Руси представлено в западной русистике крайне небольшим количеством работ, в основном посвященных женщинам XVI–XVII вв. Среди ведущих исследователей следует назвать Ив Левин, Нэнси Шилдс Коллманн, Валери Кивелсон, Изольду Тире. Главную трудность здесь составляет скудость источниковой базы. Наряду с традиционными для социальной истории источниками – судебными и дворцовыми документами, частноправовыми актами, летописями, новгородскими берестяными грамотами – привлекаются произведения духовной и светской литературы, фольклор, изобразительные материалы, данные этнографов. Все это позволило реконструировать патриархальную систему ценностей допетровской Руси, которая, как считают историки, мало отличалась от западноевропейской. В ее основе лежало понятие о неукоснительном подчинении женщины мужчине, поскольку по самой своей природе она является существом слабым физически и морально. Мужчины должны управлять женщинами для их же блага и для блага общества, а женщины – подчиняться мужчинам, следовать их советам и служить своей семье. Однако, как и в большинстве патриархальных обществ, власть мужчин не была абсолютной. Женщины высокого социального положения могли командовать мужчинами нижестоящими, старые женщины – младшими по возрасту мужчинами, власть свекровей над невестками была поистине безграничной, а вдовы часто были по-настоящему независимыми

Современная западная историография России немыслима без гендерных исследований, которые аккумулируют в себе практически все методологические инновации, представленные в сегодняшней исторической науке. В формулировке Н.Л. Пушкаревой, это направление современного социального знания, заимствующее подходы и исследовательские приемы из самых разных дисциплин, изучает «бескрайнее поле» влияния фактора пола на социальные процессы (6, с. 6). Первыми на «фактор пола» обратили внимание феминисты, и благодаря движению за гражданские права женщин, развернувшемуся в 1960-е годы на Западе, возникла «женская история». В ее задачи входило «сделать женщин видимыми» («making women visible»), т.е. показать вклад женщин – незаслуженно отодвигаемой на задний план «половины человечества» – в мировую историю. Термин «гендер», введенный в научный оборот медиками и психологами в 1950-е годы, вошел в социальные науки гораздо позднее, причем историки приняли его далеко не сразу, и довольно долго большинство из них использовали термин «гендерная история» в качестве синонима «женской». Поворотным пунктом в выдвижении на первый план гендерной истории специалисты считают публикацию в 1986 г. статьи американского социолога Джоан Скотт «Гендер – полезная категория исторического анализа». Дж. Скотт предложила обратиться к изучению норм, стереотипов и идентичности, а также институтов социального контроля, которые регулируют неравное распределение благ, власти и престижа в масштабах как общества в целом, так и отдельных классов и групп (6, с. 187). Поставленная Дж. Скотт задача изучения не столько женщин или мужчин, сколько гендерной структуры общества – основы социальной иерархии – обозначила переход от социальной истории к культурной, начавшийся в зарубежной исторической науке в 1980-е годы. В своих исследованиях историки гендера исходят из того, что половой диморфизм является той физической реальностью, на которой основываются гендерные нормы, представляющие собой «социальные конструкты». Они выделяют три группы характеристик: поло-ролевые стереотипы, поло-ролевые нормы и гендерную идентичность. Соответственно используются и три уровня анализа: индивидуальный, выделяющий гендерную идентичность индивида; структурный, учитывающий статус мужчин и женщин в системе социальных отношений; и культурно-символический, включающий в себя образы «настоящих мужчин» и «настоящих женщин» (6, с. 176).