Читать книгу «Москвичка в кавычках» онлайн полностью📖 — Нины Епериной — MyBook.
image
cover

Нина Еперина
Москвичка в кавычках

Книга первая
Контрабандистка

Маме моей Зое Филипповне посвящаю.


 
Мы источник веселья – и скорби рудник.
Мы вместилище скверны – и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир – многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик!
 
Омар Хайям. Рубаи 2470
 
Ох, ты, жизнь, моя жизнь! Непредвиденная!
Что ж ты вся такая у меня выдалась?
Цветастая, играстая и кувыркастая?
На что же ты, жизнь моя, меня подвигнула?
На какие «подвиги» нацелила?
И за что ты, Господи, так меня возлюбил?
Что решил всеми бедами испытать,
Всеми соблазнами совращать,
Всеми счастьями одарять,
Всеми страстями соблазнять,
И за что ж это всё только мне одной?
Мне одной, мне несчастной, горемычной!
Ты отпустил, большой ложкой отмерил,
И за что это только мне одной,
Столько дадено и столько обещано,
И за что это столько всякого отвалено?
Не для того ли, Господи, чтоб спросить сполна,
Не для того ли, Господи, чтоб в назидание?
Не для того ли, Господи,
Чтоб смотрел люд людской и на ус наматывал,
Жить вот так, люди, как я, ненадобно…
 
Это вместо предисловия
НАЧАЛО

Как интересно устроена человеческая жизнь…. Вроде бы она у тебя одна, и живешь ты ее себе, не задумываясь, а годы все капают и капают в большую эту копилку жизни. Не успеешь оглянуться, как вдруг оказывается, что она уже наполовину заполнена. Тело твое вдруг начинает стареть, радуя по утрам морщинками не в тех местах и болячками в коленях. Правда, душа все еще что-то поет, но чаще фальцетом, наверное, ей обидно за быстроту бытия. И если бы кто-то в восемнадцать-двадцать лет предсказал, что тебя ждет к пятидесяти, ты бы расхохоталась шутнику прямо в лицо или послала куда подальше.

А в пятьдесят оказалось, что вся твоя удивительная жизнь, которая так тебя захватывала, состоит из разных запчастей удивительного механизма, которые друг другу даже не подходят! Такой совсем кривой кубик Рубика или паровоз с разноцветными вагонами, половина из которых плацкартные и купе, часть грузовые вагоны, а часть вообще цистерны…

И тронулся этот паровозик с места в карьер и вона куда тебя завез! И каждый вагон этого паровоза, сам по себе такой большой и густозаселенный, что на несколько жизней хватит, залит хрен знает чем! И что этот дикий локомотивчик и есть самая лучшая часть тобою прожитого, потому что ты в ней была молодая и… красивая…

Ну, а что ты, глупая как пробка, так к маме не ходи, раз такого наворотила!

Как стала вспоминать, у меня в груди все заволновалось и началось там такое кипение и даже бурление, что так и захотелось вам всю эту удивительную историю рассказать, так и захотелось! Чтобы и у вас дух перехватило. Так интересно, что даже под желудком щекочет, как от слова «смерть»…

Это же надо такого накуролесить?! Сама удивляюсь, как это у меня так получилось?

Началась эта история, которая и есть моя странная жизнь, так давно, что иногда мне кажется, что так долго не живут, а ношу такую таскают только для того, чтобы заработать паховую или еще какую-нибудь грыжу.

В самом конце октября мы сняли дом. Уже тогда, в 1981 году, в нем было газовое отопление. В тот год конец осени больше смахивал на начало января. Кругом дуло холодным ветром, вместо снега сыпало листьями, а с неба мелко сеяло из самого мелкого сита, не поймешь чем. А в доме было тепло. И нега. Она нападала тут же, тянула на бочок, нежиться в благодатном тепле, на диване, задумываясь о душе… Например, почему душа не стареет? Я старею, а душе хоть бы хны? Может, и правда тело наше смертно, а душа бессмертна…? Может, и правда она рассчитана на много жизней, говорят на 70, и моя теперешняя только одна капля на общем фоне?

Или вот – зачем человеку проблемы? Почему мы никак не можем без них существовать? Почему мы их себе на голову вешаем, а потом кричим: караул – стресс заел! И глубоко убеждены в том, что сами мы, при этом, ни в чем не виноваты. Что стресс этот кто-то нам на голову водрузил или он на нас из-за угла по ошибке напал.

А на самом деле это все мы сами в себе выпестовали. Эту закрепощенность. Это рабство души и несвободу мыслей. На самом деле все состоит из нашего глубокого убеждения, в котором мы сами себе боимся признаться, что жизнь наша полосатая, то белое, то черное, и непременно должна быть с обязательным присутствием стрессов и неприятностей.

Почему они в нас гнездятся? Да потому, что мы сами их на себя накликаем. Накликаем своим убеждением в непременности. А убеждения – это святое! Это менять никак нельзя! Это с молоком мамки в тело вошло и там навечно поселилось. Эта любимая вавка, как чирей на заднице, зудит и зудит, и требует внимания. И так мы привыкаем к этому, что не можем жить без стрессов и своих любимых проблем. Нам без проблем и стрессов скучно! Нам подавай покруче! Хотя всем известно, что стресс это то, что ты за него принимаешь. Ведь твоя проблема самая крутая и носишься ты с ней, как с писаной торбой, и пестуешь в своей душе до самозабвения, потому что без этой болячки, о чем будешь другу жаловаться, на чем с подругами зубы оттачивать?

Но нежиться и предаваться таким мыслям жизнь моя как раз и не предусматривала. Господь мне для теперешней жизни совсем другой сценарий написал. Веселенько-буйненький! Но все по очереди…

Занесло нас за город только потому, что на нас уже наехали неприятности, как потом оказалось, средней габаритности. Вообще, неприятности вещь вредная. Начнем с того, что эта сволочь одна жить на свете не любит, ей компанию подавай. И еще она на удивление быстро размножается. Не успела к тебе в дом забежать, смотришь, а их уже целая крысиная семья по углам шныряет. Вот и к нам набежала вначале одна особь, а через совсем малое время их так много расплодилось, что пришлось нам убегать из города, куда глаза глядят.

Вообще мне кажется, что неприятности созданы Богом специально для меня. Маленькими ручейками всю мою жизнь они стекались в мой огород, сливаясь и, в конце концов, превратились в полноводную реку, которая ежеминутно пыталась снести меня своим потоком в океан крупных неприятностей. И ей это, в конце концов, удалось!

Но вначале я должна вам рассказать про первые, мелкие ручейки, рассказать, из-за чего сию даму, Ее Величество Беду, к нам первоначально в дом занесло, иначе будет непонятно…

ЖИТЕЙСКАЯ КОММУНАЛКА

До того момента, с которого начну свой удивительный рассказ, прожила я на свете лет уже много. У меня, прямо как у Курта Ваннегута: «двадцать лет тому назад, два мужа тому назад»… – наехал на мою голову муж третий.

И понеслоооось!

Потащило мою задницу по ухабам и кочкам. И вся она, жизнь моя веселая, стала еще веселей. Именно с тех самых пор она и стала вся из себя совсем уж цветастая, играстая и совсем блистастая! И стало ее всю скрючивать и сворачивать во всяко разные удивительные жгуты и спирали. И, как самотоптанная тропинка, пошла себе моя жизнь гулять то вправо, то влево, а то и вообще вспять…, и все двойным аллюром, аллюром…с подпрыгом, подвыпертами и разными фендибоберами…

Наша жизнь течет совсем даже не плавно, а скачками да подпряжками. То вроде прямой отрезок пути, а на нем вдруг, откуда не возьмись кочка, а то вдруг дикий поворот и на пути огромадная колдобина, аж глаза зажмуриваешь от ужаса, а оно вдруг гладенько так мимо прошмыгнуло…

Не зря, я думаю, в сказках про придорожный камень предки указатели изобрели. Именно перекрестки несут в наши судьбы фатальность и безысходность. А ещё попадаются тропинки в сторону, повороты, Т и У образные развилки и прочая галиматья без опознавательных знаков…

Вот и мой третий брак был таким, и явно судьбоносным. Именно с него и началась моя двойная жизнь, которая и довела до беды.

Для начала я умудрилась в таком большом городе, как Москва, найти такое чудо, как мой третий муж Анатолий Визиров. Он был азик. Объяснить своим родителям, друзьям или себе самой, даже сейчас, по прошествии черт знает скольких лет, как это меня так угораздило, невозможно, хотя я великий дегустатор смакования адреналина и люблю жизнь разнообразить. Или, может быть, меня туда в очередной раз моя дурацкая задница затащила?

Я заметила: куда меня моя задница тащит, туда я и волокусь, как на веревочке, будто тварь бессловесная. Нет, чтобы подумать, посоображать своей соображалкой хоть чуть-чуть и упереться ослино-тупоголово!

Конечно, если эта соображалка имеется в наличии, а еще лучше, если еще и соображает. Была бы я баба, как говорят, «вумная», смогла бы выкарабкаться из неприятностей сразу, в самом начале, а если бы была еще умнее, меня бы в них изначально не занесло…

Так что судить обо мне будете сами…

Прожили мы с Толиком, к тому моменту, с которого все началось, пару-тройку лет о-о-очень веселеньких, но еще терпимых, а уже потом переехали в коммунальную квартиру.

Вот тут-то все и завертелось!!!

Красная ленточка была разрезана, и старт неприятностям положен!

Именно в этой квартире поменялся у нас социальный статус. Точнее, поменялся он у меня, ну, а Толик далеко от кассы не отходил, а как жаж – мы пахали, и сам повеселился от души, и мне скучать не давал, подножки ставил увеселительные…

Сам он жил по принципу «ни минуты покоя», почти по Горькому: жизнь прожить нужно так, чтобы не было мучительно… скучно…

Наверно он еще по молодости решил, что повседневная жизнь очень нудная, а чтобы было веселее, нужно ее раскрашивать. От этого она должна стать увлекательной и интригующей. Может быть, он интуитивно подозревал, что Жизнь – это сплошное творчество, что она обожает подкидывать нам бесконечные сюрпризы иудивительные открытия. Главное – не прозевать эти мгновения. Главное – уметь удивляться самому, ловить за хвост, как жар-птицу, и удивлять окружающих. Это он так считал. Удивлять у него получалось на все сто! А удивлялся так, что до отрыжки или икоты. Ему казалось, что он изобрел что-то новое по жизни, типа таблеток «Авантюрин», и очень, внутри себя, этим гордился. Но мне думается, что это был пурген, во всяком случае, для меня…

А вообще, если честно, мне показалось, что он просто плыл по течению, как щепка, стараясь, как задиристый петух, махать крыльями, громко кукарекать и выпячивать грудь, чтобы как-то все-таки выделяться из толпы.

Толпа, при этом, вовсю развлекалась над дурачком, а он думал, что это есть признание его врожденного чувства юмора. Что это он над всеми развлекается. Ха, ха, ха, размечтался!

Но он старался… – жить прикольно!

Вначале я не очень врубалась в подколы закадычных друзей Толика, но потом, постепенно, стало доходить… Каким же заразным оказалось это слово – «прикольно»! Оно ко мне как-то быстренько прилипло. Заразилась я им, и стало у меня тоже цинично-прикольное отношением к окружающему пространству. Наверно, это случилось потому, что я оказалась на удивление смышленой обезьянкой, схватывающей все прямо на лету, а циничное отношение давало очень плотную ширму, за которой плохо просматривалась моя провинция.

Когда ты малость глуповат, да еще и провинциал, ты все время за что-то прячешься, чтобы народ не думал, что ты не «москвичка». Москвички они тебе не птички, они девки о-го-го! Боевые, и на все готовые. Так все говорили. Поэтому ты, провинциалка, должна стать круче, из кожи вон вылезти, но всем доказать, что у тебя кишка не тонка, что ты и умная, и прикольная, и подкованная, и начитанная, и на всех с большой колокольни плевала.

В общем, такая настоящая московская сука, мос-ква-квачка.

По-тогдашнему, модному, это носило еще и другое название – чувиха! Я очень хотела быть такой чувихой, потому что Толика воспринимала за чувака! Это у меня тогда тоже где-то на уровне подкорки сидело. Толиково приколожитие хорошо накладывалось на тонкую канву моих мелочных восприятий тогдашней жизни. Он-то мне показывал, что по жизни веселей, когда ты чувак и прикалываешься над всем и всеми. Вот эту игру я и приняла, плюс мои собственные добавки, как соус с перцем…

Только потом до меня доехало, что на самом деле я для Толика была никакая не чувиха, а мишень для приколов. Собачка Белка или Стрелка…

А тогда заразилась я этою заразою, и понесло меня, заразную, на волне по жизни колесить, понтить и самоутверждаться, пока не занесло аж в контрабанду. Тогда она почему-то называлась «фарца». Вот тогда и начался новый этап моей жизни, этап понтяристо-двойной. Одна на виду у всех, а вторая – финансово-подпольно-шпионская.

Днем, прикалываясь над клиентками, я шила платья на заказ, а ночью занималась «спекуляцией в особо крупных размерах» с такими же, как я, приколистами. Пахала на сцене жизни без перерыва, в три смены, двадцать пять часов в сутки. Разъясняю для непонятливых: двадцать четыре плюс обеденный перерыв!

Распорядок дня был веселенький: дневные примерки, швейные рекорды скорости от забора и до упора, вечерняя тусовка со спекулянтами-коллегами и с иностранцами-студентами, а ночью выезды на дела фарцовые. В общем, сплошной прикол…

Но начнем все по порядку…

Как-то по весне переехали мы жить в коммунальную квартиру. Наша коммуналка, ценное изобретение Советской власти, которой она и, правда, испортила население Москвы, как правильно заметил М. Булгаков, была заселена совершенно разномастным, абсолютно не подходящим друг другу народом. Как в музее мадам Тюссо! Знакомьтесь:

В одной комнате проживал молодящийся вьюнош, Валек, лет около сорока. Почему «проживал», спросите вы? А потому, что он там только погуливал, а жил у мамы. Правда, он в основном и не пьянствовал даже, а помогал одиноким и незамужним дамам (а может быть, и не одиноким и замужним) не забыть, что такое либидо и как с ним бороться. Другими словами, почти еженедельно показывал нам, какое же разнообразие женской красоты распространилось на свете белом! Он избрал себе тяжелое и неблагодарное занятие – обслужить и угодить наибольшему количеству женщин. Круто! Иногда эта мысль меня волновала, потому что я не могла понять, как он это делает, не производя впечатления человека сексуально крепкого. Натуральный МНС (младший научный сотрудник) в очках. Лысоватенький, щупловатенький и не сильно выдающийся в тех, самых нужных местах…. Но, как он старался! И как же часто!

В другой комнате был прописан Владимир Иванович! Эта личность была сильно выдающаяся. С выдающимся и хорошо оформившимся арбузом, который он носил спереди и называл рабочим мозолем, имея в виду, что наел он его на рабочем месте. Жил он тоже в другой квартире, у жены. У нас появлялся редко, только после пьянки на работе, «субботника» и в сопровождении своих коллег по бутылке. Как правило, заканчивался его приезд в наши пенаты любимой фразой: «Трудно жито в деревне без нагана»! – которой В. И. ставил основательную точку гулянке, грохнув, для убедительности, кулаком об кухонный стол. При этом выходил он на кухню неприменно в семейных трусах до колена, белой майке и стоптанных шлепанцах.

Но самой гениальной личностью была наша соседка А-аба-алденная девушка Наташка. Такой выдающейся личности, как наша Наташа, на всем белом свете больше не было. Это было что-то!!! Она знала, ну почти все. Но особенно точно она помнила, какая этикетка была на бутылке водки, которая стоила два рубля восемьдесят семь копеек и когда эта самая этикетка стала другой.

Наташка знала, что делать с порезанным пальцем или диореей. Лучше Наташки никто не знал, как исправить утюг и починить проводку.

Еще она везде училась по полгода, но нигде так и не закончила свое образование: на курсах английского языка, на курсах немецкого языка, и даже… на секретных курсах КГБ! О последнем ею говорилось шепотом и переспрашивать было нельзя. Наташка скромно опускала глаза и изрекала: «Ну что вы все выспрашиваете? Вы же знаете, как я люблю свою Родину»!

Но надо отдать должное и ей. У нее была потрясающая память. Она никогда не забывала, кому и что наврала. Мы ведь, вначале и, правда, думали, что она у нас полиглот с техническо-гуманитарно-политическо-медицинским уклоном. Но как-то однажды пришла к нам ее школьная подруга, угостилась на кухне «чем Бог послал» и разоткровенничалась про Наташкины неоконченные девять классов соседней школы. Вот это да!

Наташка являла собой настоящий шедевр генных поколений!

А как она разглагольствовала на кухне!!! Абалдеть! Но заткнуть ей рот было практически невозможно. Поступало даже предложение вести за ней дневник. Жалко, что не вели, я ужасно об этом жалею.

Но больше всего она любила застолья! Ах, как она любила застолья! Честно говоря, я сама себе тоже самая родная. Но так, как она, никто! Самой главной любовью Наташки была бутылка. Она могла ради нее, родной, посреди ночи бежать на другой конец Москвы.

В те далекие, общезапойные времена водка была продуктом, через который государство и контролировало и шантажировала свой народ. Вы же знаете, есть такое понятие, как «синдром похмельной совести», поэтому государство и решило, что «граждане можуть злоупотре-блять» в рамках рабочего времени, с одиннадцати утра до семи вечера, что б стращать. В остальное время народ блюла наша доблестная милиция, что б ей пусто было…, поэтому неофициально работали «центры реабилитации» или «реанимации». Они были открыты предприимчивыми людьми и обслуживали вас в подворотнях, за заборами, в такси, из окон в подвалах и еще только любителю спиртного известных местах. Точки эти имели тенденцию территориально перемещаться, а сарафанное московское радио точно оповещало любопытствующее и заинтересованное население столицы о миграционных этих путях. За точками с одинаковым упорством бегал как народ пьющий, так и стражи порядка – менты.

Иногда, по мере надобности, Наташка тоже бегала следом за точками ей одной известной дорогой. Зажав выданные, сокровенные пять, а иногда и больше рублей в кулак, она возвращалась, довольная своим Подвигом через час, два, а иногда и через три (точку, видно, далеко отнесло ветром), когда гости уже ушли, а мы укладывались спать.

А как она разглагольствовала на кухне!!! Только дети совдепии и наших подворотен могли так самовлюбленно отдаваться «зеленому змию», а ещё и рекламируя его. В такие моменты Наташку можно было заслушаться:

– А вообще человеку положено пить много и обязательно! Особенно тому, кто в большом городе живет. Иначе, как все это безобразие, которым мы дышим и которое едим, из нашего организму можно вывезти? Только заливая сверху и выливая через нижний крантик! – задумчиво говаривала Наташка.

При этом, ввиду отсутствия двух верхних передних зубов, она шепелявила, а когда говорила вдохновенно, то еще закатывала глаза и втягивала воздух через губы в себя, отчего они засасывались внутрь через щель в зубах, образуя большой, похожий на арочный въезд, проем… Фантастика! И все это с поэтическим пафосом!

Прелесть что задурочка, ужас, что за дура!

Но какой же незаменимой помощницей она оказалась в моих делах! Это было в тех случаях, когда я получала большое количество товара. Тогда я еще не работала контрабандисткой, а была простой «спекулянткой в особо крупных размерах». Понтила фарцовщицей, то есть. Это были только первые мои шаги на ниве нарушения совкового закона.

Делать хоть «что-нибудь» тогда было нельзя. Тогда можно было только строить коммунизм, а я уже жила в Москве и, почему-то, не чувствовала себя готовой к такой великой стройке, а тем более на голодный желудок. Да и вообще, я хотела строить обыкновенный капитализм в моей отдельно взятой семье. Так мы гордо понтили для соседей и друзей. На почве этого у меня могли возникнуть моменты непонимания с некоторыми товарищами в штатском. Правда, на тот момент они еще не возникали. А товар уже возникал. Он возникал из источников, называемых в простонародье «блэки». Это были простые африканские парни, которые учились в столичных институтах и аспирантурах. Они совмещали учебу на Строителей Коммунизма Во Всем Мире с мелкооптовым капитализмом отдельного сообщества молодых и вечно голодных арабов, негров и прочих черных мусульман. Правда, это не мешало им есть «украiньско сало» и очень его любить!

Запивая самогоном!

 




На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Москвичка в кавычках», автора Нины Епериной. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Современная русская литература». Произведение затрагивает такие темы, как «проза жизни», «женские судьбы». Книга «Москвичка в кавычках» была написана в 2016 и издана в 2016 году. Приятного чтения!