Читать книгу «Смутные времена. Книга 8» онлайн полностью📖 — Николая Захарова — MyBook.
image
cover

– Так-то оно так, Миха, но понимаешь, когда я в прошлый раз перенастраивал всю эту лабудень, то у меня процентов десять времени выпало вообще из-под контроля. В этих паузах ни форс-мажора, чтобы не вляпаться, ни аппаратуры, чтобы вернуться. И, кажется, на этот раз именно в такую гадость мы и попали. Доживать придется естественным образом. Вернее – переживать этот период. Хорошо если он окажется не слишком длинным. Я век шестнадцатый выбрал, – в нем этих пауз меньше чем в остальных. И коротенькие они. Но говорю же, что спешил очень и лупил, не глядя, так что сомнения есть, что попали именно в него. А вдруг, например, во второй или, не дай Бог, в третий. Там вообще сплошные паузы. Представляешь, лет девяносто, если окажется переживать?

– Запутал ты мне, Вань, все извилины. Как нет аппаратуры? Здесь же мы – в пирамиде. Ну и что? Нет что ли цилиндров на месте?

– Куда они денутся? Есть, конечно, но могут оказаться обесточенными. Мы даже не сможем узнать который год теперь. Придется на волю сходить для этого и местных жителей расспрашивать,– Ванюша вздохнул скорбно.

– И ты за трое суток, пока я сквозь «сито продирался», не взглянул на них? Что-то не пойму я тебя. Прикалываешься что ли?– Михаил изумленно распахнул глаза, в ожидании ответа.

– «Продирался сквозь сито», говоришь?– Ванюша погладил Мурку между ушами и та довольно замурчала.– Так и я с тобой вместе сквозь это "сито" лез. Только ты, как овощ бесчувственный, а я в полном сознании на мелкие куски распался и собирал потом и тебя, и себя. До циферблатов ли мне было, как ты думаешь? А еще вот эти клиенты тоже на мне висели…

– Извини. Понятно, что не до них. Ладно, проехали. В 16-ый так в 16-ый. Разберемся. Там, какие паузы-то?

– Не очень значительные. Год, два,– улыбнулся Ванюша.

– Ну, это мы как-нибудь вытерпим. Даже три если. Не девяносто все же. Парни, когда в себя приходить станут?

– Сейчас и вернем,– обрадовался явно Ванюша тому, что Михаил сменил тему разговора.– Вдвоем-то у нас скоренько получится. Натягивай пару браслетов своих и помогай,– Ванюша спрыгнул с Муркиной холки на ближайшую кровать, на которой белело лицо Сергея.

– А Федор Леонидович с Силиверстовичем где?– спохватился Михаил.

– С ними проще. Пули все же. Уже в "альтернативке" и в полном порядке.

– А Веник с семьей где?

– Эти в 19-ом.

– Их тоже зачистят, если появятся в Питере 21-го века?– Михаил нацепил на кисти рук браслеты, услужливо поданные Кондратием.

– Как вести себя станут. Если полезут сломя голову в эпицентр, то наверняка будут по достоинству оценены и соответственно, получат в итоге, что положено,– выдал глубокомысленную фразу Ванюша, удивив Михаила ее недосказанностью и неопределенностью.

– "Если, что положено", как-то мутно ты, брат, изъясняться вдруг стал? Проще никак? Да или нет?– потребовал он конкретики.

– Вас-то там нет, так что и не представляю, как они умудрятся, что-либо такое наворочать, чтобы поперек горла Власти стать. Скорее всего, что как-то мягко постараются приструнить. Посодют, например, в каталажку. Однозначно "Да", аль "Нет", тут сказать я не могу. Вот ты как думаешь, Вениамин сам способен там что-то возглавить, типа банды, ну или партизанского отряда?

– Это вряд ли. Он, скорее всего, побежит в "альтернативку" с нами посоветоваться, а уж потом начнет что-то предпринимать. Мы-то, я надеюсь, вернемся и посоветуем ему не высовываться, раз там мочилово опять началось,– ответил Михаил, подумав минуту.

– Ну, и зачем ты мне тогда задаешь идиотские вопросы, риторические то есть?– взглянул на него укоризненно Ванюша.

– Беспокойно что-то,– признался Михаил.– Ладно, потом поговорим, после реанимации. Делать что?

– Делай, как делал. Лезь в мозги, вправляй. Они до сих пор в шоке от взрывов. Выводи мягенько. Прогуляйся с каждым по полянке какой-нибудь, в ромашках.

– Может всех сразу выгулять?– предложил Михаил.

– Попробуй. Если сможешь, то без разницы. Просто времени меньше потратим. Ну, а я поддержу. Рядом покручусь, чтобы никто не лез и не мешал.

– Да кто полезет? Вань, прекрати загадками говорить. Или Рефелюц оклемался?

– Не в бровь, а в глаз. Быстрее, чем я предполагал. Теперь горит мщением.

– Вот только этого нам и не хватает для полного счастья. Что он может?

– Много чего. В порошок, например, стереть и по ветру рассеять.

– Почему до сих пор не рассеял?

– Дак рассеял уже троих из вашей команды и двоих посторонних при этом зацепил. Через чье "сито" ты пролетел? Угадай, со скольки хочешь разов,– усмехнулся Ванюша.

– Вот оно что. Поэтому ты тут с нами торчишь?

– Ну да. Правда, спрятались мы от него пока и где, он не знает точно, потому что я и сам пока не знаю, но ищет. Найдет если, то опять в пыль кровавую стереть постарается. Миндальничать и политесы разводить не станет.

– Так это что же выходит? Мы тут как в заключении? И управы на него нет что ли? В прошлый раз же получилось. А теперь я ведь посильнее стал,– Михаил опять приподнял удивленно брови.

– Второй раз на одни и те же грабли он не наступит, а преимущество у нас с тобой только в том, что он все же дух и может только, подселившись в кого-то, нам гадить. А это не просто. Большинство людей от такой подсадки просто с ума сходят. На десять миллионов один встречается такой, который выдерживает и начинает выполнять то, что ему велят. В 21-ом он нашел такого человечка и очень высоко сидящего, в иерархической пирамидке российского истеблишмента.

– Кто?

– ЗамПремьера по связям со СМИ. Так его должность называется,– Ванюша назвал Фамилию, ничего не говорящую.

– Вот гад. И что, он в нем сидит постоянно? Или наскоками?

– Постоянно, слава Богу. Если выползет, то ласты мужик сразу склеит. Дело в том, что его-то душонку, за ненадобностью Рефелюц вышвырнул, а тело без души жить не может. Сразу в ящик норовит сыграть.

– Так чего же мы тогда здесь опасаемся? Мало того, что он не знает где мы, так еще и привязан сам к конкретному времени?

– Он не один. У него под рукой много тварей и все сейчас рыщут, нас разыскивая. Разные есть. Очень шустрые даже встречаются. Не просто с ними бывает,– вздохнул тяжело Ванюша.

– Что уже приходилось встречаться?

– Приходилось,– кивнул Ванюша и посуровел.– И уничтожить пришлось несколько, исключительно в целях самозащитных. Понимаешь?

– Понимаю. Ладно, и об этом попозже подробнее поговорим. Я пошел,– Михаил присел у изголовья Сергея и взяв его руку в свою, закрыл глаза. Ожидая увидеть нечто подобное тому, что и у себя, со звездами и фиолетовыми пятнами. И удивился, попав в молочный туман, который обволакивал сознание ватными клочками, глуша не только зрительное восприятие чего либо, но и сами мысли. На мгновение Михаилу показалось вдруг все безразличным и лишенным всякого смысла. Где-то на периферии мелькали обрывки фраз и образы близких ему людей, пытающихся обратить на себя внимание, но тщетность их усилий была очевидна. Ни заплаканное лицо Аннушки, ни тем более сурово хмурящееся Силиверстовича, никак его не трогали. Даже любопытства не возникало и только желание отгородиться от всех этой ватной стеной, крепло и росло. Михаил махнул рукой, пытаясь разогнать молочную взвесь, но она мелькнула у него перед глазами совершенно невидимая, а туман, похоже, загустел, налившись желтизной и заползая в ноздри и глаза.

– Гадость какая, Серега,– пробормотал Михаил, резко вскакивая на ноги и дергая за руку лежащего рядом друга. И мир сразу изменился. Наполнился красками и солнцем. Вокруг была та самая полянка с ромашками, растекшимися по ней, молочно-желтым туманом.

– Совсем другое дело,– Михаил похлопал по спине стоящего рядом Сергея, который стоял с закрытыми глазами и вздрагивал, прислушиваясь к чему-то своему, внутреннему.

– Глазенки-то можешь и открыть уже, Серый,– Михаил опять постучал друга по спине и довольно чувствительно. Хлопки разнеслись по поляне, нырнули в заросли, обступившие ее, спугнув пару пестрых птиц, и затихли, увязнув в темно-зеленой листве.

– Бли-и-и-н. Где это мы, Миха? На том свете? Умерли?

– Ага, размечтался. Живы пока. В "альтернативку" нас Ванюша перетащил. Это у тебя глюк, а на самом деле валяешься сейчас в лазарете "мазаришарифской" в отрубе и никак в себя прийти не можешь. Видать гранаты произвели впечатление неизгладимое. Вот, приходиться возиться с тобой.

– Глюк?– Сергей недоверчиво взглянул на Михаила и присев, сорвал цветок ромашки. Понюхал, сморщился, чихнул и рассмеялся. – Прикалываешься? То, что мы коньки не отбросили, конечно, радует, а вот "глюк" что-то уж больно достоверный,– Сергей сунул руку в карман, достал пачку сигарет и закурив, выдохнул дым в сторону Михаила.– Давай, выкладывай, "глюк", что там и как?

– А чего выкладывать? Мне еще батюшку Петра Павловича на эту полянку выдернуть нужно и Анатоля с Мерседес тоже. Они рядом с тобой в анабиозе зависли. Погоди тут пару минут, я живо за ними смотаюсь, ну и потом всем все сразу и расскажу, чтобы несколько раз не повторяться,– предложил Михаил план мероприятий.

– Вали коль надо,– согласился Сергей, падая в траву и развалясь в ней на спине, закинул ногу на ногу, дымя паровозом.

– Свет выключить?– с ехидной интонацией, осведомился Михаил.

– Солнце что ли? Не, пусть светит. Чего застрял? Мотай, давай,– отмахнулся от него Сергей.– Занудой ты, Мишка, с возрастом становишься.

– Я тебя тоже люблю,– ответил Михаил, наощупь перемещаясь к следующей кровати, на которой расположился свободный журналист – Анатоль Дарье. Здесь все оказалось гораздо проще, чем у Сергея. Дарье ощущал себя не в ватной субстанции, а во вполне прилично выглядящей, с дизайнерской точки зрения, пещерке. Маленькая и уютная, она была явно специально создано именно вот для такого случая – чтобы в ней спрятался именно представитель свободной прессы. Именно для него весь пол был уставлен различной полиграфической аппаратурой, которая мигала и вышвыривала из своего нутра листы печатной продукции.

Михаил поднял один из свежевыпавших и прочел надпись, сделанную наискось, крупным, жирным шрифтом по-французски.– "Интеллектуальная собственность мсье А. Дарье".

– Роман что ли решил настрочить, мсье Дарье? Позвольте узнать о чем? Уж не о приключениях ли ваших в России?– обратился он к сидящему на полу журналисту, обхватившему голову руками, очевидно, в припадке творческих мук. Голос Михаила, прозвучал в пещерке неожиданно гулко, заметавшись эхом от стены к стене, будто была она размером не с медвежью берлогу, а в десятки раз больше. Услышав его, швейцарец прекратил теребить свои локоны и, взглянув на него снизу вверх, пробормотал:

– Всегда мечтал поселиться вот в такой естественной природной среде. Тихо здесь. Хорошо. А там у вас как?

– У нас полянка с ромашками и привет тебе от Мерседес. Приглашает на пикник,– улыбнулся ему Михаил.

– Мерседес? Она жива?– Анатоль вскочил на ноги.

– Разумеется,– кивнул Михаил.

– А взрыв? Это что было? Как это все объяснить?– прорвало Анатоля.

– Пошли на полянку. Там всем сразу и объясню,– Михаил повернулся и, отбросив полог из шкуры какого-то животного, вышел из пещерки прямо на полянку. Следом, наступая ему на пятки, двигался Анатоль, бормоча: – Мерседес, любовь моя, я лечу к тебе на крыльях любви.

– Повыше копыта при этом поднимай, Анатоль, затоптал уже,– сделал ему замечание Михаил.

– Прошу прощения, мсье Мишель,– запыхтел сконфуженно журналист в спину Михаила.

– Можно и без мсье, мсье Анатоль,– Михаил остановился рядом с Сергеем, который продолжая дымить, скосил глаза на его ноги и проворчал недовольно.

– Чего повис над душой и солнце загородил, отвали я отдыхаю.

– Мсье Серж, рад видеть вас целым и невредимым,– вылез из-за спины Михаила швейцарец.

– Взаимно,– Сергей сел и протянул руку журналисту для пожатия.– А ты чего стоишь? Вали за остальными. Давай, давай, давай. Извел уже всех тут своей черепашьей расторопностью,– заорал он на Михаила.– Я уже третью сигарету сжег. Что ты, в самом деле, как не живой?

– Сколько? Три уже успел? Да меня полминуты не было,– удивился искренне Михаил.

– Значит, время в этом "глюке" твоем, у нас по-разному течет. Шевелись,– сверкнул глазами возмущенно Сергей.

– Это не мой – это ваш. Ладно, пусть наш,– Михаил махнул рукой, чтобы остановить возражения, которые готовы уже были раздаться из уст Сергея.– Займитесь тут, чем-нибудь пока с Анатолем, я за Мерседес. Раз уж тут сюрпризы обнаружились с временем, то бегу, вдруг уйду на пару минут, а вы тут год прождете,– Михаил вытряхнул из ладони колоду карт.– Вот, поучи пока интуриста в подкидного дурака играть.

– Год? Да мы тут с голоду сдохнем,– возмутился Сергей.– Вернешься и две мумии здесь обнаружишь, ядрена вошь,– Сергей щелкнул пальцами и рядом с колодой карт упал в траву ржавый наган.– Это чтобы совесть, когда грызть начнет, то было из чего застрелиться,– объяснил он зловеще.

– Нормально. Стволы из него вылетают раритетные запросто, а сухарей, тем более сможешь, если что, нащелкать,– отмахнулся от него Михаил, наощупь перемещаясь по лазарету к следующей кровати, с лежащей на ней Мерседес и, успев на прощанье услышать возмущенное:

– Продукты картонные получаются, через М.Э. Забыл? Сам грызи такое. Шевели батонами. Время не ждет,– рявкнул ему вслед Сергей, тем не менее, вытряхивая на траву ящик с бутылками, задребезжавшими от удара.

"Интересно пиво у Сереги с каким вкусом получилось",– подумал Михаил, присаживаясь рядом с мадемуазель Мерседес. Взяв ее сухую ладошку в свою руку, он даже вздрогнул от нахлынувших на него образов и ощущений. Было жарко, просто нестерпимо, потому что вокруг во все стороны расстилалась саванна или попросту степь. Редкие клочки травы, на высохшей и потрескавшейся почве, делали пейзаж унылым до спазмов в желудке, но саванна, тем не менее, жила активно и шевелилась со всех сторон, пыля копытами и наполняя уши ревом и блеянием. Утробно рыкнул кто-то за спиной и Михаил, невольно оглянувшись, выпустил руку девушки, забыв о ней на мгновение, а она, стоящая рядом, оттолкнула его, закричав по-французски.

– Мсье – это мой лев. Не мешайте,– выпалила из карабина раз за разом трижды в летящую на них в прыжке тень, рыже-серую. Что-то мелькнуло перед самыми глазами Михаила, опахнуло падалью и кислым тошнотворными миазмами потовых желез, исчезая где-то за спиной с ревом и топотом. Михаил щелкнул пальцами, вырывая себя и девушку из морока ее фантазий и ромашковая полянка, распушившаяся вокруг, показалась ему райским уголком, после африканского пекла. Здесь, рядом с ящиком присевшие, Сергей с Анатолем, уже откупорили бутылки и с унылыми физиономиями засунули их обратно в ящик. Очевидно, вкус не соответствовал ожидаемому, поэтому Сергей, с брезгливым выражением на лице, рассматривал этикетку, что-то бормоча себе под нос. Появление Михаила и Мерседес его явно обрадовало, так как он тут же опустил бутылку темного стекла в ящик и, вскочив на ноги, заорал:

– Молодец!!! Правильно я тебе фитиль вставил. Минуты не прошло, а он уже здесь и с барышней. Анатоль, встречай гостью, а ты давай обратно за Павловичем. Рот закрой и назад. Мадемуазель Мерседес, мы вас рады видеть и все такое, не желаете ли партию сыграть в картишки? Покер, подкидной дурак?– раскланялся Сергей перед девушкой, которая все еще сжимала в руках карабин и оглядывалась по сторонам, не понимая, что произошло, и куда это она попала, прямо с сафари. Михаил, не вступая в пререкания с Сергеем, повернулся и шагнул в ближайшие кусты, сориентировавшись по направлению к кровати с последним своим пациентом, которого "прапора" упаковали в самый дальний угол палаты и аппаратуры вокруг наставили чуть ли не столько же сколько у всех остальных вместе взятых. Очевидно, Петру Павловичу досталось все же гораздо больше, чем всем остальным, тем более, что на него давила еще и моральная вина, ведь это он "лопухнулся" и не "просек" ситуацию. И теперь, терзал себя в анабиозе так, что когда Михаил, добравшись до него, попытался войти в этот замкнутый на себя мирок, то получил сразу столько впечатлений разнообразных, от словесных до физических, что не сразу и сориентировался в этом шуме, гаме и вое, где его отец фактически находится. Пространство ощетинилось иглами, с которых капала кровь, и само было похоже на лезвие ножа, отточенное, холодное и беспощадное.

– Да, ты пап, похоже, растворился в этом сюрреализме…– Михаил щелкнул несколько раз пальцами, вышвыривая прочь, как мусор все колющее и режущее с глаз долой и, наполняя, освобождающийся объем, солнечным светом. Лучик солнечный просверлил сначала одно крохотное отверстие, затем еще несколько, потом прорвался сплошным потоком и Михаил, не мудрствуя лукаво, соединил полянку в ромашках с этим внутренним миром отца, усадив его рядом с Мерседес, которая повисла на плечах журналиста и что-то шептала ему на ухо.

Петр Павлович, придерживаемый за плечи сыном, тихо стонал, стиснув кулаки, прикусив нижнюю губу и на обращенные к нему призывы, не реагировал. Он был все еще там, среди ножей и игл, и вырваться, из небытия кровавого, не пытался. Создал для себя Ад, и, ухватившись за него, мучил себя, страшась того, что реальность еще хуже.

– Все нормально, па. Мы живы,– Михаил потряс слегка отца за плечи.– У нас, ты забыл, наверное, есть один хороший знакомый – Ванюша. Вытащил из пекла. Так что, не казнись, все обошлось. Открывай глаза, сейчас поподробнее все расскажу,– Петр Павлович, дернулся от его голоса, но стонать перестал и глаза открыл. Пролегшая на лбу, резкая как шрам морщина, удивленно перекосилась, и он прошептал дрожащим голосом.

– Сынок, живой?

– Все живы,– Михаил прижал голову отца к своей груди.

– Простите меня. Моя вина,– начал каяться тот, содрогаясь в спазмах рыданий.

– Почему твоя? Воля Божья, па,– возразил ему Михаил.– Мне Ванюша все тут разжевал. Слишком мы активно взялись за эту объективную реальность и буквально поскакали по "хвостам". Вот и оказались сразу на виду. И очень не понравились, кое-кому там. Всех ведь наших зачистили, кроме женщин. Так что, как всегда, на их плечи хрупкие все обрушилось.

– А мы теперь где?– Петр Павлович принялся оглядываться по сторонам.– Что за место такое?

– Это что-то вроде "карантина" для выздоравливающих. А на самом деле, все вы в лазарете "мазаришарифском" отдыхаете, под присмотром "прапоров". Тела физические. А души, стало быть, здесь. Сейчас посидим, поговорим. Все поймем правильно и назад в тушки свои. Их там пока Ванюша караулит от всякой нечисти. Боится, что набегут и займут, пока мы отсутствуем.

– Что за нечисть?– Петр Павлович приходил в себя на глазах, даже румянец на щеках появился и глаза заблестели.