Цитаты из книг автора «Николай Лесков»

древ увядший лист падет, И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет.   – Это – говорю, – «Властителям и судиям».

Холодно, странничек, холодно; Голодно, родименький, голодно!

Шерамур – герой брюха; его девиз – жрать, его идеал – кормить других;

Герой мой – личность узкая и однообразная, а эпопея его – бедная и утомительная,

Шерамур есть герой брюха, в самом тесном смысле, какой только можно соединить с этим выражением.

Бывший конэсер Иван Северьяныч, господин Флягин, начал свою повесть так: – Я родился в крепостном звании и происхожу из дворовых людей графа К. из Орловской губернии. Теперь эти имения при молодых господах расплылись, но при старом графе были очень значительные. В селе Г., где сам граф изволил жить, был огромный, великий домина, флигеля для приезду, театр, особая кегельная галерея, псарня, живые медведи на столбу сидели, сады, свои певчие концерты пели, свои актеры всякие сцены представляли; были свои ткацкие, и всякие свои мастерства содержались; но более всего обращалось внимания на конный завод. Ко всякому делу были приставлены особые люди, но конюшенная часть была еще в особом внимании и все равно как в военной службе от солдата в прежние времена кантонист происходил, чтобы сражаться, так и у нас от кучера

Первое дело, что я ведь был конэсер и больше к этой части привык – для выбора, а не для отъездки, а ему нужно было только для одного бешеного усмирительства, а второе, что это с его стороны, как я полагаю, была одна коварная хитрость.

Иван Северьяныч, господин Флягин, звали)

Это был новый пассажир, который ни для кого из нас незаметно присел с Коневца. Он до сих пор молчал, и на него никто не обращал никакого внимания, но теперь все на него оглянулись, и, вероятно, все подивились, как он мог до сих пор оставаться незамеченным. Это был человек огромного роста, с смуглым открытым лицом и густыми волнистыми волосами свинцового цвета: так странно отливала его проседь. Он был одет в послушничьем подряснике с широким монастырским ременным поясом и в высоком черном суконном колпачке. Послушник он был или постриженный монах – этого отгадать было невозможно, потому что монахи ладожских островов не только в путешествиях, но и на самых островах не всегда надевают камилавки, а в сельской простоте ограничиваются колпачками.

Катерина Львовна глянула и закричала благим матом