Что наша жизнь? Каникулы на Земле.

Хотелось бы верить, однако не получается.

Скорее просто миг бытия, бесценный для нас,

но совершенно не различимый в вечности и

бесконечности.

Ведомый Влекущий Книга Вечной жизни

Автор и дизайнер обложки Кирилл Бредихин

© Николай Бредихин, 2020

ISBN 978-5-4490-6946-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Бесполый (Гендерлесс)

Когда мы обретём вместо Плоти Тело,

мы углубимся в Вере, и Суть наша изменится.

Ведомый Влекущий Книга Вечной Жизни

Глава 1

Помнится, в тот день я наконец вскарабкался на четвёртую ступеньку – и сразу удача. Для кого? Для меня любимого, естественно, для кого же ещё? Однако не стану вас мучить загадками, расскажу всё по порядку.

Примерно год назад в Интернете я наткнулся на странное объявление: «Volunteers needed. Project «Genderless» («Требуются добровольцы. Проект «Бесполый»» – англ.). Казалось бы, ничего особенного: требовались добровольцы в какой-то проект. Вариантов в таких случаях море:

подопытный кролик для обкатки медицинского оборудования или опробования новых лекарств;

пожизненное рабство у горцев или, того хлеще, моджахедов;

отъём собственности, чаще всего – квартиры;

навешенный со скоростью света кредит в банке, за который годами потом придётся расплачиваться.

Но объявление было на английском посреди кучи русского текстового мусора. Я и повёлся.

Дело было даже не в том, что кто ищет, тот обязательно найдёт. Приключений на одно хитрое место. Просто утопающий хватается за соломинку – я и решил почему-то, что судьба посылает мне шанс. Собственно, внешне впечатление человека отчаявшегося, ущербного я никак не производил, скорее наоборот: казался удачливым, немного циничным прожигателем жизни, точнее самого лучшего её периода – молодости. Неплохая работа, смазливая внешность, вполне приличные шмотки, «девушки-неваляшки» в ночных клубах. И самый писк – невеста, дочка заместителя директора завода по производству минеральных удобрений местного химического комбината.

Но внутренне я перегорел: заштатный городишко, навязанное извне, запрограммированное до мелочей, скучнейшее, несмотря на кажущийся пир во время чумы, существование.

Однако вернёмся всё-таки к началу моего повествования. Что меня больше всего тогда насторожило? Передо мной сидела девушка. Я даже не знал, что они тоже участвуют в Проекте. Красивая, уверенная в себе. Крепкий орешек. В отличие от меня, она твёрдо знала, чего хотела. Чем она, интересно, руководствовалась в своих действиях? Интуицией? И когда конкретно заглотала наживку, подделась на крючок? Сразу, вроде меня, как только увидела объявление? После первой, второй ступенек? Лично я, наоборот, чем больше вникал в существо вопроса, тем больше запутывался.

У лопухов, которые меня наняли, не было даже офиса. Мы встречались с кандидатами в «volunteers» где придётся: на лавочках в сквере, в вестибюле метро, на вокзалах, автобусных остановках. Сначала анкета (первая ступенька), идиотская до зубной боли: «Какого цвета у вас глаза?», «Что вы обычно едите на ужин?», «Ваши пристрастия в сексе, любимые позы?». Ну и всё в том же духе. Дальше либо вообще ничего, либо вторая ступенька: на анкету отвечали не вы, а очередной новичок, на встречу с которым вас посылали.

Третья ступенька – к вам стекалась куча как раз тех дурацких анкет, о которых я уже упоминал, и вы должны были внимательно проанализировать каждый ответ, а затем написать по ним заключение. Если ваши выводы казались кому-то там, наверху, интересными, впервые в обороте появлялись деньги. Не очень большие, но всё-таки. И вот наконец снова живой контакт.

«Вопросы на усмотрение, ориентироваться по обстановке».

«Если кандидат вам не понравится или вызовет подозрение, можно отделаться от него набором каких-нибудь стандартных, ничего не значащих фраз и занести его потом навечно в „чёрный список“».

Что к этому можно было добавить, «по умолчанию»?

Кто-то из нас двоих затем обязательно вылетит из Проекта.

Мне больше никто не позвонит, а самому проявлять инициативу будет совершенно бесполезно.

Невесёлая перспективка!

Мы сидели в кафе (теперь я мог такое себе позволить). Демонстративно выложил перед собой диктофон, лишь слегка замаскировав его.

– Вам известно значение слова «гендерлесс»?

Вопрос был не столько идиотский, сколько формальный. Третья ступенька: подразумевалось, что человек уже достаточно подготовлен к подобной встрече, ответы должны отлетать от зубов. Как и положено на экзамене.

– Да, конечно.

Девушка была не без юмора: она мне довольно подробно, усиленно жестикулируя, обрисовала разницу между понятиями «гендер» и «секс», «гендерлесс» и «секслесс». Ей было скучно, но она понимала, что надо терпеть: скоро и ей самой придётся заниматься такими уточнениями. А может, и не придётся.

– Как вы представляете себе своё участие в Проекте?

Девушка вздохнула и отпила немного кофе из чашки.

– Хирургическая операция. Гормональная терапия. Потом я потеряю всякий интерес к сексу, в частности к противоположному полу. Как я понимаю, вопросы здесь задаёте только вы, я вправе лишь отвечать?

– Да, вы правильно понимаете, – слегка улыбнулся я. Мне никак не удавалось пока, несмотря на все свои усилия, преодолеть в себе некоторую скованность, а надо было больше улыбаться, шутить, стараться снять напряжение у собеседника, чтобы вызвать его на предельно откровенный разговор.

– Что вас побудило присоединиться к нам? Какое-нибудь жизненное потрясение, разочарование?

(Внимание! Суицидников, депресушников – вообще всех, кто кидался в наше объявление, как в омут, от разочарования, бесперспективности, отчаяния, мы отсеивали сразу. Такой контингент нам был совершенно ни к чему. Что называется, не пришей к штанам рукав. Непременным условием участия в Проекте был осознанный выбор. Интересно, как получится в этот раз?)

Девушка встрепенулась: по-видимому, впервые в нашем общении нашёлся вопрос, который задел её за живое.

– Вы знаете, я много наблюдала с самого детства, как живут, общаются между собой мои родные, близкие, родители, и не видела в их отношениях ничего для себя интересного. Кстати, у них до сих пор ничего не изменилось: тянут лямку, никаких особенных радостей в жизни. Позже личные впечатления от общения с мужчинами лишь усугубили негатив. Особенно меня удручала дискриминация. Во всём. Возмущало, в частности, что женщина воспринимается «сильным полом» либо вообще как нечеловек, либо как существо второго сорта.

Я насторожился, встал внутренне, как собака доберман, в боевую стойку.

– Но ведь можно было перевоплотиться в мужчину. Стать транссексуалом, например. Сейчас такие операции сплошь и рядом делаются.

Глупый, очень глупый вопрос, но моя собеседница и его стерпела.

– И подвергнуться потом ещё большей дискриминации, уже как «транс»? Да ещё уполовинить гормонами продолжительность своей жизни? Хороший совет. Но он меня почему-то не воодушевляет.

Так я долго нёс всякую чепуху, получая в ответ не менее тупые ответы, пока не исчерпал в итоге ресурс времени и не выловил в шпаргалке, которую сам же и составил для себя и с которой не расставался на своих встречах, фразу из разряда обязательных для финала:

– Скажите, а если вашу кандидатуру не утвердят, что вы будете делать дальше?

Девушка пожала плечами и ответила достаточно уверенно:

– Я от своих решений никогда не отступаю. Соберу денег на частную хирургическую клинику (наверняка такая услуга в них со временем появится) и всё-таки воплощу свою мечту в жизнь.

Я выключил диктофон и вздохнул с облегчением: наконец-то закончилась очередная сегодняшняя нудятина и можно было топать домой, чтобы побродить в Интернете или посмотреть телевизор, а после, плотно поужинав, без особой спешки написать серию «отчётов о проделанной работе». Интересно, сколько мне за них заплатят? Надеюсь, больше, чем я получал до сих пор за анализ анкет? Кстати, надо не забыть взять копию счёта за ужин. Зачем тратить собственные деньги; кто знает, может моя инициатива не покажется начальству излишней?

Девушка не ушла, она терпеливо дождалась, пока я закончу расчёт с официанткой, затем весело улыбнулась:

– Боже, какое счастье, что наконец позади эта тягомотина. Меня Юлей зовут. Я из посёлка Северный.

– И где, интересно, столь загадочное местечко находится? – с кислой миной, для того только, чтобы поддержать разговор, уточнил я.

– На севере, естественно, – расхохоталась Юлия. – Или, как у нас обычно принято говорить – «на северах». Ну а если особая «привязка на местности» требуется, могу на карте показать. Хотя там вполне может её не оказаться. Военный городок.

Я не знал, что мне делать. Как-то не верилось, что нас не подслушивают, не снимают на видео. Перспектива вылететь из Проекта, особенно вот так, всего только за слишком длинный язык, меня не привлекала ни в малой степени. «Юля-Юла» вполне могла оказаться журналисткой, представительницей надзирающих органов, да и просто проверяющей из нашей же собственной «конторы». Кем угодно. И самое лучшее, что я мог сделать сейчас – тактично распрощаться с нею. Но я размышлял слишком долго, а надо было поддерживать игру.

– Станислав, – протянул руку я. – «Пермяк – солёные уши».

Юля тотчас лизнула то ухо, которое было ближе к ней, левое, и покачала головой:

– Враньё! Ухо как ухо. Обманываешь или дурачком прикидываешься?

Я опять замолчал. Но девушка была не робкого десятка, ей явно не впервой было брать инициативу на себя.

– Боишься? – с издёвкой спросила она. – Вроде как не по уставу действуешь? А в чём устав? Читал, изучал, хотя бы показывали?

Я вдруг представил себе, что мы сейчас разбежимся в разные стороны и, возможно, никогда не увидимся больше, и мне стало страшно. Поэтому и решил наплевать на все уставы и указания в мире. Тем более что ласка с ухом буквально пронзила меня насквозь. Вот так и вербуют в шпионы, убийцы, бандиты… Дальше список можете продолжить сами. Как бы то ни было, через минуту мы уже шли вместе по улице и я буквально млел от счастья.

Но Юля определённо была настроена на деловой лад.

– Предлагаю дружбу, как смотришь?

– Только «за».

Что я ещё мог ответить? Попросить другое, правое, ушко полизать?

– Один живёшь? – «Шпионские» вопросы сыпались как из мешка.

– Единожды един – един.

– У родственников или квартиру снимаешь?

– Съём, – продолжал бодро рапортовать я.

– И где конкретно?

– Метро «Коломенское», практически рядом.

– Терпимо, даже очень. Всё не моё Митино. Но меня и оттуда вышвыривают: две мои соседки-наседки что-то получше себе подыскали, однако мою персону в долю не берут, а мне одной наши прежние хоромы не по карману. Комната в коммуналке – ещё куда ни шло. Как, не приютишь сиротиночку? Оплата поровну, но если на мне стирка-уборка-готовка, тогда с меня треть. Потом подыщу что-нибудь – съеду. Если у тебя девушка есть, не беда: когда нужно, буду себя, как собачонку, во дворе выгуливать.

Я снова задумался. Год жизни в Москве многому научил меня. Всякого рода кисейные барышни, в том числе из моих родных Березняков, обожают смотреть телесериалы о том, как девушка из провинции приезжает в столицу. Сначала все её обижают, а уж обкрадывают всенепременно, прямо на вокзале. Слёзы, сопли. Соответственно, вопли. А потом либо принц какой-никакой находится, либо она сама начинает бизнес удачный с нуля крутить, и скоро денег у неё становится ворохами.

Не знаю, как насчёт барышень, может, кому-то и в самом деле везёт, но нас, ребят-провинциалов, раскручивают по-другому. Местные аборигенки или студентки старших курсов многочисленных учебных заведений, ориентирующиеся в столице нашей родины, как охотник в тайге, чуют нашего брата за версту, моментально отлавливают, набрасывают хомут на шею, а затем кормят сказочками, обещаниями до посинения. Могут даже со специально нанятыми «мамулей» и «папулей» в «высоком терему» познакомить, чтобы произвести впечатление, но, главное, своё дело туго знают: тянут, высасывают из нас денежки, как пылесос. Фантазии тут самые разные бывают: аборт, кардиолечение, удачный вариант с бабушкиной квартирой, который может в любой момент уплыть, если его немного не проинвестировать. Примеры привожу из собственного опыта. Кажется, на какую-то подобную дешёвку меня сейчас вновь хотели развести. Не поняли, что воробьишка я уже стреляный.

– Да, конечно, почему бы и нет? Мы, провинциалы, должны помогать друг другу.

Я безмерно удивился такому варианту ответа. Я ведь хотел совсем другое сказать. Шапочное знакомство могло обернуться вполне реальными потерями. Кстати, с клофелинщицей меня черти тоже как-то однажды свели, еле потом откачали ребята из скорой помощи, быстро объявились. Девчонка испугалась, что переборщила, не захотела грех на душу брать, позвонила по телефону.

Да и вообще, мало что ли у меня такого добра на работе, в институте? Сами гроздьями на шею вешаются. Хоть каждую неделю меняй. И никакого риска. С какой стати я бдительность вдруг потерял? Может, гипноз?

Юля посмотрела на меня с минуту, затем покачала головой:

– Слушай, ну ты и тормоз! А на первый взгляд вроде бы не похож на тех ребят, про черепаший мыслительный процесс которых анекдоты рассказывают. Ну типа как в одной оч-чень смешной истории, где два мужика (тоже у нас, на северах, живут, а говорят чудно: замёрзли, «горюч-чего» мало прихватили с собой) ловят рыбу. Один (тот, что постарше) поймал русалку, долго смотрел на неё, потом отпустил обратно в море. Второй (помоложе) думал, думал и с горечью спросил: «Зачем?» Первый тоже думал, думал, думал и грустно ответил: «А как?!» Смешно?

Я согласился:

– Очень. Я т-такую байку лет десять назад слышал. Но там вроде про полярников было?

Юля думала, думала, думала, думала и с ехидцей ответила:

– Не-а, полярника друго-ой! Полярника у-умный!

Я ей поддакнул:

– Нашёл бы «как».

Ну тут мы чуть не умерли со смеху. Наконец Юля вытерла слёзы и, изо всех сил пытаясь казаться серьёзной, спросила:

– Ну, если т-ты не перед-думал с русалкой-от, я за весчичками поех-хала. Т-тумаю, нед-дельку мне хват-тит. Так чт-то ч-через мес-сяц жд-ди.

Конечно, никуда она в тот вечер не уехала, «весчички» вполне могли подождать до утра. Что до русалки, то её и в помине не было: мы едва дождались момента, когда добрались до моей квартиры, и там сразу набросились друг на друга, как сумасшедшие. Разумеется, я не верил ни на грош в случайность нашей встречи, не сомневался, что Юля с какой-то целью ко мне подослана, но восторг мой от этого был ничуть не меньше. Хотя крышу, похоже, снесло у обоих. Как мне Юля призналась, перед тем, как расстаться со своей женской сущностью, она мечтала испытать настоящую любовь. И ей в этом плане невероятно повезло: она втюрилась в меня с первого взгляда.

В перерывах между экскурсиями друг по другу (друг на друге, друг под другом) мы кляли на чём свет стоит мой пустой холодильник-голодильник и болтали на самые разные темы. Я рассказал Юле о том, что учусь в университете имени Баумана (на МГУ пороху не хватило), изучаю прикладную математику. Ну а ещё подрабатываю на одной фирме (зарплату, естественно, понизил втрое, учён-ные-от!). Так что её денег нам не надо, проживём как-нибудь, лучше ей тоже поступить учиться, побыстрее выбрать институт. После длительных споров мы остановились на медицине. Я мысленно прикинул, хватит ли у меня денег на взятки: по-другому туда прорваться было совершенно нереально.

Однако больше всего мы говорили о Проекте. Оба сошлись на том, что тут какая-то «разводка», но деньги платят – и чёрт с ней. «Замес», похоже, был американский: и тестовая часть слишком велика, да и по средствам вряд ли кому другому можно было бы потянуть такую махину.