© Николай Андреевич Боровой, 2019

ISBN 978-5-0050-6734-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЫТЬ ПОЭТОМ – ЭТО ЗНАЧИТ ТОЖЕ (ЕСЛИ ПРАВДЫ ЖИЗНИ НЕ НАРУШИТЬ)
РУБЦЕВАТЬ СЕБЯ ПО НЕЖНОЙ КОЖЕ
КРОВЬЮ ЧУВСТВ ЛАСКАТЬ ЧУЖИЕ ДУШИ…

С. ЕСЕНИН

CREDO

Часто говорят мне, что Европа

Пару лет – и вся сгорит в огне,

Воцарится полумесяц скоро

На покрытом патиной кресте,

Будто бы давно вся провоняла

Терпкой, мусульманскою мочой,

Будто за бесценок распродала

Гордость, и достаток, и покой.

Перестроят церкви под мечети,

Парки – под молельные дворы,

Скупят толстомясые эфенди

Все ее отели и дворцы,

Поголовно будут все в хиджабах

Гарцевать по рю де Риволи,

по Шанс Элизе и на Монмартре,

По тропам Жарден де Тюильри.

В кипе иудейской ли, в платочке

Христианском ты уж не пройдешь.

Кончилась Европа, и до точки

Слабость довела ее и ложь.

Пару лет – и ляжет все во прахе,

Ведь уже сейчас по швам трещит,

Исчезает в мусульманском мраке

Континент от Осло по Мадрид,

И от нищей Варны до Парижа,

От Стокгольма до Бордо и Канн,

Будет мусульманину он ближе

Чем Египет, Катар и Иран.

Проще говоря, пора собравшись

Скопом всем, на память разучить

Моцартовский «Реквием», без фальши

Им ее руины отмолить…

Больше века длятся уж попытки,

Твой предречь закат или финал.

Едкий Шпенглер и славянофилы,

Ницше, Достоевский, Гессе, Манн,

Путинские борзые писаки,

Плаченный израильский мудрец —

Топят все тебя в крови и мраке,

Предрекая страшный твой конец.

И когда доходят разговоры

До твоих, Европа, скорбных дней —

Толпами провидствуют «кассандры»

Про сирийских, ряженных коней…

Вот, гляжу в тебя, моя Европа…

Чуть обрюзгла, старая, и лень

Прилегла с привычным, томным стоном

Вдоль твоих бульваров и аллей…

Мечутся комфортные машины

По шампунем вымытым шоссе…

Кажутся пока твои «руины»

Очень привлекательными мне…

Ты – стара, об этом не поспоришь…

Но дает ли право возраст твой

Гибель предрекать твоим устоям,

Называть «могильным» твой покой?

Будто бы рубцы тысячелетий

Испещрили облик городов,

Будто вечно ты на этом свете

Правишь под короной древних снов.

Связь времен в тебе я ощущаю…

Римские колонны залегли

В основаниях барочных храмов…

Дышат наши суетные дни

Древних форм, идей и откровений

Неизбывным светом… Учит он,

Вдохновляет судьбы поколений,

Разбивает самый крепкий сон.

Не конец ты, вечное начало…

Вечная, спасительная нить…

Вечно из истертого кресала

Истина готова заискрить…

Вечно возвращаешь ты к истокам,

Как маяк ведешь в глубокой тьме…

По твоим истоптанным дорогам

Мы бредем к утерянным себе…

Гений Леонардо, Караваджо…

Таинство Рембрандта и Рени…

Кант и Гете, Дюрер, Микеланджело,

Моцарт и Бетховен – все они,

Многие, что здесь не помянуты,

Стали стражей, что из мглы веков

Свято охраняет горизонты,

Вечную незыблемость основ.

Здесь фундамент будущих свершений

Залит в совершившихся веках.

Гении минувших поколений

Попеклись о блудных их сынах.

Не исчезнешь, и не исчерпаешь

То, что ими скоплено в тебе…

Ты, Европа, и сама не знаешь,

Что еще грядет в твоей судьбе…

Верю, поразишь воображенье,

Поведешь, спасешь и вдохновишь…

Бесконечным кругом возрожденья

Взор веков не раз ты удивишь.

Дух твой боевой давно утрачен,

Прыть – увы – подрастеряла ты,

Твой комфорт в столетиях оплачен,

Воцарились сладкие мечты…

Может быть поэтому писаки

Всех родов, пристрастий и мастей,

Норовят топить тебя во мраке

Хитрых исторических страстей…

Труд напрасен их, моя Европа…

Путь твой долгий дал свои плоды —

Духом победишь своих врагов ты,

Превратив их в часть своей судьбы…

И тогда, когда моя могила

Потеряет контуры свои,

Ты продолжишь истиной и силой

Наполнять столетья впереди.

Моцартовский «Реквием» прекрасен…

Верующий в будущность твою,

Предпочту я «schöner Götterfunken»,

Выучу и в голос пропою.

Крах твой близкий, скорый напророчить

Стало очень модным, ведь всегда

Ловкое кликушество в почете…

Всем «пророкам» так отвечу я —

Как еврей, словцом из анекдота —

Кажется вам: вот, еще чуть-чуть?

Не спешите, ибо не дождетесь!

Вас, поверьте, раньше отпоют…

27 июня 2016 года.

КАРЛОВЫЙ МОСТ

Карловый мост протянулся сквозь толщу времен

Каменной, гроздьями статуй унизанной нитью…

Молча над городом древним господствует он —

Главный свидетель эпох и великих событий.

Будто красавец в летах – одинок, умудрен,

Статен и с гривой седою – все так же прекрасен.

Темною патиной лет не покрыт – осенен,

Много сумел рассказать бы – но просто безгласен.

Помнит рейтаров на сталью укрытых конях,

Поступь монархов, идущих к желанной короне.

Помнит и Прагу он в полных надеждою днях,

Ставшую символом вечной мечты о свободе.

Помнит и Моцарта… зная характер его,

Верю – не раз на мосту, окруженный толпою,

Сальный травил он про венскую жизнь анекдот,

Слышал напевы какой-то из новых симфоний…

Помнит Бетховена… Гений, тогда молодой,

Бурею летней, как страстью, внезапно объятый —

Не на мосту ли, над вздыбленной ветром рекой,

Вдруг он зачал и услышал «Аппассионату»?

Помнит и Бродского, ждущего встречи с тоской,

Грудью вдохнувшего липовый воздух свободы…

Мукою Кафки, затертого шумной толпой,

Кажется мне – он незримо, навеки наполнен.

Карловый мост, говорят, лишь для тех, кто влюблен…

Сладостью встречи искрятся спешащие лица…

Путник идет по тебе – он судьбой утомлен,

Полон тоски, и увы – не способен забыться.

Странный прохожий тот – я… Ты поймешь, старый мост…

Сам ты стоишь одиноко столетья, эпохи…

Вижу с твоей высоты свою жизнь я без грез…

Правда страшит и рождает неровные строки…

Карловый мост – ты мне кажешься нитью судьбы,

Чем-то последним, что с жизнью меня повязало.

Влтава уносит надежды, мечты и мольбы…

Крики хоронят немые гратчанские скалы…

Поступью дней я судьбою живым погребен…

Карловый мост – ты простишь мне глухие признанья…

Тайный свидетель монархов, империй, времен,

Гибель ты видел последних моих упований,

Малой дороги моей ты свидетелем стал

Ближе к концу ее, ближе к последнему шагу…

Вот я стою на тебе – безнадежен, устал,

Слезы в гортани сдавил и мараю бумагу.

Бурные воды внизу – словно память моя…

Вижу – несутся события, встречи, мгновенья,

Было – как не было… смыла бесследно судьба,

Да и меня уже скоро поглотит забвенье…

Долго стоишь меж покрытыми лесом горами,

Слышал немало проклятий, прощаний и слез.

Пепел мгновений. Тоска на обрывках бумаги.

Может еще повидаемся, Карловый мост…

4 июля 2016 года

ЛИПА НА РЕЙТАРСКОЙ УЛИЦЕ

 
Пахнет цветущими липами,
Струями ливней избитыми,
Медом мой вдох упивается,
Пряная Прага-красавица…
 
 
Сяду, усталый, под липою,
Тенью вечерней облитою,
Сладость вдохну – и забудется
То, что прошло и не сбудется,
 
 
То, что манило надеждою,
Счастья стихией безбрежною,
То, что исчезло… как липовый
Цвет на копне малахитовой…
 
 
Стану спокоен под липою,
В улочке старой забытою,
Так же, как я – одинокою,
Будто бы длань, над дорогою
 
 
Крону свою распростершою…
С ней, как с монашкой безгрешною
Болью своей обменяюсь я…
В тайном душа ей признается…
 
 
И как с сестрой белоокою,
Грудью своею широкою
Я обнимусь с этой липою,
Цветом июльским увитою…
 
 
Пусть на минуту забудутся,
На липой пахнущих улицах
Муки мои безутешные,
Как пытки ада – неспешные…
 
 
Благословенно мгновение —
Ты подарило забвение,
Сладостью меда измазало
Жизни пропавшей проказины,
 
 
Смазало влажными утрами
Душу, покрытую струпьями
Всех начинаний несбывшихся,
Лет, без следа растворившихся…
 
 
Будто сестрой этой липою,
Цветом медовым покрытою,
Стала мне Прага за краткие
Дни, как во сне безоглядные…
 
 
Сросся душой с этим городом,
Влажным пропитанным холодом,
Бурею летней охваченным,
Будто для грез предназначенным.
 
 
Сутью своею душистою,
Статью изящной, холмистою,
Будто мечтающей Влтавою,
Высью церквей темноглавою —
 
 
Всем ты до слез полюбилась мне,
Будто бы чудо в зеленой мгле,
Будто легенда ожившая,
Тайной своей заманившая…
 
 
Жаль лишь одно: хоть мы родственны
Сутью своей, а не косвенно,
Милая, пражская высь —
Судьбами нам не срастись…
 

7 июля 2016 года

 
К ЛИПЕ СТРОГОВСКОГО МОНАСТЫРЯ.
 
 
Липа стоит вековая…
Маковка храма над ней…
Сладостный дух пробуждает
Память исчезнувших дней…
 
 
Так же стоял я когда-то,
В храмовом, тесном дворе,
Липовым цветом объятый,
На моей жизни заре…
 
 
Вовсе не здесь это было…
Липа другая цвела…
Таинством непостижимым
Целая жизнь ждала…