Бутылка водки

Как-то вечером, в понедельник, я пошёл поужинать в нашу студенческую столовую. Мои однокомнатники остались в «кают-компании», как мы называли свою крохотную комнатушку: в столовке они уже успели побывать. Ужинал я в обществе друзей по аспирантуре. Настроение было прекрасное. Дела с диссертацией шли хорошо – на прошлой неделе я успешно прошёл предзащиту на кафедре. «Погоняли» хорошее-е-енечко! Вопросы иногда были настолько каверзными, что приходилось напрягать всё своё воображение и, как мы иногда шутили, вспоминать то, чего даже и не знал! Выхожу из столовой и вижу: в углу стоит пустая бутылка из-под водки «Столичная». Соображаю: «Мне как раз такая и нужна». Недолго думая, в неё я налил кипячёной воды из титана (сырую я не очень любил), завинтил пробку и понёс с собой. Захожу в комнату, держа бутылку в руке, я увидел, что Валентин обратил внимание на бутылку. Идея созрела в одно-о-о мгновенье! Я сразу же сделал вид, что я якобы не хочу, чтобы он заметил бутылку «Столичной», и быстрым шагом демонстративно пошёл к платяному шкафу, но так, чтобы он видел, и стал «тщательно» её прятать за одеждой на полке. Когда я спрятал бутылку, повернулся к столу и, как ни в чём не бывало, сел за стол и стал раскладывать бумаги. А сам боковым зрением наблюдаю за Валентином. Тот подпёр кулаком подбородок и, прищурившись, с недоумением и откровенной обидой смотрит не меня. А я продолжаю подчёркнуто внимательно листать и рассматривать записи.

Валентин с неким презрением, даже с железом в голосе тихо говорит:

– Ну и дру-у-у-г называется!

Я вопрошающе и непонимающе:

– Это ты о ком?

– О тебе, о тебе… О ком же ещё!

– Не понял, в чём дело, Валь?

– Не ожидал такого от тебя, так называемый друг! Всегда всё делили пополам, всем делились и угощали друг друга, а теперь на… Оппане! Спрятал! Думаешь, я не заметил! – с откровенным возмущением пробормотал Валентин. – Не ожидал я от тебя, не ожидал! Лучший друг, называется…

– Ты о чём, Валь? – и смотрю ему, не мигая, прямо в глаза, как собака хозяину.

– Серёга, а подойди-ка сюда, – проворчал Валентин, – я тебе сейчас скажу тако-о-ое, что ты просто обалдеешь! Это ж просто дикий ужас, что творится!

Сергей нехотя отложил журнал, выключил настольную лампу на тумбочке, поднялся с кровати и вопрошающе уставился на Валентина.

Валентин, покачивая головой и смотря куда-то в пол, говорит:

– Серёж, я даже никогда и поду-у-умать не мог, что Игорь такой. Я всегда считал его нашим лучшим другом, а он, представляешь, купил пузырь и спрятал его от нас в шкафу. Он думал, что я не замечу!

– Ребята, дорогие мои друзья, я сейчас всё объясню, – извиняющимся тоном пробормотал я. – Дело в том…

– Валь, да он сейчас наговорит, – с ухмылкой проговорил Сергей, – он умеет зубы заговаривать. Наплетёт сейчас семь вёрст до небёс, да все лесом!

– Да не только лесом, – засмеялся Валентин, ещё и по лесным дебрям-зарослям, болотам и топям… Значит так, сейчас будет так, как я скажу! И баста! Обижайся – не обижайся – твоё дело! – приказным тоном продолжил Валентин. – Ты достаёшь свою драгоценную, я сейчас достану из тумбочки жареную курочку – сестра вчера привезла – и посидим, расслабимся… И без возражений, я сказал! Это как приказ старшего по комнате! Доставай, не жмотничай!

Я «сконфуженно» пошёл к шкафу и «нехотя» достал бутылку. С деланным сожалением и со стуком по столешнице поставил её на стол. Валентин достал зажаренную домашнюю курочку и положил её на чистый листок бумаги. От курочки по комнате пошёл аромат, как от французских духов.

– Серёж, – обратился Валентин к Сергею. – У тебя ничего там не найдётся к внеплановому праздничному столу?

– Да особо нет ничего, – ответил Сергей. – Так, там несколько мандаринчиков и подсохший апельсинчик.

– Всё на стол! Пировать, так пировать! А ты, Игорёк, не обижайся! Это не грабёж, а дружеская экспроприация. Мы тоже кладём на стол, что у нас есть. Не обижайся, друг ты мой лепший, – похлопав меня по плечу, дружески сказал Валентин.

Сели за стол. Стол, конечно, получился не роскошным, не такой конечно, как в ресторане! Но, возможно, и лучше чем в ресторане, в данной обстановке. Не-е-ет! Точно лучше, чем в ресторане! Я разложил на столе чистые листы бумаги, достал гранёные стаканы, разрезал апельсин на шесть долек, три мандарина и положил их по две штучки на каждый индивидуальный лист. Валентин разорвал курочку на кусочки и положил всё это горкой на тарелочку. По центру красовалась «Столичная», пробку которой я «деланно и с трудом» отвинтил. Рядом с бутылкой графин с водой. Как только уселись за стол, я сразу же взял аппетитную ножку с корочкой и стал с удовольствием её уплётывать за обе щёки. Валентин стал разливать по стаканам «водку». А я уже доедаю ножку и посматриваю на тарелку с остальными кусочками.

Валентин:

– Срамота, ты, городская! У нас в деревне, пока не выпьют, в рот ни чуть-чуть ничего! Сначала выпивают, а уж затем закусывают. А у вас, городских, всё не так, как у людей. Сразу со стола хвать и в рот! Не хватит, что ли, думают.

На столе полный гастрономический парад! Всё готово к торжеству. Валентин степенно разлил «водку» по стаканам. Всё по справедливости – каждому ровно по полстакана. Я тоже взял свой стакан. Чокнулись и Валентин на правах старшего по комнате этак торжественно:

– Ну, что, друзья мои закадычные! За дружбу! За настоящую мужскую, верную и многолетнюю дружбу! – И с залихватским замахом – р-р-р-аз! Я, держа в руке свой стакан, смотрю на Валентина. У того глаза от удивления сначала округлились, сам он оторопел от удивления, неожиданности и содержимого стакана. Сначала посмотрел на Сергея, затем уставился на меня суровым взглядом… Я мгновенно соображаю, что сейчас мне от моих верных друзей перепадёт не только на орехи, и мгновенно стрелой из комнаты как шандарахнусь! Только вылетаю в коридор, как мимо меня в противоположную от двери стенку коридора грохнулся стакан. Вдребезги! Я на всякий случай по коридору подальше… Валентин с Сергеем выбегают из комнаты и совершенно не дружественными взглядами смотрят на меня, на такого беззащитного, как я подумал и почувствовал себя в этот момент.

Валентин очень требовательно:

– Значит, так! Магазин ещё открыт – мигом одна нога там, другая через пять минут здесь! С бутылкой хорошего коньяка! Понял? И без бутылки в комнату даже не заходи! Ты понял меня?

– Так у меня и денег с собой нет, – виновато пробормотал я.

– За деньгами вернись, ладно!

Я вернулся, взял деньги и с ухмылкой вышел из комнаты.

Валентин откровенно хохоча вдогонку:

– Давай-давай, шуруй, да побыстрее! А то от разгоревшегося аппетита можно и сандалии отбросить! – И дружески поддаёт мне ногой под мягкое место.

Минут через двадцать в комнате наступил мир, а застолье продолжилось со смехом, анекдотами и планами на будущее. А будущее всеми нами ожидалось и рисовалось безмятежным и радужным! Ещё бы! Коньяк очень хорошо подействовал на размышления о будущем!

Гадалка

Лежу в больничной палате после операции. Бок болит невыносимо, но деваться некуда. Скукота – несносная! И угораздил же этот аппендицит! То ли дело на работе… Работать интересно, коллеги изумительные. А тут бах тебе, ни с того ни с сего! И со скорой сразу на операционный стол!

Заходит медсестричка Катя. Как и все медсёстры, в белом халатике, так и она – как ангелочек. Уколы одному, другому, третьему… Шлёп в деликатное место, и как метеор улетает. Как на ангелочкиных крылышках!

Убегая, посмотрела на меня и спрашивает:

– Ну, что, скучно?

– Да не то дело! Сказать скучно – ничего не сказать!

– Ну, через пару минут приду перевязку сделаю, легче будет. Да и укол должен сработать быстренько.

Пришла, перевязывает, я пытаюсь побалагурить. А о чём? Просто для порядка спрашиваю:

– А вот сестричка Юля, что за человек? Молоденькая, а такая всегда грустная, невесёлая.

– Будешь грустной. У неё такая жизнь – не позавидуешь.

И стала мне рассказывать про неё, сначала чуть-чуть, а затем, увлекшись, рассказала про неё практически всё! Действительно, не позавидуешь. Потом рассказала и про другую медсестру Галю. Катя ушла, а стал размышлять о судьбе и судьбах вообще. Делать-то нечего. Книжки читать уже надоело, приёмник включить – другим мешать.

На следующий день поиграли с соседями по несчастью в карты и, снова – скукота! Лежу в кровати и от нечего делать перетасовываю колоду карт.

Перед обедом с уколами заходит та самая медсестра Юля, про которую мне вчера рассказала Катя. Я на неё посмотрел так внимательно, что она не могла этого не заметить. Увидев в моих руках колоду карт, шутя, спрашивает:

– Ну, что, погадаешь?

– Давай!

– А умеешь?

– Умею.

– Ну, тогда сейчас зайду.

Как гадать – не знаю. И не знаю и не умею, естественно, но я же уже сказал, что умею, надо выкручиваться каким-то образом. И тут входит Юля.

– Ну, давай, предскажи судьбу! Гадальщик или гадалка, всё равно кто ты там.

Я потасовал у неё на глазах колоду и стал раскладывать карты так, как видел, когда карты раскладывали гадалки. Глядя на неё, говорю:

– Только учти, если нагадаю не то или не так, как тебе нравится, не обессудь. Карты ложатся так, как должно быть. Карты точно говорят, что было, и точно предсказывают то, что будет.

Юля насторожилась, собралась, прищурила глазки и говорит:

– Ладно, гадальщик, говори, что было, и особенно скажи, что будет. Только постарайся!

– Так и будет, сестричка. Так и будет! Только – правда, и ничего другого окромя правды. Карты, дорогая, не врут! Они знают всё! Они всё скажут и предскажут!

Раскладывая карты, я соображаю, что погадать-то я как-нибудь сумею. Я-то про неё вчера узнал многое. Даже больше, чем надо! И начинаю ей «гадать – что было».

– Ты приехала в город из деревни. Там, как и все мужики в деревнях, отец то ли пил, то ли наркоманом был, не пойму. Да это и не столь важно в данный момент.

– Да, отец пил, страшное дело как.

– Карты показывают, что у тебя ещё есть брат. Это так?

– Есть, пусть он, неладный, будет!

– Так вот, он долго не работал, видимо, был в казённом доме, т.е. «сидел», как говорится. За что, пока карты не говорят. Это они, надо сказать, и не показывают никогда, к сожалению. А сейчас он сидит на шее у родителей. Ты решила поехать в город, поискать счастья. По дороге в город тебе встретилась бубновая дама, которая посоветовала тебе пойти учиться в медучилище, так как она увидела у тебя большие способности к врачеванию. Да ты и сама это чувствовала и мечтала стать врачом. Так?

– Та-а-ак, – протянула Юля.

– В училище за тобой стал ухаживать бубновый король.

Юля про себя: «А действительно всё так, надо же!»

Я продолжаю «гадать» и внимательно наблюдаю за ней. Вдруг зь чабегает другая медсестра и зовёт её что-то там ей помочь.

– Отстань, Маш! Подожди немного. Сейчас приду! Ну, уходи же, сказала. Сказала, что приду сейчас.

Маша, пожав плечами, уходит, из-под бровей укоризненно посмотрев на меня. Я продолжаю «гадать» дальше:

– Через некоторое время вы с «бубновым королём» хотели пожениться. Подожди немного, рассмотрю, как легли и что говорят карты… Вот теперь почти ясно. Если карты не врут, а этого не должно быть, то брак был бы неудачен. Ты решила поступать в медицинский вуз, а он был против. Но всё равно жить вам негде было бы и вы расстались. Да ты его и не любила по-настоящему. Скоро король заболел, видимо, попал в автоаварию. Что с ним дальше было, карты не говорят. Но после расставания вы уже больше и не встречались.

Юля то бледнеет, то краснеет, то в холодный, то в горячий пот её бросает, то губки прикусывает, то вздыхает.

А я продолжаю:

– Но это и к лучшему, что вы не успели пожениться. Ты встречаешь другого короля… Выпал «туз», а это значит, что у него был дом, но он был связан с какими-то то ли цыганами, то ли с какой-то шайкой, и ему скоро предстояла далёкая и длинная дорога. Та-а-ак… Действительно так! В казённый дом. Куда, карты не говорят. Поэтому и к лучшему, что ты от него ушла.

Юлю окончательно заступорило. Смотрит на меня такими глазами, что я решил, что пора уже переходить и на предсказания – «что будет». Я вспомнил, как Катя говорила, что у Юли какая-то пожилая родственница в Австралии, что в Америке живёт двоюродный брат, что появился новый ухажёр из хорошей семьи, что благодаря какому-то там конкурсу на лучшую медсестру её принимают в этом году в медицинскую академию вне конкурса. И начинаю «предсказывать»:

– Посмотри сюда, Юля, вот на эти выпавшие три десятки. Это значит, что тебя ожидают неожиданные изменения в твоей судьбе. Предстоит да-а-альняя дорога. Очень дальняя. Причём вот эти две шестёрки говорят, именно две дальние дороги. И что интересно – в разные концы света. Карты говорят, что очень-очень дальние. Одна за другой. Обе где-то там далеко, где, не понятно…

Юля насторожилась. Чуть ли не умоляюще и с надежной смотрит на меня такими глазами!

Я, сделав сосредоточенный вид, продолжаю:

– Перед этими дорогами тебе предстоят встречи в казённых домах. Вот эти буби говорят, что тебя ожидают – я, правда, не очень уверен – но я бы сказал, что наследства… причём в первом случае очень большое. Да, действительно большое. Скажу больше – оба большие! Такие большие, что тебе трудно даже будет с ними справиться! Надо быть готовой к тому, чтобы суметь сохранить эти наследства, а то растеряешь по неопытности. Тут же появятся родственники, особенно появятся дальние, о существовании которых ты сейчас и не знаешь! А ещё друзья и «доброжелатели». Тебе надо быть готовой к тому, что вокруг тебя начнут вертеться всякие нехорошие люди. После получения этих наследств за тобой станут ухаживать сразу два короля. Один их них, тот, что постарше, с тобой будет не очень искренен и уйдёт вот к этой червовой даме. Останется только молодой трефовый король. Тебе надо будет сразу соглашаться на брак с ним. Его ожидает высокая казённая должность. У тебя будет два сына от него и дочь…

Я остановился. Ну и наплёл… Аж сам стал верить в то, что всё это будет у неё! Мне вдруг захотелось, чтобы всё это у неё случилось на самом деле и мои «предсказания» сбылись! Чтобы жизнь у неё наладилась, и чтобы у неё всё стало хорошо.

Юля сидела в прострации. Глаза горели, она нервно теребила подол халата и мысленно, как мне показалось, витала далеко-далеко, высоко-высоко за облаками.

Я, вздохнув, сказал:

– Всё, Юля! Я выдохся. Больше не могу! У меня в голове всё затуманилось. Слишком много энергии ушло на это гадание. Зачем я стал гадать тебе? Я ведь болею. Мне нельзя в таком состоянии гадать. Так и не выздоровею! Всё, уходи! Мне надо отдохнуть. И так не буду теперь спать, наверное, всю ночь. Вот балда! Никак не поумнею. В моём положении нельзя же гадать! Я нарушил сразу несколько непреложных условий гадания. Всё, Юля, уходи, пожалуйста, уходи.

Я сгрёб карты, потасовал их, откинулся на подушку, вздохнул и закрыл глаза.

Юля молча ушла, тихо закрыв за собой дверь. Я же расстроился. Нагадал, балдюк! Она-то, наверняка, поверила в мою белеберду. Мне стало совестно за всё, что я наговорил ей. Но подняться и пойти сказать обо всём я не смог. Очень болел бок.