Признаюсь, мне ещё только предстоит полюбить критическую литературу. И первый шаг в этом направлении уже сделан: мне понравилось! А ведь приступала с опаской: Ведь почует, старик, что какой-то дилетант читает его мудрые строки, и восстанет, и отлупит пером по носу!
Написано очень понятно и живо, как сам роман. Сперва автор убеждает, что Гончаров пишет не длинно и скучно, а подробно и обстоятельно:
"...не только писание письма Обломовым, но и качество бумаги и чернил в письме старосты к нему - все приведено и изображено с полной отчетливостью и рельефностью. Автор не может пройти мимоходом даже какого-нибудь барона фон Лангвагена, не играющего никакой роли в романе; и о бароне напишет он целую прекрасную страницу, и написал бы две и четыре, если бы не успел исчерпать его на одной".
Далее Добролюбов высказывает точку зрения, полностью согласующейся с моей: писатель не обязан в каждой строчке развлекать или обличать. Он может просто предлагать интересную ему беседу, а читатель вправе поддерживать её или нет.
"Многим не нравится спокойное отношение поэта к действительности, и они готовы тотчас же произнести резкий приговор о несимпатичности такого таланта. Мы понимаем естественность подобного приговора и, может быть, сами не чужды желания, чтобы автор побольше раздражал наши чувства, посильнее увлекал нас. Но мы сознаем, что желание это - несколько обломовское, происходящее от наклонности иметь постоянно руководителей, даже в чувствах".
Браво! Но уже пора заняться и Обломовым. Добролюбов тоже так думает, и приступает к делу. Скоро становится ясным, что Обломов ему совершенно не нравится. И как человек или персонаж, и как общественное явление. В статье анализируются причины возникновения феномена обломовщины, его предпосылки и распространение.
"Обломов... не привык делать что-нибудь, следовательно, не может хорошенько определить, что он может сделать и чего нет, - следовательно, не может и серьезно, деятельно захотеть чего-нибудь... Его желания являются только в форме: "а хорошо бы, если бы вот это сделалось".
Добролюбов с беспощадной насмешкой резюмирует смысл жизни и её назначение у обломовца:
"Обломовцы очень просто понимали ее, "как идеал покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом. Они сносили труд, как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным"
Невольно вспоминается старый анекдот об одном покойнике, который на том свете, насладившись покоем и совершенством, захотел что-нибудь толковое поделать, но труд в загробном царстве невозможен. "Тогда я хочу в ад!" - возмущается душа, и ей отвечают: "А ты, по-твоему, где?"
Во времена Добролюбова, впрочем, эту шутку ещё не придумали. Зато написали немало отличных романов, где (ещё до героя Гончарова) немало обломовых. Онегин - Обломов, Печорин, Рудин и ещё несколько известных героев своего времени - обломовы, обломовы... Каждый на свой уникальный лад. Подробности - в статье.
Добролюбов совершенно отказывает герою Гончарова в порядочности и положительных свойствах.
"Он не поклонится идолу зла! Да ведь почему это? Потому, что ему лень встать с дивана. А стащите его, поставьте на колени перед этим идолом: он не в силах будет встать".
В этом я несогласна с великим литературоведом. Впрочем, в ближайшее время у меня в планах Дружинин, у того, кажется, имеются хорошие аргументы в пользу Обломова. Так что позволю двум гениальным критикам спорить между собой, а сама расположусь в партере, с попкорном.
Мелочно отобрала ползвезды за то, что Добролюбов отказывает рассудочным женщинам сперва в самом существовании (под предлогом того, что он сам таких не встречал), а потом и в преданности: утверждает, что ̶С̶о̶ф̶ь̶я̶ Ольга бросит и Штольца, как только тот её разочарует.
Забавно! Добролюбов, как и я, верит в продолжение хода сюжета после того, как писатель положил перо!