Они проехали Нарвскую Заставу и выехали за город, мимо заводей, окружавших ручей. Деревья стояли уже так тесно, что через их кроны с трудом было видно небо. Сеит не верил собственным ушам, что отец может говорить с ним о совершенно взрослых вещах. Мехмет рассказывал ему о жизни в военной школе, о предстоящих опасностях и будущих наказаниях. Затем перевел разговор на девушек и женщин. Оценив, насколько понятно сказанное, он переходил на другую тему. Поговорив еще и увидев спокойствие на лице сына, двигался дальше. Небольшое количество водки явно помогло снять напряжение. Результат был именно таким, как он ожидал. Хотя щеки Сеита время от времени краснели, не было сомнений, что он понял цель разговора и суть сказанного. Он был умным мальчиком, но до этого разговора не знал о трудностях взрослой жизни и о том, что жизнь взрослого мужчины совершенно не похожа на ту, что он вел прежде. Истории, которые рассказывал ему отец, были совсем иного сорта, чем те, что он слышал от матери.

– Если ты хочешь пояснений, пожалуйста, не стесняйся перебить и спросить меня, – сказал отец.

Сеит не знал, о чем и спросить. Голова и так уже кружилась от всего, что он узнал. Когда Мехмет увидел его смущенные глаза и красные щеки, то с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.

Вечером после ужина они сидели перед камином в кабинете. Отец сказал Сеиту, что романы с русскими девушками заводить можно, но к тридцати годам он должен жениться на татарской девушке из хорошей семьи.

– Почему к тридцати годам? – спросил Курт.

Мехмет улыбнулся:

– Ты спрашиваешь, почему женятся к тридцати? Потому что мужчина только к тридцати годам вступает в возраст, когда нужно остепениться. К тридцати он устает от холостяцкой жизни. Возможно, сейчас ты не очень хорошо понимаешь меня, но сейчас просто слушай внимательно и хорошенько запоминай. Запомнить и понять – это разные вещи. Ты можешь запомнить то, что я тебе говорю, но поймешь только тогда, когда переживешь все на собственном опыте. Это займет годы, сын мой.

– А когда произойдет все, о чем ты рассказываешь? – спросил мальчик, не отрывая глаз от огня.

Мехмету нравилось любопытство сына. Это усиливало чувство близости между отцом и сыном. Мехмет сел в кресло напротив и тихо сказал:

– Все то, о чем я тебе рассказываю, не имеет точного календаря. Разные люди переживают все это в разное время. Законы рождения, жизни и смерти одинаковы для всех, но сроки иных событий могут быть другими. Так происходит и в жизни мужчин, и в жизни женщин. Однако за пределами неизменных законов жизни, которые одинаковы для всех, ты должен быть очень осторожен, потому что будешь принимать самостоятельные решения и создавать собственную судьбу. Со временем поймешь, что худшие бедствия люди навлекают на себя сами своими собственными необдуманными решениями.

– А друзья бедствия навлечь могут? – спросил Сеит.

– Разве ты не сам выбрал себе друга, который принес тебе несчастье?

Мальчик неуверенно покачал головой:

– Конечно… конечно.

– Поэтому ты должен выбирать друзей осторожно. Никогда не забывай, кто ты и откуда.

– Ты имеешь в виду, что я родом из Алушты?

Мехмет засмеялся и откинулся в кресле.

– Да, точно, – сказал он, – ты из родом из Алушты, ты сын Мехмета Эминова, твои предки веками жили на этой земле, тебе принадлежат виноградники и ферма, твои потомки будут всегда жить там, где родились и живем мы с тобой. Вот что ты никогда не должен забывать. Мы – татары, мы – тюрки, мы гордимся своим родом. Но мы горды и тем, что являемся подданными Российской империи. Твоя обязанность, Сеит, учиться и стать лучшим в своем классе. Мы всей семьей много трудились, чтобы заслужить свой почетный статус в обществе. Через несколько лет мне предстоит уйти со службы. Нелегко дослужиться до адъютанта царя. На пути будет много людей, которые будут пытаться убрать тебя. Ты должен быть осторожен. Ничто не должно помешать тебе стать лучшим в школе. Я верю в тебя, сынок.

– Ты сказал… время делать выбор… что ты имел в виду?

Мехмет был доволен, что сын задает правильные вопросы, тем быстрее он все поймет. Ведь когда они расстанутся, мальчик останется с этими вопросами один на один.

– Это время может никогда не настать. Все может кончиться хорошо. Однако будущее России едва ли безоблачно. Ты не мог почувствовать этого в Крыму, но большие города бурлят. Люди беспокойны. Безработица становится угрожающей. Многие голодают. Может разразиться катастрофа.

Он остановился и спросил сына:

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, понимаю, – сказал Сеит.

Мехмет продолжал:

– Царь – человек хороший, но мягкий. Он окружен жадными до власти людьми. Это многим не нравится. Насколько я понимаю Россию и русских, что-то произойдет в ближайшем будущем. Если черный день наступит, твое место рядом с царем. Но если начнутся проблемы между татарами и русскими, ты сам знаешь, на какой стороне тебе быть.

– Я понял тебя, отец.

Голос Сеита звучал задумчиво. Он почувствовал, как устал. В этот день в его голову попало слишком много новой информации.

– Ладно, Сеит, тебе пора отправляться в постель, хватит лекций на сегодня.

Мехмет прошел с сыном к лестнице, рука его лежала на плече мальчика. Улыбаясь, он спросил:

– У тебя нет ощущения, что ты прожил за один день несколько месяцев?

– Есть, папа.

– Еще бы! Перед тем как мой отец отдал меня в юнкерское училище, я тоже провел несколько дней со своим отцом и пережил то же самое. Но будь уверен: тебе не о чем беспокоиться. Возможно, ты никогда не столкнешься с опасностями, о которых я говорил. Просто запомни мои слова и живи обычной жизнью. Все, что ты должен, – быть осторожным.

Он поцеловал сына в лоб и отправил его в постель.

Всю ночь Сеиту снились сны. То прекрасные видения, от которых хотелось не просыпаться, то кошмары, и он вскакивал в поту. Ему снилось, что он уже выпускник юнкерского училища. Тысячи русских красавиц окружали его. Они задирали юбки, чтобы показать ему свои ножки, желали поцеловать его, щекоча волосами лицо. Затем превращались в уродливых бродяг и нападали на него с криками «Ты из людей царя, поэтому ты должен умереть!».

Он проснулся в очередной раз, взял кувшин с ночного столика и остудил водой лицо. Затем лег, на этот раз пытаясь не заснуть, но вскоре заснул вновь.

Прошло два дня, полных отдыха, конных прогулок и разговоров у камина. Уезжая из нового дома и прощаясь с дворецким и его женой, Сеит погрустнел. Отец понимал его чувства.

– Наше дело таково, – сказал он, – что ты всегда будешь в пути, трудно привязываться к чему-то надолго.

Дворецкий стоял у ворот и махал им на прощание. Сеит махал ему в ответ, пока тот не скрылся из виду. Сеит ощущал: в его жизни наступает поворотный момент. Повернувшись к отцу, он сказал:

– Теперь у меня два дома, в которые хочется вернуться.

Мехмет рассмеялся:

– У тебя будет больше домов.

Затем серьезным голосом добавил:

– Не забывай, что твоим настоящим домом всегда будет Алушта. Где бы ты ни был, помни об этом.

Стояла теплая погода. Легкий ветерок доносил ароматы деревьев и цветов. Доверительные разговоры последних дней еще больше сблизили отца и сына и еще больше сдружили. Ко всему прочему Сеит узнал, как дружить с девушками, избегая последствий.

– Осман тоже все это будет изучать? – поинтересовался он.

– Конечно, когда придет время. Правда, может, не в таком юном возрасте, как ты.

– Почему?

– Потому что он не покинет дом таким юным. У него будет больше времени. Ты должен научиться всему сейчас, ибо вот-вот останешься совсем один в школе, а тебе только двенадцать лет. Тебе надо взрослеть быстрее. Ты не можешь рисковать и совершать много ошибок.

– Я не боюсь быстро повзрослеть.

Мехмет погладил сына по голове. Он был рад. Он знал, что его сын сумеет позаботиться о себе.

Юный Сеит открывал для себя новое – одно за другим. Они ехали по южному берегу Невы, и отец показал на огромное здание:

– Это Адмиралтейство.

Затем они проехали мимо Зимнего дворца. Сеит был так поражен потрясающей красотой дворца, что не мог вымолвить ни слова. Нева, закованная в розовый и серый гранит, отполированный лучшими мастерами, делала город похожим на остров. Они еще раз проехали по Невскому проспекту, сердцу города, чтобы насладиться его красотой.

– Нева замерзает на пять месяцев в году, – сказал Мехмет, пока они ехали по одному из мостов через Неву. – Зимы здесь очень холодные и такие длинные, что, поверь мне, ты станешь тосковать по крымской зиме.

Оба рассмеялись. Стоило ли говорить о снеге и зиме?

Мехмет показал сыну здание Двенадцати коллегий, Петропавловскую крепость, собор, где были похоронены все российские императоры, начиная с Петра Великого. Они недолго погуляли по пристани у Невы.

– Каждый год более полутора тысяч судов заходит в этот порт. Население города – примерно полтора миллиона и растет с каждым днем. Примерно треть – промышленные и портовые рабочие.

– Они все русские?

– Русские. Правда, по национальности они могут быть финнами, эстонцами, евреями, поляками, кем угодно.

Сеиту чрезвычайно нравилась прогулка по Санкт-Петербургу, и ему хотелось, чтобы она никогда не заканчивалась. В конце концов отец приказал кучеру уехать с больших проспектов в лабиринт узких улочек, и, наконец, они остановились перед двухэтажным деревянным зданием, ничем не отличавшимся от соседних. Игравшие на улице ребятишки сбежались посмотреть, кто приехал.

– Здесь живут разночинцы, – сказал отец. – Это дом покойного Евгения.

– Кто это?

Мехмет объяснил:

– Он много-много лет был моим адъютантом. Умер от туберкулеза, бедняга. Здесь живут его вдова и трое детей. Бедная женщина работает на фабрике день-деньской, а потом еще и на второй работе – убирает, моет посуду, в общем, делает что придется.

– А дети не работают? – спросил Сеит и тут же понял, каким нелепым был вопрос, когда увидел босоногих детей. Старшему из их шумной компании было не больше пяти или шести лет, остальные двое были младше. Они выглядели такими изможденными, что сложно было понять их настоящий возраст.

Дети хорошо знали Мехмета. Они подбежали к нему и обняли за ноги. Светловолосые и голубоглазые, они были похожи друг на друга как две капли воды. Когда отец одного за другим поднял и поцеловал их, Сеит почувствовал легкий укол ревности. Была ли у светловолосой женщины, стоявшей наверху лестницы, связь с его отцом? До вчерашнего дня он даже не задумывался о таких вещах, но после всего, что довелось услышать, он предполагал, что у мужчины, работающего вдали от дома, может быть вторая жизнь, так что все могло быть. Внезапно он почувствовал, что ему надо защититься от этой женщины и ее детей, держаться от них на расстоянии. Он ревновал отца к ним. Мехмет взял двоих младших на руки и пошел вверх по ступенькам, третий отправился следом.

– Пойдем, Сеит. Познакомишься с семьей Евгения.

Сеит последовал за отцом по лестнице, пряча глаза и пристально следя за женщиной, которая ждала их с радостной, но застенчивой улыбкой. Голубые глаза ее сияли. Она выглядела очень молодой. Ее собранные в косы волосы такого же цвета, как у ее детей, были уложены на затылке в шиньон. Старенькое платье было залатанным, но очень чистым. На фоне красного фартука с рисунком из желтых роз и зеленых листьев выделялись покрасневшие, иссохшие, неухоженные руки.

Когда они поднялись по лестнице, она шагнула в сторону, пропуская их. Ее русский язык звучал немного иначе, чем у Гани и Тамары.

– Добро пожаловать! Вы доставили нам радость, полковник Эминов.

Она говорила почти неслышным голосом. Войдя, Мехмет отпустил малышей и притянул сына к себе. Он повернулся к женщине и представил его:

– Это мой сын, Сеит. Отныне он живет в Санкт-Петербурге. Сеит, это Верочка, вдова Евгения, о котором я тебе говорил.

Он свободно прошел по маленькой комнате, словно у себя дома, и сел в кресло под окном. Тем же еле слышным голосом она спросила:

– Хотите выпить что-нибудь, кофе, чаю?

– Нет, спасибо, – сказал Мехмет. – У нас мало времени. Мы просто заехали поздороваться.

Детский плач из соседней комнаты заставил Мехмета пораженно обернуться. Молодая женщина, все еще стоявшая на пороге, покраснела, теребя руки, опустила голову и принялась кусать губы. Исподлобья она смотрела на мужчину и мальчика. Мехмет встал и прошел в соседнюю комнату, Сеит последовал за ним. Они вошли в маленькую спальню, уставленную самодельными кроватями из досок, между которыми оставался лишь небольшой проход шириной в шаг. На одной из кроватей лежал плачущий ребенок, вертевший крохотной головой из стороны в сторону. Его лицо было красным. Он пытался поднять голову, упираясь крохотными ручками, но, не имея сил, падал на жесткую мятую постель, упав, он на мгновение перестал плакать. Верочка тут же подбежала к ребенку и взяла его на руки. Он выглядел у нее на руках как маленький комочек. На его лысой головке торчало несколько светлых волосков. Она виновато посмотрела на Мехмета испуганными глазами и почти неслышно сказала:

– Ох!.. Поверьте, полковник Эминов… Это не то, что вы думаете…

Мехмет подошел к ней и, погладив ножку младенца, который теперь весело улыбался, сказал:

– Откуда ты знаешь, что я думаю? В любом случае какое кому дело до моих мыслей? Главный вопрос, сможешь ли ты заботиться о нем или нет?

Женщина, стесняясь говорить с Мехметом, повернула робкий взгляд к Сеиту, который пораженно следил за ними. Мехмет подмигнул ему и сказал ей:

– Не беспокойся, можешь говорить свободно, он не очень хорошо говорит по-русски и не поймет тебя.

Чтобы успокоить ее, Сеит сделал вид, что не понимает, и вышел в другую комнату, но не мог удержаться, чтобы не прислушиваться. Комнаты были такими маленькими и стены такими тонкими, что все сказанное в одной было хорошо слышно в соседней.

– Я боюсь, что вы не поймете, полковник Эминов, – сказала она, почти плача. – Но моих заработков не хватает, чтобы прокормить детей… Я давно знала его. Он был так приветлив с моими детьми… Он работает поваром на Путиловском заводе… вы знаете… он приносит еду с кухни и кормит нас… Вы понимаете меня?

– Конечно, понимаю. Перестань плакать. Я что, когда-то наказывал тебя? Кто я, чтобы управлять твоей жизнью? Все, что я могу делать, – это помогать тебе в знак уважения к памяти Евгения, вот и все!

– Я знаю, господин Эминов. Благодаря вам трудные дни позади.

– Еще не совсем, Верочка.

Она теперь говорила громче, успокоившись.

– Я знаю, господин Эминов, я знаю. Мы живем не в достатке, но, клянусь, я обеспечу моим детям жизнь лучше, чем у меня. Все, что вы даете мне, каждую копейку я откладываю на их учебу. Может быть, они пойдут не в лучшую школу, но в школу они так или иначе пойдут. Евгений хотел, чтобы его дети получили хорошее образование… поверьте мне, господин, я все еще люблю его… и я очень скучаю по нему…

Она вновь заплакала и продолжала говорить сквозь слезы: – Меня ведь нельзя считать падшей, правда? Пожалуйста, скажите мне… Вы не думаете, что я плохая, да?

Сеит пожалел о тех несправедливых мыслях об этой женщине и своем отце. Теперь он знал, как ошибался. Ему на глаза навернулись слезы. Он слышал, как отец говорил, утешая бедняжку:

– Не плачь, Верочка. Пожалуйста, не плачь. Поверь мне, я не думаю о тебе ничего плохого. Я хорошо тебя знаю и понимаю тебя. Просто плач ребенка удивил меня. Но ты не обязана передо мной отчитываться, особенно в том, что касается твоей личной жизни. Мне очень нравится твое намерение дать детям образование. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, поверь мне.

Она положила ребенка, уже заснувшего, на кроватку и, запинаясь, произнесла:

– Ох… он хочет жениться на мне.

Мехмет уже собирался выйти из комнаты, но остановился, повернулся и спросил:

– Ты хочешь выйти за него?

– Я не знаю. У него нет дома. Он живет на фабрике, иногда подрабатывает ночным сторожем. Если мы поженимся, у него будет куда приходить.

– Он хорошо с тобой обращается?

Она заговорила еще громче, словно бы защищая будущего мужа:

– О, полковник Эминов! Вы не поверите, какой хороший он человек. Он относится к детям Евгения, будто к своим собственным. Конечно, никто не может заменить Евгения, но, поверьте, он хороший человек.

Бедная женщина говорила так виновато, как будто Мехмет был близким родственником ее покойного мужа.

Мехмет вышел в соседнюю комнату и похлопал Сеита по плечу, а затем сказал:

– Верочка, никто не требует от тебя похоронить себя с Евгением. Ты молодая женщина и должна вырастить детей. У тебя достаточно здравого смысла, чтобы судить, что лучше для тебя. Я беспокоюсь только о тебе и твоих детях. Но если он будет хорошо заботиться о них и о тебе, то не теряй ни минуты, выходи замуж.

Женщина улыбнулась, и Сеиту от этого стало легче. Глядя на нее более пристально, он увидел, как привлекательна она была. Да, она обладала красотой, которую не смогли стереть ни бедность, ни одиночество, ни тяжелая жизнь, ни перенесенные страдания. Ее робость сменилась уверенностью. Ободряющие слова Мехмета сотворили чудо. Теперь перед отцом и сыном стоял новый человек, новая женщина, совсем не похожая на ту, которая встретила их недавно. Ее покрытые мозолями руки в то же время были тонкими и изящными, с красивыми нежными пальцами и белыми запястьями. Жизнь сурово обошлась с ней, подумалось отцу и сыну.

Верочка схватила Мехмета за руку:

– Спасибо, полковник Эминов! Спасибо за то, что поняли меня! За все спасибо!