© Н. Ю. Турищева, 2010

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2010

Введение

Избирательные права и право на участие в референдуме занимают особое место в системе политических прав граждан как составляющие основу реализации подлинного народовластия, процесса формирования главных институтов публичной власти. Демократическое по форме и правовое по своей сути государство вряд ли может состояться без свободных и независимых выборов, являющихся единственным легитимным средством воспроизводства органов государственной власти и местного самоуправления. Обеспечение и охрана избирательных прав и свобод, контроль за их соблюдением являются основными задачами, которые должны решаться государством при проведении периодических выборов, предоставляющих гражданам возможность без какого бы то ни было влияния, насилия, угрозы применения насилия или иного противоправного действия сделать самостоятельный выбор относительно своего участия или неучастия в выборах, не опасаясь наказания, какими бы ни были итоги голосования и результаты выборов.

Действующий Уголовный кодекс Российской Федерации содержит четыре статьи, посвященные преступлениям, посягающим на избирательные права и право на участие в референдуме (ст. 141–142¹). Судебная статистика фиксирует рост преступлений против избирательных прав. Так, общее число зарегистрированных преступлений указанного вида в 2008 г., по сравнению с 2007 г., возросло более чем в 7 раз. Согласно опубликованным данным, в 2002 г. было зарегистрировано 56 преступлений против избирательных прав, в 2003 г. – 82, в 2004 г. – 150, в 2005 г. – 137, в 2006 г. – 99, в 2007 г. – 75, в 2008 г. зарегистрировано 533 преступления против избирательных прав и права на участие в референдуме^[1].

Вместе с тем практика свидетельствует о невысокой эффективности указанных норм. К примеру, несмотря на широкую распространенность преступлений, связанных с осуществлением подкупа избирателей, подделкой подписных листов, в судебной статистике фиксируется незначительное их число. То же можно сказать о нарушениях порядка финансирования избирательной кампании, фальсификации итогов голосования. Это связано с высоким уровнем латентности указанных преступлений, а также с недостатками их уголовно-правового регулирования. Отсутствие четких критериев, позволяющих определить основные признаки составов преступлений в сфере избирательных правоотношений, трудности в уяснении смысла правовых предписаний, содержащихся в ст. 141–142¹ УК РФ, являются причинами незначительного применения на практике данных норм.

В последние годы проблемам уголовно-правовой охраны избирательных прав уделяется более пристальное внимание. Не претендуя на полноту перечисления, в ряду таких исследований можно назвать работы юристов В. Н. Белоновского, Н. И. Ветрова, В. В. Игнатенко, С. Д. Князева, СМ. Корабельникова, М. С. Матейковича, Л. Г. Мачковского, А. В. Серебренниковой, Ю. В. Щиголева и др. Диссертационные исследования О. Ю. Антонова (2008 г.), И. А. Дамм (2006 г.), Т. Н. Елисеевой (2004 г.), Ю. Н. Климовой (2003 г.), А. С. Колышницына (2004 г.), Н. Г. Мажинской (2002 г.), ГА. Станкевич (2002 г.), Н. В. Терещенко (2002 г.), Г. Н. Шевченко (2006 г.) были специально посвящены преступлениям против избирательных прав.

В период 2005–2009 гг. внесено значительное число новелл в избирательное законодательство, наполняющее новым содержанием бланкетные диспозиции статей УК, посвященных охране избирательных прав. С учетом последних изменений уголовного и избирательного законодательства России многие вопросы определения видов и содержания тех избирательных прав, которые подлежат охране нормами уголовного закона, остаются дискуссионными. В доктрине уголовного права отсутствует единство мнений в трактовке отдельных элементов и признаков рассматриваемых составов преступлений, предлагаются подчас диаметрально противоположные рекомендации по целому ряду аспектов совершенствования норм, закрепленных ст. 141–142¹ УК РФ.

Кроме того, в научной литературе до сих пор не нашли своего отражения и анализа серьезные просчеты законодателя, вызванные недостаточным учетом принципов уголовного права (ст. 3–7 УК РФ) при конструировании указанных составов преступлений, отсутствует четкое определение объекта рассматриваемых преступлений. Недостаточно исследован и воспринят исторический отечественный и современный зарубежный опыт борьбы с преступлениями против избирательных прав граждан.

С учетом последних изменений уголовного и избирательного законодательства (2005–2009 гг.) в настоящей работе предпринята попытка системного анализа преступлений против избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации через призму новейших достижений юридической науки, законотворческого опыта зарубежных государств и современных реалий судебно-следственной практики как на федеральном, так и на региональном уровнях. Разработанная в ходе исследования авторская концепция видов и содержания избирательных прав и права на участие в референдуме, подлежащих охране нормами уголовного закона, позволила сформулировать ряд предложений по совершенствованию действующего уголовного законодательства РФ и практики его применения.

Глава 1
Основные этапы развития отечественного уголовного законодательства об ответственности за преступления против избирательных прав и права на участие в референдуме

§ 1. Ответственность за преступления против избирательных прав по дореволюционному уголовному законодательству России

Эволюция уголовно-правовой охраны избирательных правоотношений в России непосредственно связана с возникновением и развитием самих избирательных институтов, история которых корнями уходит в первые века существования Древнерусского государства. По мнению ряда исследователей, первые выборные традиции, формирование и развитие основ представительной и непредставительной демократии в период X–XIII вв. связаны с широким распространением на всей территории Руси вечевой деятельности^[2].

Генезис правовой охраны избирательных действий и процедур непосредственно связан с возникновением и развитием самих избирательных институтов. Право народа на выражение путем голосования своего мнения по ряду вопросов политической, социальной, экономической жизни общества и государства относится к одному из древнейших, основополагающих видов права.

Для Древней Руси наиболее яркой и характерной формой голосования являлось вечевое собрание, или вече, генетически связанное с дофеодальным периодом, когда на нем были представлены все свободные члены данной общины. Вече было широко распространено на всей территории Руси вплоть до XIII в.

Начальной формой веча была племенная сходка, а конечной – вечевые собрания в Великом Новгороде и Пскове, где вече являлось основным и постоянным органом власти с твердо устоявшейся компетенцией. Институт выборов играл здесь важную общественно-политическую роль. По мнению исследователей, на вече зародились первые выборные традиции, формировались и развивались основы представительной и непредставительной демократии.

Во многих землях избрание князей и значительного числа должностных лиц происходило на вечевых собраниях^[3]. В Великом Новгороде и Пскове сложилась особая форма правления – феодальная республика, в которой главные должностные лица (посадник, тысяцкий, архиепископ, старосты и др.) избирались на определенный срок на общем собрании горожан^[4]. Известны яркие примеры вечевой деятельности и во многих других городах Киевской Руси: Киеве, Белгороде, Галиче, Владимире, Полоцке, Ростове, Смоленске, Суздали, Твери, Чернигове и др.^[5]

По мнению В. В. Лугового, для древнерусского государства была характерна борьба вечевых собраний за политическую и экономическую самостоятельность от княжеской власти^[6]. С.В. Юшков писал о том, что «веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам. Такими вопросами являлись вопросы о войне и мире, избрание и смещение князей, а также важнейших представителей княжеской администрации. Иногда вече являлось и высшим судебным органом»^[7].

Как отмечал С. А. Чибиряев, решения на вече принимались криком^[8]. С.В. Юшков считал, что характерной чертой вечевых собраний являлось то, что решения на них принимались не большинством голосов, а единогласно. Иногда для принятия единогласного мнения требовалось значительное время. В Новгороде бывали случаи, когда вечевые собрания затягивались на неделю^[9]. К. Д. Кавелин отмечал следующую особенность новгородских народных собраний: «Обыкновенно вече бывало одно; но иногда их бывало и два, враждебных между собою»^[10].

В X–XII вв. народное собрание (вече) принимает окончательную форму как высший орган власти земель. По замечанию дореволюционного историка А. Е. Преснякова, вече превращается в «главный земский орган волостной государственности»^[11]. Как свидетельствует летопись 1176 г., вечевые собрания повсеместно действуют в качестве самостоятельной и организованной политической силы: «Новгородци бо изначала, и Смолняне, и Кыяне, и Полочане, и вся власти, якоже на думу, на веча сходятся: на что же старейший сдумають, на томъ же пригороди стануть»^[12].

Как отмечал В. И. Сергеевич, «участие в вечевых собраниях понималось в древности как право, принадлежащее свободному человеку. Принимающие участие на вече, обыкновенно, обозначаются в источниках самыми общими терминами, обнимающими все свободное население… под свободными людьми, имеющими право участия в народных думах, надо разуметь, однако, не все население поголовно, а свободных людей, которые не состоят под отеческою властью и не находятся в какой-либо частной зависимости. Отцы, следовательно, решают за детей, которые тем самым устраняются от участия в народных собраниях»^[13]. О том, что право на участие в вече принадлежало всем свободным членам общины, имевшим свою собственную землю или владевшим определенной долей общинной земли, высказывались многие историки права дореволюционного и советского периодов. Например, И. Д. Беляев считал, что «для участия в вече не было надобности ни в каких выборах, все члены общины были вместе с тем и членами веча, и как члены имели одинаковый голос»^[14].

В столице Древней Руси – Киеве, где прочно утвердилась монархическая форма правления, в X–XII вв. собрание горожан имело столь широкие полномочия, что изгоняло одного правителя и возводило на княжеский «стол» другого, назначало судей, вершило вопросы войны и мира, ведало финансовыми и земельными ресурсами волостей, отправляло посольства в другие земли. Здесь княжеская власть, особенно в периоды обострения общественно-политической обстановки, считалась с мнением простых «людье кыевстии» и старалась его не оспаривать. По словам автора начала XX в. А. А. Кизеветтера, между князем и вечем «был какой-то неуловимый политический дуализм». Исследователь отмечал, что эти два органа не стояли по отношению друг к другу в положении какого-либо иерархического подчинения и между ними не существовало определенного разграничения компетенции. Все, что мог князь, могло и вече, и наоборот^[15].

По летописным свидетельствам, из пятидесяти киевских великих князей четырнадцать были приглашены по решению веча. Политическая самостоятельность городской общины особенно ярко проявилась в первой половине XII в.: вече утверждало претендентов на киевский «стол» в 1113, 1132, 1146, 1154 гг. Показательны выборы Владимира Мономаха в 1113 г., которого «именитые мужи» с вечевого согласия дважды приглашали занять престол, о чем рассказывает Ипатьевская летопись.

Как утверждал известный русский историк И. Д. Беляев, «новгородский тип правления постоянно отличался самым широким применением выборного начала в управлении, так что в Новгородском обществе не допускалось иной власти, кроме выборной; все власти, начиная от князя и владыки (епископа) и оканчивая каким-нибудь старостою, были непременно выборные»^[16].

К концу XII в. к городской общине окончательно перешло право выборов (призвания) князя. Новгородская первая летопись отмечает это следующим образом: «А Новгородъ выложиша вси князи въ свободу: кде имъ любо, ту же собе князя поимають»^[17]. По мере того как росло стремление Новгорода к независимости, на вече стал избираться не только князь, но и посадник, епископ, тысяцкий^[18].

На вече рассматривались наиболее важные вопросы государственной жизни. Здесь избирались, назначались и смещались должностные лица, принимались законопроекты, обсуждались межтерриториальные и международные отношения. Вече распоряжалось земельным фондом, устанавливало повинности, льготы и привилегии, вершило судопроизводство, рассматривало различные жалобы. Все решения на нем принимались путем «голосования»: присутствующим предлагалось одобрить или опровергнуть предложения, внесенные должностными лицами республики.

Одним из принципов, охранявшим новгородские демократические традиции, был строгий контроль за действиями выборных лиц. Вече могло принять решение о немедленном смещении того или иного выборного лица и его наказании в случае грубого нарушения общинных прав и обычаев. Такой порядок распространялся на всех должностных лиц – посадников, тысяцких, архиепископов и др. Например, в 1209 г. вече сурово расправилось с посадником Дмитрием Мирошкиничем: «Новгородьци же, пришьдъше Новугороду, створиша вече на посадника Дмитра и на братью его, яко ти повелеша на новгородьцихъ сребро имати, а по волости куры брати, по купцемъ виру дикую, а повозы возити, и все зло; идоша на дворы ихъ грабежьмъ, а Мирошкин дворъ и Дмитровъ зажьгоша, и житие ихъ поимаша, а села ихъ распродаша и челядь, а сокровища ихъ изискаша и поимаша бещисла…»^[19]

Дальнейшее развитие избирательных институтов было связано с реформами местного самоуправления XV–XVI вв., которые нашли отражение в Белозерской уставной грамоте 1488 г., Судебниках 1497–1550 гг. и сначала заключались в ограничении полномочий наместников и волостелей, а затем привели к окончательной отмене системы «кормлений» и учреждению новых выборных органов самоуправления – губных и земских изб, что свидетельствовало о формировании системы выборного представительства в Русском государстве^[20].

Еще одна яркая страница в истории становления избирательных традиций нашего государства связана с деятельностью представительных учреждений сословной монархии – земских соборов. В XVI–XVII вв. сложилась практика делегирования различными сословиями своих депутатов для обсуждения важных государственных вопросов. Выборы царей на земских соборах стали наиболее значительным событием политической истории России в период сословно-представительной монархии^[21].

Документы этого времени (грамоты, соборные определения, летописи, воспоминания современников) рассказывают о прохождении через процедуру «обиранья» или «изобранья» почти всех русских самодержцев – от Федора Ивановича до Софьи, Иоанна и Петра Алексеевичей^[22].

По мнению Л. В. Черепнина, «идеология и политическая доктрина сословно-представительной монархии… предполагали в качестве одной из своих основ утверждение на престоле земским собором главы государства. В этом находили воплощение и признание законности династии и освящение ее божественным промыслом»^[23].

Традиция созыва избирательных соборов возникла в 1584 г. После смерти Ивана Грозного между боярскими дворцовыми группировками развернулась ожесточенная борьба за власть. По вопросу о новом царе в господствующих кругах имелись разногласия, так как у Грозного было два сына: Федор и малолетний Дмитрий. В то время как происходили столкновения боярских и дворянских партий, в Москве вспыхнуло народное восстание^[24]. О «сильном волнении черни» в Москве говорил свидетель этих событий голландский купец Исаак Масса^[25]. По рассказу Пискаревского летописца, «народ всколебался весь без числа со всяким оружием»^[26]. В этой ситуации Боярская дума решила пойти на созыв широкого сословного совещания представителей от разных городов и земель страны. Земский собор должен был не только утвердить царевича Федора на престоле, но и стать своеобразной формой примирения враждующих группировок. По словам Пискаревского летописца, «и бояре межу собою помирилися… и народ престал от мятежа»^[27].

Шведский хронист Петрей сообщает, что Федора избрали на царство «высшие и низшие сословия»^[28]. Характерно, что Горсей называет «совет» 1584 г. «парламентом» и говорит, что на нем присутствовала «all the nobility whatsoever» («вся знать без изъятия»)^[29].

По мнению историков, соборы 1598, 1606 и 1613 гг. проходили в обстановке активной избирательной борьбы и сопровождались широкой агитацией в поддержку тех или иных «кандидатов». Порядок выборов царей в этот период не был оформлен в специальную процедуру, но подразумевал особую тактику проведения соборных заседаний, апелляции к мнению торгово-посадского населения, достижение компромиссов между боярскими группировками. Политическая ситуация, сложившаяся вокруг соборов конца XVI – начала XVII в., вызывала большой интерес современников и находила отражение во многих документах.