– Она снова сбежала, Римман! – доктор Салливан испуганно смотрел на своего друга, графа Пальмерстона, – я не понимаю, как ей удаётся. Мы предусмотрели каждую мелочь, но твоей жене будто нечистый дух помогает!
– Не волнуйся, Эндрю. Мы знаем её путь.
– Ты полагаешь, Линда опять попытается войти в склеп?
– Или найти старую Нессу.
– Самайн через три дня. Ты думаешь, она хочет воскресить сына?! – доктор поёжился, и произнёс тихо, – считается, что женщины выносливее физически и сильнее психологически, но Линда, её безумная одержимость, доказывает обратное… – Салливан замолчал, осознав бестактность слов.
– Я думаю, у неё гораздо больше стойкости, чем у нас с тобой вместе взятых, ибо она выбрала дорогу, которая не подвластна ни нашим телам, ни рассудку. Её сила в любви, и, поверь, она способна добиться любой цели, – ответил Римман, – но воскресить сына? Ты сам веришь в то, что говоришь? Несчастная мать всего лишь хочет попрощаться с Берни!
– Понимаю, – пробормотал пристыженный доктор. Он, как и многие друзья, присутствовал на погребении маленького наследника. И даже спустя 5 лет помнил отчаянный крик Линды: «Почему?! Почему я не могу обнять и поцеловать моего ребёнка?!», – Но, друг мой! Никто так и не понял причину твоей жестокости, почему не допустили мать к сыну? Почему закрытый гроб? Возможно в этом причина сумасшествия? И, если позволить Линде завершить начатое, она успокоится? Перестанет сбегать? И, может быть, ещё вернётся в общество? – Салливан коснулся плеча Риммана.
– Поверь мне, Эндрю! Я не был жесток, как вам показалось, тогда. И не более жесток, чем сейчас, когда уверяю тебя, что Линде нельзя встречаться с Нессой. Увидеть, что… – тут граф осёкся, повторил ожесточённо, – говорю тебе, Салливан, нельзя! У склепа, у лачуги ведуньи дежурят мои слуги. Всё будет в порядке. Линда возвратится в лечебницу и продолжит лечение.
Римман проводил друга и вернулся в комнаты. «Когда-нибудь они все догадаются», – прошептал он, и вздрогнул. Мальчик мой, Бернард, где же ты?
– Маразм крепчал, и танки наши сдохли, если коротенечко, – подвела итоги последних пары дней Даша в антикафе, за самым дальним столиком. Сбежала подальше от ноутбука, виновника всех бед.
Во-первых, файлы. Словил ли ноут вирус, или пошалил пальчик самой Дарьи после вечеринки, или барабашка навредничал, факт налицо – нет трёх глав, плана, ссылок и закладок. Даша вызвала на честный армреслингский бой свою технику. Уж она перерыла всю его память, перетрясла корзину и все папки. Со злости, ей хотелось растерзать ноутбук, выгрызть все его микросхемы. Вцепиться в монитор и рарцарапать все его пиксели. Повыковыривать кнопки. С отчаяния. Но файлы-то это не вернёт! И потому, Даша придушила ноут подушкой и сбежала из дома, от греха подальше.
Во-вторых, неприятный осадок после встречи в понедельник и разговора в кабинете с Романом Михалычем. Редактор, с виду милейший дядька-недотёпа, оказался самым настоящим инквизитором: признайся, покайся и приноси. В среду. Тихим стальным шепотком велел.
В-третьих, Пашка пропал. Не объявляется, не звонит, трубку не берёт. Тоже мне, жених! – заводилась Даша. Что за детский сад? Неужели так обиделся за празднование идеи без него? Или за то, что выбрала проект с кельтами, а не сарматами или скифами? Или… – что тут гадать? Надо ползти к нему домой и выяснять. А там мама его, Лидия Николавна, на подступах стоит, и невесту не жалует.
В-четвертых, девушку жутко раздражала компания парней в соседнем углу. Они веселились, громко смеялись, что-то обсуждая. В то время как у людей, можно сказать, трагедия в жизни и печаль. Бестактность такая вокруг, ужас. Даша возмущалась в душе и вяло ковыряла мобильный интернет. Пыталась найти заново историю графа и его сына, но – нет! Ни на одном сайте её не было. И это – в-пятых!
– Привет! – к столику подошёл парень из той самой компании. Сел напротив без разрешения.
– Я, когда не в духе, вспыльчивая очень, – процедила, предупреждая, Дарья.
– Да, – кивнул парень без тени смущения, – Я заметил в субботу, в «Трилистнике». Темпераментная девушка.
В голове моментально зазвенел смех, музыка, обучение ирландским пляскам в центре зала. Они с подругами кокетничают с незнакомцами… «Ты не так танцуешь!» – зазвучало эхо. Даша схватилась за пунцовые щёки: это же та самая компания, из паба, что раздражает её сейчас. И этот нахальный товарищ, кажется, спрашивал её номер телефона. Или нет? В самый раз воскликнуть: «Надо меньше пить!».
– Бернард, – тем временем протянул руку растерянной девушке «нахальный товарищ».
– Несса! – Римман остановил лошадь у старого валуна, что темнел у кромки леса. Целый день прошёл в поиске старой ведуньи. Граф не ел, почти не пил. Не замечал, как летели часы и мили в поиске. С отчаянья проклинал тот миг, когда связался с кельтской язычницей. Да, да, тот первый раз, который окончился счастьем и появлением сына. Казалось так будет всегда.
– Несса! – возвал Римман к небу.
– Аааа! – отозвалось оно эхом, и только.
Чем же окончится это свидание, третьего? Первый принёс счастье, второй – ни проклясть, ни стереть Риманну из памяти никогда! Как бы он не молил об этом, но снова и снова оказывался в каменной клети, рядом с постелью умирающего сына.
* * *
– Я не могу спасти тело, – отвечала Несса, – только душу.
Граф стоял перед ней на коленях, только ведьма была непреклонна.
– Я прошу тебя!
– Как я просила?!
Риман вздрогнул. Поднялся с колен.
– Мы думали, что ты используешь его для тёмных обрядов. В Самайн.
– Я знаю, о чём вы думали, – колдунья встала рядом с ним, – вы забыли родовые обычаи и перестали чтить традиции предков. Вы стали деревьями, без корней, с которых облетают последние листья. Называете меня язычницей, но приходите за семенем. Вы забыли, что за кровь течёт в жилах сына?!
– Мы испугались, Несса! Линда считала, что ты хочешь сделать его обитателем Сида4! А после того, как мы пропустили посещение впервые, ничего не произошло. Бернард был здоров, румян и весел!
Несса погладила ребёнка по голове:
– В Самайн останавливается время. Нет ни прошлого, ни грядущего, не нынешнего. Стираются границы, и два мира, Верхний и Иной соприкасаются. Для таких детей, как Бернард, это время источника энергии и жизненной силы. Вы опоздали, Римман.
Женщина достала из складок одежды тонкий острый клинок. Положила на постель рядом:
– Вы разожгли огонь раньше, чем запылало пламя в очаге короля, – и повторила устало, – Я не могу спасти тело. Только дух. Выбирай, – она коснулась ладонью груди Риммана, – это твоя битва. Твой личный Маг Туиред5! Решайся.
Граф задрожал. Поверье кельтов о том, где хранится в человеке душа, он помнил с детства – голове! – и закрыл лицо руками.
– Берни переродится? – глухо спросил Римман. Любовь отца боролась с разумом, – в кого?
– То мне неведомо, – отвечала Несса.
– Я увижу моего мальчика опять живым и здоровым? Я узнаю его?
– Нет. Если только…
* * *
– Зачем ты ищешь меня, Римман ФицПатрик Пальмерстон? – услышал граф над ухом и очнулся от воспоминаний.
Лошадь испуганно заржала и встала на дыбы, едва не сбросила седока. Он оглянулся. Старая Несса сидела на валуне и курила трубку.
– Линда сбежала, но её нет нигде, Несса! Мы ждали её у склепа, у твоего дома напрасно. Все дороги перекрыты, но она не добралась до деревни! Я боюсь – с ней что-то случилось в пути!
– Твоя жена пришла в Ши-ан-Вру6. Ты понимаешь, что это значит, Римман?
– Бернард, – произнёс парень, и протянул руку, – Бернард Шоу сказал: «Перед тем как излить душу, убедитесь, что сосуд не протекает». Так что быстренько убедись, и рассказывай. Меня, кстати, Матвей зовут. И я готов тебя слушать.
Дарья подняла на него взгляд:
– С чего ты взял, что я хочу излить тебе душу?
– Чувствую, – Матвей не шутил. Глядел серьёзно и прямо, глаз не прятал, – рассказывай. Пылить потом будешь, если не помогу.
«А, ладно! – решилась Даша, – сам напросился, вот тебе воз, и маленькая тележка», а вслух хмыкнула:
– Ну, смотри, не лопни, сосуд!
«Ещё и к Пашке попрошу сходить, чтобы не будить лиха в мамаше. Против друга Лидия Николавна возражать не будет!».
– К Павлу сходим, ноутбук починим, – через полчаса сказал Матвей, – истории про кельтов хоть сейчас – ребят позову – таких расскажут, закачаешься. Вообще, приходи к нам в клуб, десять романов напишешь. Не проблема.
– Но мне нужна та история, понимаешь? – упёрлась Даша, – дело принципа. И редактор о ней уже знает. Словом, коней на переправе не меняют.
– Такой не слышал, – нахмурился Матвей, – ни о графе, ни о сумасшедшей жене. Есть другая. Не хуже. Похожая. Что-то вроде пророчества.
Дарья вздохнула. Ей вдруг показалось, что она теряет время. Оно ускользает от неё, как ящерица, оставляет в руках только хвост прошлого.
– В один из священных дней Самайна в Ньюгрейндж придёт женщина, чтобы просить богов в помощи. Она хочет воскресить сына, или попрощаться с ним, на что будет воля богов. Её молитву услышит богиня Домну7, мать Индеха8, царя фоморов9. Пообещает в обмен на собственное тело смертной вернуть к жизни сына. И тогда…
– А покороче? – попросила нетерпеливо Даша.
– Богиня перенесёт женщину к могиле. Но воскресить сына невозможно – нет головы.
– Чтооо?!! – девушка уронила от неожиданности телефон.
– Знаешь, что жизненные силы и душа человека хранятся здесь10? – тут парень постучал себя по макушке, – кто-то этим воспользовался и забрал дух сына!
Девушка вскочила, подняла мобильник и уставилась на Матвея. Тот невозмутимо продолжал:
– Домну получит тело, а с ним и возможность поднять войско Подземного царства. А дух женщины будет искать и мстить тому, кто…
– Это она! – завопила Дарья, – Та история, Матвей! Жена графа будет искать колдунью!
– Недолго будет.
– Почему?
– Потому что богиня Домну устроит миру конец света.
Небо набухло и опустилось до крыш. Туман разинул серую пасть и поглощал дерево за деревом, дом за домом. Всё ближе подбирался к часовне, к кладбищу. К разрушенному склепу. Сквозь осколки серого мрамора, что разбросала невидимая сила алел барбарис на уцелевшем кусте. Словно кровь. Туман достиг земли, вздохнул протяжно напоследок и рассыпался снежными хлопьями, скрывая наготу кладбища.
– Неужели всё это случилось из-за того, что однажды мы захотели сына?! – Римман закрыл лицо руками: нет сил смотреть на то, что осталось от пристанища предков: «Линда, Линда… что же мы наделали!»
– Не время стенать, – сурово произвела ответ ведунья, – что предначертано – случится, какой бы ты не выбрал путь.
– Нет! Судьбу можно менять, Несса!
– Что ж, однажды ты сделал неправильный выбор.
– И потерял всё. Я потерял свой мир, Несса!
– Мы! – возразила она и повторила, – мы теряем мир, Римман. Оставь сожаления. Оставь плачь по усопшим. Подумаем о спасении живых. Сегодня мы обернёмся назад, чтобы встретить взгляд мертвеца11. Сегодня мы выплеснем воду за дверь12.
– Что это значит, Несса?
Колдунья усмехнулась и зачерпнула горсть с камня:⠀
– Посмотри внимательно, Римман, разве это снег? – она поднесла ладонь к его лицу.
– Пепел… Пепел, Несса!
– Домну зажгла костры. Скоро Балор13 откроет своё веко. Нам нужен Луг14. Он победил фоморов однажды. И сделает это снова. Твоя жена помогла злу. А тело человека и магия души твоего сына удержит в себе дух светлого Луга. Славная будет битва! Но надо спешить!
Римман вскочил с камня, вскричал, прозрев:
– Так ты знала, да? Ты с самого начала знала, что так будет?! Что мы придём просить о сыне? Что нарушим условия?! Что Бернард…
– Что предначертано – случится, Римман. Поторопимся. Я призову твоего сына, – Несса не дала закончить тираду, коснулась плеча мужчины, – ты, наконец, увидешь его!
– Господи-боже-мой-что-происходит-то-здесь! – слова сыпались из Даши как горох из дырявого мешка. Её швыряли, крутили и трясли, словно лёд в шейкере. Девушка не понимала, откуда у неё брались силы, чтобы каким-то образом ускользать от несуразного детины и его топора. Хотя тут в пору не то, что от оружия – от владельца упасть в обморок, раз и навсегда. Однорукая скотина на редкость резво прыгала на одной же ноге. Вращала зрачком единственного глаза. Хлопала синими мочками ушей по плечам и нижней губищей – по груди. Издавала рык, что твой вулкан где-нибудь на Камчатке. Она? Оно? Он? Пытался схватить пупырчатой ручищей Дашу за шиворот, за руки между попытками её убить.
– Отцепиииись! – завизжала Даша и укусила врага за волосатый палец. Тот взвыл и отбросил её в сторону. Дарья проворно, на четвереньках, отступила в груду валунов, забилась между ними и, наконец, получила передышку. Перед глазами расплывались зелёные кляксы. Ссаднили разбитые коленки. «Пуховик порвал, сволочь, – подумала девушка за камнем, ощупав себя, – новый…». Кружилась голова. Странно, но страха не было, только безграничное удивление, что это происходит с ней. Сейчас. Наяву. И злость, от которой сводило скулы.
Подумать только! 10 минут назад они вышли с Матвеем из антикафе и направились к Пашке домой. Новый знакомый развил такую скорость, что Даша чувствовала себя воздушным шариком, который болтался за спиной у Пятачка.
О проекте
О подписке
Другие проекты