Цитаты из книги «Чувство капучино»

Секс! Секс! Секс! Каждый культурный человек должен поучиться у итальянцев, как о нем разговаривать Науке неизвестно, являются ли итальянцы лучшими в мире любовниками. Они сами, конечно, считают, что да. Но как проверить?! Всех ведь не перепробуешь. Зато с уверенностью можно утверждать, что итальянцы лучше всех в мире разговаривают о сексе. Они делают это везде: в очереди к зубному, на прогулке с собакой, на смертном одре. Прекрасный

– Есть такой сыр – кавур, настолько вонючий, что в народе его называют «носки графа Кавура». Что, конечно

Бруно не может поверить, что я так плохо знаю историю своей новой родины. Никакой Италии тогда не было! Были отдельные кусочки: Папская область – куда больше, чем нынешний Ватикан, – Пармское герцогство, загадочное Королевство Обеих Сицилий (откуда вторая-то взялась?!). И только к 1861 году они кое-как объединились в Италию при посредничестве графа Кавура, которого носки…

Может, это он хозяин яхты, а ты – его дальний родственник из Згурголы… Некоторое время уходит на выяснения, что же такое Згургола: городок, который для римлян символизирует провинциальность, как для москвичей – Жмеринка или Бобруйск.

собирают народ на мессу (за полчаса до нее). Мелодия, естественно, всегда одна и та же. В Триальде, к сожалению, некоторое время назад во время колокольного исполнения стала пропадать одна нота, самая высокая, и музыка теперь звучит совсем по-идиотски: там-там-там-тати-тата-там-та-там-тататита…. (тут пауза ни к селу ни к городу, и продолжаем:)… тарарам-тататита… (опять неловкое молчание) – тататитатам. Самый большой итальянский колокол находится в городке Роверето. 23-тонный гигант не имеет никакого отношения к религии: каждый вечер он звонит 100 раз в память о павших во время Первой мировой войны.

Кое-где мамаши, охраняющие, как церберы, сон своих отпрысков, добились, чтобы в ночное время колоколу звонить запретили. Однако и там не утихают дебаты насчет того, что считать ночным временем: десять вечера, например, это ночь или нет? А шесть утра? В Триальде младенцев мало, а старики привычные, поэтому часы отбиваются круглосуточно. Триальдский колокол – не единственный, который в Триальде слышно: в хорошую погоду и при соответствующем направлении ветра доносятся также звуки из деревни по ту сторону долины. Там он бьет по-другому: в семь тридцать – семь обычных ударов и один более высокий. Время от времени колокола играют музыку по разным поводам: свадьбы, похороны, избрание очередного папы, но чаще всего просто

Колокольный звон является совершенно неотъемлемой частью итальянской жизни, но только в деревнях. В городах его не слышно или слышно не везде. А в сельской местности, например в Триальде, от колоколов буквально некуда деваться. Церковный колокол может бить каждые 15 или 30 минут, а может – каждый час. В Триальде – раз в полчаса. Но при этом бьет он трижды в час, вот такой математический парадокс! Потому что каждый час он бьет два раза, а каждые полчаса – один. Например, в семь часов – семь ударов чуть-чуть до семи, семь ударов чуть-чуть после семи и один удар в семь тридцать.

сечкина» и «Мариинская. Балет Анны Мариинской» имеют к настоящим Большому и Мариинке… В разговор вступает еще одна женщина, итальянка: – Не только интеллектуалы! Вот я, к примеру, работаю маникюршей… Здравствуйте, пожалуйста! Стоило ехать в квестуру, чтобы встретить единственную в Лигурии работающую маникюршу! Может, у нее и ножницы есть?! Может, она прямо здесь мне маникюр и сделает? – Давно уже работаю, всю жизнь практически. И честно вам скажу – я и в подметки не гожусь девочкам с Украины! Они такие аккуратные! Чисто работают, а какие великолепные цветы на ногтях рисуют! А почему? Всей очереди интересно знать почему. – Потому что вас в школе учат вязать, вышивать, рисовать. А нас нет.

что да, я – дотторесса, то есть окончила университет. Но мужчина продолжает: – Вот вы знаете, как меня зовут? Мы пока не знаем, но остаться в неведении у нас нет ни малейшего шанса. – Юрий! – торжествующе объявляет он. – В честь Гагарина! Этого он мог бы и не говорить, я сама догадалась. В разговор включается его спутница, которая тарахтит с латиноамериканской скоростью и горячностью. – Русские – интеллектуалы! Русские – музыканты! Русские – писатели! Толстой, «Фрателли Карамазофф», а Русские сезоны – этот потрясающий русский балет! Дягилефф! Плисетски! Они летают, просто летают!

– Да ты знаешь, для кого эти квоты? Думаешь, для тех, кто, как ты, дотторесса? Ничего подобного! Рабочие визы – они для тех, кто готов выполнять самую грязную работу! Мыть, убирать, стариков переворачивать… а вы, русские, – о-о-о… – Он закатывает глаза. Бруно не упускает случая подтвердить