Мила

– Сто грамм молочной, пожалуйста. И если можно, порезать кубиками, помельче…

– Что значит помельче? – маленькие глазки продавщицы в колбасном отделе разве что не прожгли дырку на пуховике Милы.

– Ну как… кубиками, – Мила для достоверности изобразила жестом, как хотела бы, чтобы та измельчила колбасу.

– Девушка, вы издеваетесь?! А они все будут ждать, пока я вам тут резать стану? – театральным жестом указала продавщица на все пять человек, что успели скопиться в очереди.

– Хорошо, не нужно. Я сама…

Мила быстренько рассчиталась и поспешила на улицу. Возле входа в магазин прямо в пакете пощипала колбасу как можно мельче и положила все это «богатство» перед черненьким котенком, что сидел рядом в коробке и блестел на нее глазами-бусинками.

– Ешь, малыш, – прикоснулась она пальцами к шелковистой шерстке. – Ух как изголодался, – наблюдала она какое-то время за хватающим колбасные ошметки маленьким зверьком. – Где же твоя мамка? Я бы взяла тебя, да не могу, нельзя…

Почувствовав, что если пробудет возле котенка еще хоть минуту, то точно принесет его домой, Мила решительно развернулась и пошла прочь, меся противную кашицу, в которую превратился выпавший за день снег. Хорошенькая погодка для начала марта. Разве что дождь не идет. Но и от снега при нуле градусов толку мало.

Мила посмотрела на часы и прибавила шагу. Снова воспитательница будет высказывать Ленке, что забирают ее последнюю, хоть время еще и шести нет, а сад работает до семи. Один раз Мила уже наблюдала картину, как Лена стоит, вытянувшись по струнке перед этой грымзой, а та ей менторским тоном внушает:

– Что ты должна сказать сестре?

– Чтобы забирала меня пораньше, – пищит в ответ Лена голосом затравленного мышонка…

Ух, как же Мила тогда разозлилась! Вот прям готова была поколотить эту Клавдию Ивановну. Интересно, как она может забрать сестру пораньше, если работает до пяти, а потом добирается на перекладных? И так боится хоть на минуту задержаться в офисе. Благо, начальник понятливый, вошел в положение и отпускает всегда вовремя. А так у них считается нормой задерживаться на полчаса, час.

Конечно же, на улице, конечно же, шарф развязался и сопли по пояс. И одна. Других детей уже разобрали. Господи, ну хоть бы побегать ребенку дала! Ведь замерзла же поди, сидя как на привязи возле воспитательницы!

– А вот и наша Миленочка! – показала золотые фистулы в лицемерной улыбке Клавдия Ивановна и поспешила навстречу Миле. – Давай, Леночка, скоренько, бегом, – поманила она примерзшую к лавке малышку. – Опять задерживается твоя сестренка, да? – заглянула она так вроде ласково в глаза Миле. А сама, поди, костерит ее на чем свет стоит про себя. Ну и Миле, естественно, захотелось много чего сказать этой предпенсионерке, которая за долгие годы работы в садике так и не научилась любить детей.

– Клавдия Ивановна, она же совсем замерзла, – потрогала она ледяные руки сестры. – Почему вы ее в группу не завели?

– Это ж мне что, раздевать ее, а потом одевать по новой? – всплеснула та руками в притворном ужасе. – Только ребенка мучить…

Мила смотрела на престарелую блондинку в каракулевой шапке и размышляла, сказать той всю правду, что она думает о ней и ее методах работы, или не стоит? Может, нужно пригрозить походом к заведующей? А еще припомнить шантаж, к которому она периодически прибегает в разговорах с ребенком? А еще лучше просто обложить трехэтажным матом, да послать куда подальше напоследок!.. Только ведь не поможет, да и к Ленке та станет еще хуже относиться. И так не переваривает ее, считает гиперактивной. А когда это у нас так стали называться детей с пытливым умом и разговорчивостью?

– Пойдем, Ленок. До свидания, Клавдия Ивановна, – взяла Мила сестру за руку. – Сейчас пройдешься и согреешься. Ножки замерзли? Ну потопай ими чуть-чуть. Так лучше?..

– Мил, ну Ми-и-ил! Ты опять что ли в заоблачные дали улетела?

Они уже подходили к дому, и только сейчас Мила сообразила, что Лена ей что-то рассказывает. А теперь вот обиженно надула губы и не смотрит на нее. Улетела в заоблачные дали. Вообще-то, так говорит мама, когда старшая дочь глубоко задумывается. Ну хорошо, не задумывается, а начинает фантазировать. Ну не виновата же она, что фантазии свои считает второй жизнью, где есть место всему тому, чего нет в реальной. Она уже давно привыкла не жаловаться и довольствоваться малым. Но только не в мечтах. Там у нее есть Вадим! И он ее любит. Нет! Он сходит по ней с ума, предугадывает малейшее желание. А еще у них скоро свадьба. Скромненькая такая, человек на сто. Конечно, Вадим предлагал гульнуть с размахом, как того хотят его родители. Но это идет в разрез с желаниями Милы. Во всем нужна мера, даже в таком торжественном событии, которое случается раз в жизни.

– Все! Я с тобой не дружу! – вырвала Лена свою ручку, оставив Миле мокрую варежку, и гордо зашагала по лестнице на второй этаж.

– А вот и дружишь! – подхватила сестренку Мила на руки и помчалась вверх. – А не будешь дружить, защекочу, так и знай.

В квартиру они вбегали, хохоча обе. Мила даже ловить Лену не стала, когда та упорхнула в комнату, прямо как была, в грязной обуви. Все равно, полы в коридоре затоптанные, и первым делом нужно их протереть. Потому что скоро от Шведовых вернется мама и если застанет квартиру такой, то мало не покажется всем.

– Ленка, раздевайся и вещи складывай на место. И руки помыть не забудь! – крикнула вслед сестренке Мила. Сама же быстро стянула пуховик, сунула в тумбочку сапоги (потом помоет) и поторопилась в ванную за ведром и шваброй.

Не, ну ладно, коридор кроме нее никто не вытирает. Это уже у всех вошло в привычку. Но посуда-то почему не мыта?

– Сашка! – гаркнула Мила, да так громко, что не знакомый с ней человек подивился бы голосу такой силы в столь хрупком теле. Весу-то в ней было не больше пятидесяти килограммов, и это при росте метр семьдесят. Недобор явный. Хотя фигурой своей Мила была довольна. Меньше весишь, легче жить. Так тоже говорит ее мама, которая, кстати, тоже далеко не упитанная. Конституция у них такая – худышестая. – Иди-ка сюда! Засранец малолетний, – это она уже сказала себе.

– Ну? – появилась в дверном проеме долговязая фигура брата с болтающимися на шее наушниками.

– Что ну? Гну! – окрысилась Мила. Только сейчас она почувствовала, как устала. – Почему посуду не помыл?

Сегодня по графику было его дежурство. В свой день Мила безропотно бы встала к раковине, но сейчас уже дело касалось принципа, и сдавать позиции она не собиралась.

– Ну, помою… Потом…

– Нет сейчас! – схватила она Сашку за руку и подтолкнула к раковине. – Скоро мама придет.

Это было волшебное словосочетание, которое всегда действовало безотказно. Да и брату надо отдать должное – подчинился почти безропотно. Ворчал, конечно, что-то на тему, как его это все достало, но посуду мыл. Его понять тоже можно. Мало того, что мальчишка, так еще и вошедший в пору юности. Шутка ли, пятнадцать лет недавно исполнилось. Конечно, в этом возрасте меньше всего хочется заниматься домашними делами. Но и кто-то один не должен надрываться за всех. А таким «кто-то» в их семье много лет была мама, когда ее бросил первый муж, едва Миле исполнился год. На заработки он, видите ли, подался, а там и про семью забыл. Мама долго мыкалась одна, пока не подвернулся отец Саши и Лены. Но и от него помощи было, как от козла молока. Все, что зарабатывал, то и пропивал с дружками. А потом и вовсе помер в канаве, куда свалился в пьяном угаре. Мама и сейчас продолжала трудиться за десятерых, но Мила следила, чтобы хотя бы дома ей ничего не приходилось делать. Такое положение вещей она считала справедливым.

Пока Сашка мыл посуду, Мила с Леной начистили картошки. Да-да, сестренку она тоже приучала к труду с малолетства. Как могла, так и помогала. Главное, выработать у нее привычку к труду, а дальше пойдет легче.

Когда вернулась мама, в квартире уже царила чистота, на плите томилась картошка с тушенкой, Мила с Леной читали сказку, а Сашка делал вид, что занят уроками, закрывшись в своей комнате.

– Как дела на работе? – поинтересовалась мама у Милы за ужином.

– Нормально.

– У тебя всегда все нормально, – рассмеялась мама. – Чем ты там хоть занимаешься? Полгода уже, как устроилась, а ничего не рассказываешь.

– Так и нечего рассказывать, мам, – пожала плечами Мила. – В мои обязанности входит выполнять все мелкие поручения.

Мила трудилась с восемнадцати лет, как только закончила школу. Где только не работала: и нянечкой в детском саду, и продавщицей в палатке, на рынке, и промоутером, и курьером… В общем, послужной список у нее был еще тот, солидный, если не учитывать, что все должности считались неквалифицированными. Ну это и понятно, куда еще можно устроиться без специального образования. А полгода назад позвонила бывшая одноклассница и предложила ей работу в крупной строительной компании. Туда набирали персонал из тех, кто хорошо умеет обращаться с карандашом. Вот одноклассница и вспомнила про Милу, которая в школе отлично чертила. Теперь она работала в чистом современном офисе, в команде конструкторов, младшим помощником. По-простому говоря, везде была на подхвате. Но Милу все устраивало. Платили хоть и немного, но стабильно.

– К восьмому марта обещали премию, – сообщила она радостную новость. – Будет на что подарки купить. А как там у Шведовых дела?

– Да все так же, со странностями, – усмехнулась мама. – Не поверишь, кого я сегодня видела.

– И кого же? – поинтересовалась Мила.

– Деда Мороза? – воскликнула Лена.

– Нет, дочь, дед Мороз уже спит, в своем Устюге, – улыбнулась мама и потрепала малышку по светлым волосикам. – Вика домой вернулась, – перевела серьезный взгляд на старшую дочь.

– Правда что ли?

Мила даже не знала, как реагировать на эту новость. Когда-то, сейчас уже казалось, что в прошлой жизни, были они с Викой закадычными подругами, такими, что не разлей вода. С детского сада дружили, да и росли в одном дворе. Когда закончили школу, то видеться стали гораздо реже. Мила пошла работать, Вика поступила в институт. А потом подруга переехала, решила начать самостоятельную взрослую жизнь. И вот уже года три они с Милой даже не созванивались.

– И как она? – уточнила она у матери.

– Не знаю, дочь. Уставшая какая-то или потерянная. Ну так мне показалось. Мы ж и парой слов не перебросились. А может, просто повзрослела, да ветра в голове поменьше стало.

Ветра? А разве был он когда-то у Вики? Миле она, наоборот, всегда казалась очень целеустремленной, четко знающей, чего хочет от жизни. Интересно, как она устроилась? Как на личном фронте дела обстоят?

– А ты позвони ей. Подруга все-таки.

Ну так их уже вряд ли можно назвать. Жизнь развела, как говорится.

– Может и позвоню, – пообещала Мила и принялась убирать со стола. Почему-то ей сейчас сильнее обычного захотелось закрыться в своей комнате и помечтать. Начиналось ее время – вечер, когда никто не посягает ни на ее жизнь, ни на ее территорию.

Хорошо быть взрослой двадцати четырех летней девахой без малейшего намека на личную жизнь. В таком случае тебе даже выделяется собственная комната в трехкомнатной хрущевке. Вторая такая, собственная, у брата. Ну тут все просто, он мужчина. А вот мама с Леной живут в проходной комнате. Но одна уже махнула рукой на личную жизнь, хоть Мила с ней и совершенно не согласна и считает ее еще даже очень ничего, а вторая еще маленькая. Наверное, все надеются на то, что когда Лена подрастет, Мила уже обзаведется собственным домом. Ой ли… Свежо предание, да верится с трудом.

В такие моменты, как этот, когда заканчивала с домашними делами и закрывалась в своей комнате, Мила понимала, что ведет не совсем нормальный образ жизни, что большую часть ее расходует не на себя, а на свою семью. Но ведь и никого роднее у нее не было. А сама она… Ну что ж, еще не старуха, хоть уже и девушкой можно назвать с натяжкой. Свободного времени нет от слова совсем. С мамой у них двое детей на двоих, хоть Мила их и не рожала. И с романтикой дело обстоит настолько тухло, что даже думать об этом не хочется. Но у нее есть Вадим, и сейчас наступает его время.

Мила улыбнулась своими мыслям, легла на кровать и прикрыла глаза. Сегодня она его видела несколько раз, хоть и большую часть времени он был в разъездах. А один раз она даже столкнулась с ним в коридоре, когда главный конструктор отправил ее за сметой в бухгалтерию. Ну столкнулась – громко сказано. Он так спешил, что даже не взглянул на нее, пронесся мимо. А она еле сдержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть ему вслед. Но делать этого нельзя, о ее тайне не должен знать никто.

Вадим! Он такой!.. Как с картинки. Не то чтоб классический красавчик, какие Миле наоборот не нравились. Он настоящий мужчина. Высокий, сильный, с мужественными чертами лица. Брюнет, опять же, как ей нравится. Волосы такие, волнистые, шелковистые, наверное. Стрижка всегда стильная, аккуратная, оттеняет его синие глаза. Нет, даже не глаза, а озера! Только вот, бриться ему нужно каждый день, хоть щетина ему и идет. Но ведь она колется, когда целуешься! Ах, каково это – ощутить его губы на своих. Какие они? Мягкие и теплые или жесткие и прохладные? Да и какая разница, если это его губы.

Нет! Все сегодня как-то не так. Вот абсолютно все! Даже не мечтается. Мила села на кровати и схватила книгу со стола. Лучше уж читать, чем думать, что Вадим ей не пара. Где он – сын владельца одной из самых крупных строительных компании, коммерческий директор, и она – мелкая рыбешка в огромном планктоне. Да на таких, как она, такие, как Вадим, не то что не смотрят, а и за людей, поди, не считают. Но мечтать-то она может!

Эх… Если бы он только хоть разок взглянул на нее. Ведь не уродина же. Многие находят ее даже симпатичной. Ну нет в ней светского лоску, и что. Не это же в человеке главное. Зато она классно готовит лазанью, а еще печет лимонный кекс такой, что пальчики оближешь. Хотя, скорее всего, у Вадима штат поваров-профессионалов и любительской лазаньей его не удивишь. А еще у таких как он просто не может не быть девушки. Возможно, он даже помолвлен, а она об этом не знает. Да хоть бы и знала, что бы изменилось? С этой мыслью Мила отбросила и книгу, которую даже не открыла. Да что же сегодня за день, вечер? Почему мысли в голову лезут одна чернее другой? Как будто судьба ей готовит перемены, а пока настраивает на нужную волну, чтобы потом не пришлось слишком тяжко.