Хроника жестокости

Третье произведение автора - это уже много. Нужно признать и признаться. После чтения Нацуо Кирино остается неприятный осадок, но остаются и мысли. Оригинальность извращенных сюжетов сглажена стандартной японистостью. Чтение незамысловатое, жанр неопределенный, но явно нескучно.

А мне понравилось.

Сюжет книги закручивается на литературной интерпретации одной писательницы ужасного случая, приключившегося с ней в 10 лет: ее похитили и год удерживали в крошечной комнатке. Переживая свою травму, она погружается в собственные воспоминания, вплетая в них фантазии, домыслы, предположения, как бы рационализируя поведение преступника, находя ему объяснение.

Вопреки моим ожиданиям, в книге не так много, собственно, жестокости, не так много мерзких описаний насилия. Что порадовало, если честно, жести я уже достаточно хряпнула. С другой стороны, первая часть, где и приводится описание о заточении Кэйко, мне чего-то не хватило. Все как-то стремительно завертелось и так же стремительно закончилось, так что этот самый год взаперти не особо получается прочувствовать.

Книга читается очень бодро, резво, язык простой, без нагромождения речевых фентифлюшек, чему я очень рада.

Многого от книги я не ожидала, вообще ничего не ожидала, поэтому восприняла ее как занятное развлекательное чтиво на вечер, интересную историю, которая вроде и будоражит, но и не окунает в бочку с грязью. Потому мне и понравилось.

Истории похищения не отличаются разнообразием - заточение, насилие моральное и физическое, взаимоотношения обидчика и жертвы, уход в себя. Разве что, одни жертвы заранее обречены, а других ждет спасение и долгожданное возвращение домой. Но что ждет их после счастливого воссоединения с родными? Долгая счастливая жизнь или нанесенные раны настолько сильны, что со временем, будут болеть только сильнее?

Десятилетняя героиня - несчастное и одинокое существо.
С первого взгляда в ее жизни все благополучно - она единственный ребенок, полная семья, здоровы пожилые родственники, отличные успехи в учебе и занятия в балетном классе. Но как это часто бывает, за сладкой картинкой, скрывается стыд из-за чудачеств матери и отца, который из-за интрижки на стороне не появляется дома, вяло текущая травля и неприятие ровесников. Незаурядная и умная девочка считается серой мышью и обделена не только дружеской поддержкой, но хотя бы вниманием. Одиночество - грустное явление, а в ожидании неизбежного зла, воспринимается крайне тяжело.
После занятий в балетном классе, которые не приносят никакой радости, уставший и голодный ребенок предпочитает ехать в автобусе в никуда, бродить по незнакомым улицам, чем возвращаться домой.
Жертва, вдохновленная каплей внимания мучителя, безрассудно следует за ним и оказывается в аду.
Год насилия, то угасающей, то возрождающейся надежды. Удивительно насколько гибка детская психика - когда страх смерти немного ослаб, девочка боится поглупеть взаперти, приходит в ужас, что похититель почти не умеет писать, пытается научить и просветить его . Причудливые и болезненные формы обретает привязанность, возникает некое подобие дружбы и что самое жуткое, ребенок осознает, что чувствует себя менее одиноким, наконец то нашел понимание.

История маленькая, но довольно подробно раскрывает множество граней. Это и семья, в которой и до трагедии не было крепких отношения, а после просто разваливается. Никто не знает что делать с покалеченным ребенком, у специалистов, нет достаточного опыта, чтобы адаптировать, как то облегчить жизнь, справиться с психу-травмой.
В книге нет никаких светлых моментов, жизнерадостных ноток, мол все можно пережить, обрести поддержку неравнодушных, стать полноценным членом общества или казаться таким. Не все, не всегда.

Мне показалось, что в книге активно применяется прием ненадежного повествователя - каждый поступок, виток сюжета можно объяснить по разному, что то можно отрицать и периодически задаваться вопросом "А был ли мальчик?" Это несомненно один из плюсов книги.

История сама по себе неплохая, но как переосмысление фаузовского "Коллекционера", как заявлено в аннотации, мне кажется слабовата.