Отзыв на книгу «Утешители»

Люблю начинать чтение автора с приличным послужным списком с дебютного романа.
С Мюриэл Спарк я так и не удосужился ознакомиться, несмотря на то, что у меня на полке уже 20 лет как стоит том ее избранных произведений. Выпущено издательством «Радуга» в далеком 1984 году в серии «Мастера современной прозы» (коричневая обложка и теперь уже тоже почти коричневая бумага). Книжку я вертел в руках неоднократно, листал, пробегался взглядом по отдельным страницам, и откладывал чтение на потом. Успею, мол.
Короче, правильно делал, что не торопился. В знакомстве с автором в хронологическом порядке есть своя логика. Это естественно и органично. А то прочитаешь что-нибудь зрелое и сильное, а потом с тоской смотришь, как автор в подгузниках ползал.
Хотя здесь ничего подобного. «Утешители» - оригинальный роман с амбициями и в плане формы, и с точки зрения содержания. Сюжет, правда, в нем лишь предлог для того, чтобы выдать серию метких наблюдений за бытом и повадками «добрых католиков». Но не только, есть еще один пласт – литературный.
Сшиты оба пласта друг с другом, на первый взгляд, не слишком хорошо. Но с другой стороны, нет ли в этом определенного умысла?
«Утешители» - роман о романе, его возможностях, пределах, о том, что в нем меняется. Персонажи всерьез обсуждают качество книги, в котором принимают участие, дискутируют о правдоподобии других действующих лиц и мотивов, которыми те руководствуются, критически оценивают сюжетные ходы и уровень мастерства автора-невидимки.
Здесь не только хроника сомнений и перечень скрытых оправданий начинающего автора, но и, если можно так выразиться, целое богословие творчество.
Искусство и религия идут параллельными курсами. Вроде бы речь идет об этом. Распространенное уподобление художника и Творца не имеет под собой прочных оснований. Жить в мире, придуманном писателем невозможно, невыносимо, а в мире, подаренном Богом человеку, пожалуйста.
Искусство – сфера вообще проблематичная с точки зрения свободы. Человек волен делать то, что ему заблагорассудится, а вот персонаж - нет. В традиционном романе он целиком и полностью в авторской воле. Бог добрее и терпимее автора, он дает человеку свободу.
В то же время автор в отличие от Бога не всеведущ. Конечно, его неведение имеет относительный характер, да и коренится оно в том же самом авторском деспотизме и своеволии. В сюжет Божественной истории включено все происходящее. Литературная история страдает пробелами. Поэтому вопрос о том есть ли личная жизнь у миссис Хогг, и что она делает, приходя к себе домой, связан не столько с характеристикой персонажа (пустая, никчемная старуха, живущая сплетнями и вмешательством в чужую жизнь при полном отсутствии своей собственной), сколько с ограниченностью знания о ней автора. Автору ведомо о ней не все. Более того, в эстетическом измерении миссис Хогг то существует, то нет (сцена с ее временным исчезновением во время поездки в машине в этом смысле показательна). Разве может такое происходить с обычным человеком, существование которого не зависит от факта его восприятия? Произведение искусства существует в берклеанской плоскости. Персонажи обычного романа обладают реальностью лишь в той степени, в какой они воспринимаются автором. Подлинное же существование отличается от модели епископа Беркли, в рамках которой живет, кстати говоря, не только религиозная общественность, но и большинство обычных людей, считающих, что их представления и составляют то, что мы называем реальностью.
Спарк, как порой начинает казаться по ходу чтения, задумывается о христианском романе, то есть книге, в которой персонаж обретает свободу, плоть, кровь, способность самому влиять и воздействовать на события, выходя за рамки литературной схемы и жесткого авторского замысла.
Размышления на темы эстетики и богословия, представляют, таким образом, концептуальную основу текста. На поверхности же – расследование происхождения явно нетрудовых доходов подозрительно неплохо поживающей бабушки Луизы. Круговерть, возникающая вокруг этого дела, позволяет дать очерк нравов религиозной общественности.
О «католиках» и обрядоверии Спарк пишет с иронией и сарказмом. Содержание диалогов более чем узнаваемо для тех, кто знаком с жизнью верующих.
«В тот вечер в группе обсуждали, как в Англии третируют католиков. Это было излюбленной темой разговоров.
- Вы только представьте, в местечке, где живет моя мать, католиков не берут на работу в общественном транспорте.
- Ни одному ребенку из католиков не дали стипендии.
- Там сорок процентов католиков, но ни один…
Общеизвестно, поведала полная цветущая дама из Западной Ирландии, что католиков не принимают в Кембриджский университет».
Ну и, конечно же, квинтэссенция «веры»:
«Быть католиком замечательно в том смысле, что жить становится легко, – сказал он. – Спасение так просто, и можно вести счастливую жизнь. Все эти мелочи, ненавистные протестантам, вроде фигурок и медалек – все они помогают нам жить счастливо». Здесь он закончил, словно отбарабанил задание из школьного сборника упражнений, и поставил на этом точку. Он откинулся на спинку стула, протер очки и закинул ногу на ногу».
Вера людей обретает слишком приземленный и прагматический характер, включается в систему обыденного набора представлений, превращается в фишку и объект манипуляций. По-хозяйски с религией обходится и бабушка Луиза. Но с другой стороны, не порожден ли цинизм и прагматизм превращением веры в элемент бизнеса и комфорта? Лечебницы для католиков, паломничества как разновидность туристических поездок, памфлет Общества католической истины для чтения в поезде – какое отношение все это имеет к вере?
Религия стала в современном мире чем-то слишком уж человеческим, мелким, плоским, суетливым, комфортным, успокаивающим (а не утешающим). И это приводит к смешным и абсурдным ситуациям, к появлению таких диких фантазий и представлений, что аж плакать хочется.