Цикл "Проклятые короли" | Книга №6 | 1960 год
Вся жизнь - это суета, длящаяся медленными шагами, покуда не осознают потомки скоротечность событий прошлого. Желание урвать кусок от пирога побольше, содержащий начинку повкуснее - точно такая же суета, характерная для одного краткого момента, грозящего только тем, что кусок может развалиться, огорчив не только того, кто за него боролся, но и тех, кто в итоге останется вообще без пирога. Если пытаться понять содержание "Проклятых королей", то первой приходит мысль именно о тщете всех окружающих нас процессов и цикличности происходящих событий, замешанных на человеческой неистребимой натуре к притягиванию к себе всевозможных проблем, связанных с желанием иметь все блага именно сейчас, не задумываясь о завтрашнем дне. Ведь жизнь даётся только раз, значит и прожить её надо с комфортом именно для себя, чем люди занимаются постоянно. А мы, потомки, с укором смотрим на их дела, да пытаемся осуждать. Только имеем ли право, не задумываясь ни о чём, кроме чем сегодня набить желудок, да как найти более дешёвые варианты. Во многом именно об этом думают все умирающие на страницах "Проклятых королей", и всем Дрюон вкладывает в мысли повторяющиеся слова, передёргивая практически каждую возможность для появления других слов. За писателем имеется такое право - трактовать свою собственную философию, не стремясь задуматься о настоящем действующих лиц.
Шестая книга в цикле продолжает раскрывать для читателя историю Франции XIV века. Проклятие тамплиеров, высказанное в адрес Филиппа IV "Железного короля" Красивого в итоге приведёт к Столетней войне. Но читателю это неизвестно. Цикл читается, а неведомая жизнь французов, англичан и итальянцев раскрывается перед тобой. Лишь "Лилия и лев" расставляет акценты, став последней книгой (по планам Дрюона), не считая последовавшей, но спустя много-много лет. Дрюон честно открывается перед читателем, когда на смертном одре Робера Артуа со слезами говорит о смерти любимого героя, жизнь которого он прожил практически сам, стараясь с самой первой книги показать фигуру гиганта в полный рост её значения для истории. Обо всём этом читатель узнаёт только к шестой книге, отчего становится обидно, ведь внимание при чтении уделялось совсем не тем людям. И ведь пылал в душе гнев на Дрюона, когда большую часть книги он отдал под тяжбы Робера за обладание Артуа. Казалось бы, вот Филипп VI, первый в династии Валуа, что не был готов к принятию короны, идя по счёту четвёртым претендентом, покуда они все не погибли, предоставив ему возможность занять трон Франции; Дрюон со смаком описывает все ситуации, когда на трон может претендовать даже король Англии Эдуард III, сын дочери Филиппа IV, имея при этом больше прав, нежели сын брата, каким и являлся Филипп VI.
Цепочка всех событий приводит к началу Столетней войны. Дрюон начинает боевые действия, показывая дальнейшее развитие Робера Артуа, ставшего спусковым механизмом для 116-летнего военного конфликта между двумя соседями, когда над Францией возникнет реальная возможность слияния с Туманным Альбионом, потеряв себя для дальнейшей истории. Дрюон не раз будет говорить о величии страны лилии, противопоставляя её стране льва. Франция крупнее, её населяет в 4 раза больше людей, даже власть короля является абсолютной, а не подобна урезанной версии, которой пользуются английские короли, вынужденные спрашивать разрешение для любого решения. Так уж сложилось, что Филипп VI стал терпеть поражения, уступив в итоге весь север страны. Но это уже не касается событий шестой книги цикла, она завершается не только смертью Робера Артуа, но и печальным концом Жана Посмертного, наследника дома Капетингов, чью жизненную нить Дрюон плёл с колыбели, наполнив цикл персонажами, не имевшими к власти никакого отношения, но чья судьба в итоге пересеклась, принеся только горе.
Одно мгновение творит историю; помните об этом, совершая тот или иной поступок.
Эти рецензии тоже могут вас заинтересовать:
- Железный король
- Узница Шато-Гайара
- Яд и корона
- Негоже лилиям прясть
- Французская волчица
- Когда король губит Францию
- "Божий гнев" Юзефа Крашевского