Геро и Леандр – персонажи древнегреческого мифа о влюбленных, разделенных по воле судеб, случая, богов проливом Геллеспонт. Каждую ночь Леандр переплывал пролив, чтобы соединиться со своей возлюбленной, а Геро зажигала огонь на башне, чтобы указать ему направление. И однажды огонь погас.
Тезки античных любовников в романе Павича связаны узами намного более крепкими, а разделяет их нечто гораздо фатальнее, чем несколько километров водного пространства. Их истории – отдельные, не пересекающиеся, заканчиваются там, где встречаются – в середине книги, чтобы перетечь одна в другую как лента Мебиуса.
Если бы у меня была необходимость описать впечатления от этого романа, который выпал мне на флэшмоб благодаря Galaturia лишь одной фразой, я бы использовала три слова – не для меня. Не для меня цветут сады слов Павича. Не для меня он метафорирует и аллюзорничает. Не для меня моча благоухает сандалом, в качестве рожка для обуви используется кончик собственной косы, а юных дев лишают невинности при помощи свечи. Не для меня.
Магический реализм – довольно расплывчатый и чуть затертый термин, но, по сути, у меня нет предубеждения к этому течению – мне нравится Маркес, Альенде, Эскивель. Или, взяв географически более близкое имя – от кружевной прозы польки Ольги Токарчук душа (ну или что у меня там есть) звенела, но вот завитушечные истории серба Павича (как и его соотечественника Горана Петровича) оставили совершенно равнодушной. Дело в национальности, возрасте, гендере? Риторический вопрос.