Цитаты из книги «Слоны могут играть в футбол»

Вы – государственный служащий, такой же, как сантехник или дворник. Оттого, что у вас есть погоны, пистолет и возможность, так, «низачем» останавливать людей, от всего этого у вас возникло ощущение своей социальной исключительности, возможности управлять. Вслед за этим у вас появилось ложное ощущение своей моральной исключительности. Но по какому праву вы даете личностные оценки? Даже священник не может так делать. Это удивительно бестактно. Более того. Я мог бы сказать, что ваш комментарий был столь быстрым и реактивным, оттого что вы взвалили на случайного встречного все собственные комплексы: как минимум, комплекс провинциала. Это ясно из вашей риторики и даже из говора: я провел на Каме много времени, у вас пермский выговор.

Дмитрий хотел сжать кулаки, но сдержался и просто сложил ладони, как будто собрался молиться. – Вот, а потом мы спрашиваем, что у нас за страна! Как только он сказал про страну, все замерли, стали смотреть перед собой на стол. Никто не собирался смотреть на стол, и спроси у каждого, он сам бы не ответил, почему это сделал. Но так получилось, что десять человек разного возраста и жизненного опыта моментально посмотрели на стол.

Можно было сделать такую инсталляцию в музее современного искусства: посадить манекен сына в комнате, напротив – родителей, а между ними выложить стену из кирпичей, на каждом из которых написано «да» и «хорошо».

Маша наклонилась ближе, Дмитрий тоже наклонился, взвешивая, что стоит и чего не стоит делать. Маша пыталась отгадать его мысли, а он думал о том, что их глаза похожи и, в принципе, нос похож. Почему-то было тепло от этой мысли.

Эти вопросы – «как добрались» и «первый раз у нас» ему задавали все коллеги во всех офисах всех городов, где приходилось бывать. Только знакомясь с людьми, Дмитрий уже угадывал, кто спросит: «Как добрались?», а кто: «Первый раз у нас?». – Сейчас чай принесут, – сказала женщина из другого отдела.

Как-то хорошо они смотрелись рядом. Ну и вообще, сразу представилось, какая была Маша маленькая, потом старше, потом еще старше. Так же изображала собачку, и время для нее и для Семена, чтобы оказаться вот так – близкими взрослыми людьми, тянулось долго, целую жизнь, а он, Дмитрий, увидел все сразу. Да. Хорошо. Семен вытянул Машу из круга и отвел в соседний зал. Сиял, как будто подарки, которые он мог сегодня подарить, закончились, но он раздобыл еще один.

вырастает человек… Получается такой собеседник в жизни… Поговорить… Это была не ахти какая мысль, но еще несколько шагов Дмитрий думал об этом.

– Не просто дочь, а взрослую дочь! – Сема чуть не заплакал. – Дима, ей семнадцать лет исполнилось! Пока маленькая – это так все мило, но когда

Добрый Сема еле говорил. Щебетал что-то о работе, о Маше. – Счастье, – заявил он, – осознаешь с ходом лет! То есть, может, имеешь и раньше, а осознаешь – с ходом! – Конечно, счастье! Иметь семью, дочь.

Потянула еще, и они скрылись в траве, стало плохо видно. Тот Дмитрий, который смотрел со стороны, привставал на цыпочки, тянулся, но разглядеть ничего не смог. Они ушли словно в глубину реки, где совсем нечем дышать. И она дышала недолго, руки Дмитрия в траве обхватили ее шею, ей скоро не хватило воздуха.