Глава 2

Казалось бы – вот она – сказка. Попал в прошлое, которым грезил. Стал военным вождем. Обзавелся жильем, каким-то барахлом и даже женщиной. О чем еще мечтать? Прекрасный старт! Однако все было не так однозначно и просто.

Для начала «играть в прошлое» – это весело и интересно, а жить там совсем не сахар. Хотя бы потому, что нет ни лекарств, ни нормальной еды вдоволь, ни банальной туалетной бумаги. Женщина… ну да, неплохо, хотя статус их отношений так и остался висеть в воздухе. Про обычаи этих диких времен почти ничего не было известно. Черт его знает, как все это повернется и чем закончится. А вот с обретенным статусом было все однозначно плохо. Если не на первый взгляд, если подумать.

Кем являлся военный вождь во времена родоплеменного строя? Если очень упрощенно, то военным специалистом на службе у коллектива. Этакий наемный военспец. Свой ли, приглашенный ли – никакой разницы. Главное то, что вне проведения военных операций он власти никакой не имел. Даже сбор ополчения и то – не его прерогатива. Да, он мог предложить его собрать, но решение все равно принимал совет общины. Этакий архаичный первобытный родоплеменной сенат.

Какие люди могли обрести статус военного вождя? Прежде всего богатые. Потому что он должен был иметь подобающее воинское снаряжение. И никого не волновало, каким путем он его получал. В поединке ли взял «на меч», награбил или заработал. Плевать. Главное, чтобы оно было. Ибо военный вождь – это уважаемый человек и абы в чем выходить в бой он не может.

Во вторую очередь претендент должен обладать громким, зычным голосом, как можно большими габаритами и впечатляющими боевыми навыками. Ибо ему вменялось командовать в условиях боя, а потому орать он должен был так, чтобы даже глухие услышали. В совокупности с габаритами и боевыми навыками выходил этакий главный бабуин человеческой стати. Крупный, сильный и громогласный. А если вспоминать о его положении, то можно было провести некие аналогии с древнеримским консулом, измельчавшим до уровня центуриона. Ибо и войска он водил небольшие – редко превышавшие две классические центурии, и управление в бою носило аналогичный характер.

Существовали, конечно, так называемые большие вожди, ведущие иной раз очень значительные армии. Но их власть была еще более зыбкой, ибо сами вожди, собиравшиеся по велению своих общин воедино, выбирали, кому командовать походом. Сами. Разово. И в любой момент могли сместить, если те увлеклись, или удача отвернулась от них, или еще чего. Из-за чего варварские армии, собираемые по такому принципу, отличались удивительной нестабильностью и крайне слабой управляемостью.

Военному вождю не возбранялось иметь свою дружину. Если, конечно, ему это позволяли средства. Это ведь его личная дружина, а не общественная и комплектовать-содержать ее должен был он сам без участия общины. А потому выходило такое войско, как правило, очень компактным – от пары бойцов до двух, максимум трех десятков.

Откуда брались средства на эти дружины? Как получится. Могли с грабежей собираться и походов. Могли и с торговли. Могли землю пахать, селедку ловить или ремеслом заниматься. Или как-то это сочетать. Что, кстати, порождало массу легенд, в которых древние князья землю пашут или занимаются каким-то нетипичным для воина трудом.

Дружина вождя – проблема вождя. Общинам эти трудности были, как правило, до малины. Но ровно до того момента, как становилось уже поздно. То есть дружины по той или иной причине оказывались непреодолимо сильными. Что образовывало примитивные государства – так называемые «варварские королевства». Родоплеменной строй в них никуда не девался, как и старые, догосударственные правовые нормы. Только военный вождь за счет «силовиков» получал возможность хоть как-то концентрировать в своих руках ресурсы и власть. Да, ограниченно. Да, скромно. Но все же. Что, в свою очередь, открывало дорогу для первых, самых примитивных государственных институтов. В дальнейшем у таких примитивных формаций было много путей, но начало – единое и неизбежное, что в Древнем Египте доисторических времен, что на бывших землях Римской империи времен Великого переселения народов, что по Днепру в этот беспокойный IX век…

И вот Ярослав стал военным вождем городка Гнездо. Сильного и значимого родоплеменного центра в регионе. Здесь община была представлена не обычными «бомжами» с палками-копалками, а уважаемыми людьми, ремесленниками преимущественно. Таким палец в рот не клади – по локоть откусят. И власть просто так не отдадут.

Да, им был нужен сильный военный вождь. Но у Ярослава за спиной не было поддержки ни собственной дружины, ни значимой части популяции. Очень удобно. Не свадебный генерал, конечно. Но что-то близкое. Ибо реальная власть парня, несмотря на должность, при сложившемся раскладе была ничтожной. Сейчас, во всяком случае.

Ситуация усугублялась еще и тем, что ему удалось мало-мальски локализовать временной период. Сюда же купцы каждый год ходили, бывавшие в Константинополе. Василевс Феофил умер, а его сын Михаил – который год правил под регентством матери. То есть на дворе были 850-е годы. А значит, что? Правильно. Гнездо стоит на пути грядущей в самом скором времени экспансии викингов. А он – Ярослав – оказался военным вождем этого поселения, да еще в предельно непростом положении… Сказка… Мечта просто…

Вот с такими мрачными мыслями и вернулся парень во двор усадьбы. А там уже «шел пожар во время наводнения». Какие-то незнакомые люди суетились и что-то куда-то тащили. Но не наружу, а внутрь, что радовало. Все подряд заносили: от шкур, отрезов ткани и каких-то корзин со всякой всячиной до банальных дров и сена. Да, да. Их, как оказалось, эти ушлые родичи тоже вынести не постеснялись. То-то ему с вечера показалось, что здесь пустовато – словно Мамай прошелся…

– Любава, посмотри, все ли вернули из того, чем владел твой отец.

Девушка кивнула и рьяно бросилась выполнять это распоряжение. А вот те самые родичи, что также присутствовали во дворе, такому повороту не сильно обрадовались. И, как выяснилось, неспроста. Слишком многое они «забыли» вернуть. Случайно, разумеется.

Старейшины, наблюдавшие за этим, помалкивали. Слово сказано. Ряд заключен. Да и самоуправство родичей – репутации им не добавляет. Удобный повод их потом поприжать. Тем более что собачился с ними не Ярослав, а его женщина – их кровный родич, которого они, наглецы, ограбили. Хороший шаг. Красивый.

– Не любо тебе быть нашим вождем? – тихо спросил один из старейшин у нашего героя, когда никого рядом не было.

– Я дал слово, – с раздражением заметил парень.

– Но неохотно.

– Это что-то меняет? – повел бровью Ярослав. Старейшина усмехнулся, чуть кивнул, принимая ответ, и отошел к своим.

Часа полтора спустя бардак закончился. И все ушли, оставив на дворе только Любаву с Ярославом да кучу барахла. Девчонка суетилась – рассовывала все по старым местам. Парень же смотрел на все это равнодушно. Он думал о другом. Ему ведь теперь здесь жить. Какое-то время, во всяком случае. Коптиться в этом жутком жилище и кормить плантации насекомых. Да и сексом вот с этой чумазой особой заниматься. Мда. Сексом…

Для раннего Средневековья она была довольно высокой, хотя заметно ниже его. Узкое лицо с хорошо очерченным подбородком. Выступающий прямой нос с небольшой горбинкой. Аккуратные губы – не нитки, но и не пухлые пельмешки. Естественные. Приятные. Голубые глаза. Прямые волосы, достаточно густые, цвета грязной соломы. Скорее всего, если их отмыть от грязи и копоти, окажутся весьма светлыми… отмыть… Не красавица, но и не уродка. Просто обычная девчонка приятной наружности.

– Любава, – окликнул он ее.

– Ась?

– Я помыться хочу. Как в ваших краях это принято?

– Помыться? Тю. Да ты чистый. Чего тебе мыться-то?

– И тебе следовало бы. Нам ложе делить, а блохи да грязь нам в компанию не надобны. Там, откуда я родом, приговаривают, что ежели забавляться в грязи, то Бог может от ребенка отвернуться, приняв за зверя дикого.

– Так воды надо… – как-то растерянно произнесла она и скосилась на два тяжеленных деревянных ведра. Даже на вид слишком тяжелых для нее.

– Найдешь, кто ее натаскает? Этого хватит в оплату? – сказал он, достав маленькую бронзовую византийскую монетку – фолис, литье которой начали после долгого перерыва при Василевсе Феофиле.

Любава взяла монетку. Осмотрела ее со всех сторон. Кивнула и быстро удалилась за ворота. Четверти часа не прошло, как смутно знакомые парни заявились и занялись делом. Основательно. От души. Наполняя все, что Любава укажет. А потом еще и кланялись, благодаря за плату.

Несмотря на общую благоприятность момента, этот шаг оказался очередным проколом Ярослава. Дело в том, что медные и бронзовые монеты в те годы если и использовались, то исключительно локально, никак не участвуя в международной торговле. То есть, оплатив работу этим фолисом, наш герой как бы признался и расписался в том, что прибыл из Византии. Откуда же эта монета могла еще взяться? За тридесять земель ее вряд ли бы целенаправленно повезли. Ценность не та. А значит, что? Правильно. Осталась от повседневных расчетов.

Конечно, эта монета могла перепасть и в наследство после ограбления какого-то бедолаги. Но тут вступали в действие другие факторы. Например, его снаряжение. Ту сборную солянку, что он на себя надел, было очень легко собрать в Константинополе, куда стекались разные товары со всех сторон света. А внешность? По семейной легенде он вроде как происходил из терских казаков по отцу, чем объяснялись чернявость, кучерявость, прямой «греческий» нос и вытянутое суховатое лицо с карими глазами. Так что Ярослав заметно выделялся на фоне местных не только ростом и проработанностью мускулатуры, но и фактурой.

Народ здесь встречался разный. Но, в основном, принадлежал к двум антропологическим группам. Во-первых, коренастые, широколицые и черноволосые представители местного населения. Во-вторых, светловолосые, узколицые и относительно высокие славяне со скандинавами, уже век-полтора как ведущие экспансию в регион. И смешение этих популяций пока только-только начиналось. Имелись и другие, но мало. Кучерявых же не наблюдалось вовсе.

Таким образом, копилка проколов Ярослава полнилась и раздувалась час от часа. Как в целом, так и в деталях. К примеру, его снаряжение выглядело слишком богатым для настолько бедно украшенного. А одежда? Шелк да лен с шерстью. И какой выделки да покраски! Сами по себе – ценности великой, в то время как золотого да серебряного шитья нет. Непорядок. Да и как он сам себя прозвал поначалу? В понимании местных – принижая и кривляясь, дурачась. Словно шутку сказал. Да только с такими вещами не каждый рискнет шутить. Даже в такой глуши. А как Ярослав реагировал, когда ему предлагали «барахлишко»? По местным меркам – целое состояние отсыпали, он же смотрел безразлично, чуть ли не кривясь. Явно в нужде не жил и не привык к ней, оттого ценности в этом барахле и не видел. По оценке местных. Теперь еще и монетка добавилась. Сама по себе – она ничего не доказывала. Но все шло к одному, собираясь, словно снежный ком. Люди шушукались. Болтали. Обсуждали. Примечали детали. Дескать, названия явно иначе говорит. Да и к бабе отношение странное. Иной бы не постеснялся и Любаву в первую ночь пригрел. А этот нет – брезгует.

Почему брезгует? Так поначалу еще голову ломали. Спорили. Кто о чем болтал. А как Ярослав воды велел натаскать, дабы отмыть девицу перед потехой, так все и сошлось. Не привык-де к таким. Видать, избалован кралями такими, что перед ними и дочь вождя – замарашка…

Утро в этот раз оказалось намного приятнее. Теплое тело девицы под боком. Никакой копоти от очага, который с утра некому было протопить. Ибо та злодейка тихо сопела, прижавшись. Но все поменялось с ее пробуждения. Парень как чувствовал, что нужно держать свои гениталии при себе… Оказалось, что ей, как женщине военного вождя, полагается выглядеть достойно. То есть украшения надобны для статуса.

– Чего?! – ошалел Ярослав от такого расклада.

Молодая женщина без малейшего стеснения перечислила список статусных вещей. Тут и височные кольца, и простые – на пальцы, и браслеты…

– А меха норковые тебе не надо? – попытался пошутить он.

– Соболиные, – поправила она с совершенно серьезным выражением лица. – Но потом.