В Москве кошмар, один маньяк
Людей курочил просто так.
Кого поймает, за кадык,
И всё, абзац, а с ним кирдык!
 
 
Печальный в небо жертвы крик,
Неважно, девка иль старик,
Убьёт, помучив, вот дела,
Но, Уголовка замела.
 
 
Гуманность, в принципе, важна,
Тут все согласны, что нужна.
Мосгорсуда был приговор,
«Расстрел», и совесть не в укор.
 
 
И недовольных, вроде, нет,
Что пал маньяк во цвете лет.
Народ вещал наоборот,
Что малый дали укорот.
 
 
За столько жизней, смерть одна,
Желаньем полнилась страна.
Четвертовать, потом на кол,
Пускай сидит и бос и гол!
 
 
Но, есть у нас в стране народ,
Что видит всё наоборот.
Правозащитников кубло
Долгонько всю страну трясло.
 
 
Не жертвы, им то их не жаль,
А о расстрелянном печаль.
И за границей и у нас
Рыдали в профиль и в анфас.
 
 
С тех пор прошло немало лет,
И изменился белый свет.
Но, не исчез продажный клан,
Те, для которых ты – баран!
 
 
Зато любовь к врагам страны,
Что из шахна у Сатаны.
И имя есть им – легион,
Так и кишат со всех сторон!
 

 
Каблуки в асфальт уходят,
Что-то гарью понесло,
В небе птицы хороводят.
Вот уж истинно тепло.
 
 
Здесь в июль катилось лето,
Сорок первый, страшный год.
Отступают наши где-то,
И призыв вовсю идёт.
 
 
Ночью – светомаскировка,
И зенитки шерудят,
Кое-где горит Покровка,
Под огнём Охотный ряд.
 
 
Убывают эшелоны,
В тыл заводы и Нии,
А оттуда в бой колонны,
Прямо под Смоленск, в бои.
 
 
Зорге шлёт радиограммы,
Мол, Япония не враг.
Мёртвы бабушки и мамы,
Всех каратели в овраг.
 
 
Всё пока ещё в начале,
Перспектива не видна.
Утоли, Господь, печали!
Впереди лежит война!
 

 
Лев со слоном играли в чехарду.
Осёл был пьян, дудел в свою дуду.
Мол, этот спорт не нужен никому.
Царём был лев, ослина сел в тюрьму.
 
 
А лис имел с два короба ума.
Ну, на хрена ему была нужна тюрьма?
Тихонько, всему лесу по секрету,
Он написал и тисканул в газету.
 
 
Что два титана леса и полей
Своим примером, вяжущим как клей,
Спортивный ритм задали всем в лесу,
Спортивно показав свою красу.
 
 
Ну, а теперь, зверюги все «ан масс»,
Забросят водку, перейдут на квас.
Сам по себе присущ всем зверям спорт.
Хорош он для клыков, хвостов и морд!
 
 
И лис в почёте, он при всех делах,
Еды навалом, водит лис на трах.
Но, вот однажды вещь не по уму,
Слон наступил на голову ему.
 
 
Ну, не видал, когда толкал ядро,
Что сзади лиса в сектор занесло.
Метнул, шагнул, а тут несчастный лис.
Не воскресить беднягу, злись, не злись.
 
 
Осёл своё отбыл, да за стакан,
Как выпьет, так пускается в канкан.
Спортивный танец, вроде при делах.
Искусство танца развито в ослах.
 
 
Морали здесь и с лупой не сыскать,
Зачем мне камни из огня таскать?
Сочувствую ослу и славлю ос.
Которым Лёву цапнуть довелось!
 
 
А слон? Ваще, в натуре, не причём.
Не надо делать морду кирпичом.
Не всё он видит, просто зашибёт,
Его проблема эта не ****!
 

 
Покати шаром по дому,
Счёта в банке тоже нет.
Ситуация знакома,
Думал Паша Шеремет.
 
 
И куда теперь податься?
Украина – боль моя,
На Донбасс идти сражаться,
Ей победу там куя?
 
 
Или к бабушке в Ростове,
Долго старая зовёт.
Вон повесточка на мове,
Призывайся и вперёд.
 
 
А братишка в ополченьи,
Значит встретимся в бою.
Так и запил в огорченьи,
Бросил без харчей семью.
 
 
Но, проспался и собрался,
Всей семьёю – в Воркуту.
Никогда не побирался,
И плевать мне на АТУ.
 
 
Мол, шахтёр и сын шахтёра,
Руки есть и голова.
Верит в нового стартёра,
Быль о прошлом – трынь трава!
 

 
Раньше был на перекрёстках постовой,
Он махал руками, но ведь думал головой!
Выполнял он регулирующий свод.
По которому движение идёт.
 
 
А потом его меняет светофор,
Не даёт движенью выйти из опор,
Всё в порядке, экипажи мчат в строю,
Светофор мигает – я не зазбою!
 
 
Все дела компьютер перенял,
Если кто не прав, тому пенял.
Больше безопасности в пути,
Шанс растёт живым домой дойти!
 
 
Но, потом пришёл большой елдак,
Всем сказал, вы ездите не так,
Всю регулировку устранил,
Хоть бы кто его остепенил!
 
 
Роль руководителя легка,
Делай, что желает левая нога.
Правила все походу меняй,
Помни суть – меня не обгоняй!
 
 
И летят в кюветы обитатели дорог.
Многие задеты, ожидают похоронных дрог.
А елдак на это с присвистом кладёт.
Может нам иное что за ним грядёт!
 

 
И чего ты только
Мне ни обещал,
Столько и полстолько,
Часа не молчал.
Говорил уедем
В дальние края
К северным медведям,
Ты ж любовь моя.
Коньяком и кофе
Досыта поил.
На широкой софе,
Что со мной творил?
А теперь линяешь?
Было дело, что ж?
Ты меня меняешь
На вот этот нож!
Пьяная улыбка,
Мутные глаза.
Где-то плачет скрипка.
Неба бирюза!
 

 
Где-то, посредине леса,
Леший дрался без подмеса.
Скушал сочненьких грибков,
И лупил без дураков.
 
 
Семирукие злодеи,
С Заозёрья чародеи,
Нападали все гуртом,
И с дубинами притом!
 
 
А голов они имели
На своём огромном теле
Штук по восемь на плечах,
И кистени на помочах!
 
 
Заяц был при всём при этом.
Он великим был эстетом.
Написал в «Лесной газете»
О невиданном балете.
 
 
Мол его знакомец, Леший,
Победил всех в битве пешей.
Так как средствами искусства,
Танцем, выразил он чувства.
 
 
Передал накалы боя,
На прыжках этюды строя.
Чувства взрыв, души обличье,
И народное величье.
 
 
Из балета «Шурале»
Просто сделал крем-брюле!
Сразу видно, что танцору
Образ витязя был впору.
 
 
Леший вскоре захрипел,
Рухнул в мох и захрапел.
А проснулся знаменит.
Да и заяц прёт в зенит!
 

 
Тики так, идут часы,
Нет нейтральной полосы.
И сходил бы по цветы,
Да в «зелёнке» их посты.
 
 
И у нас в «зелёнке» пост,
Тут любой не будет прост.
А иначе, ты в плену,
И битьём избыл вину.
 
 
Ох, «укропы» могут бить,
Мне дружбана не забыть.
Переломы рук и ног,
Помнит укровский сапог!
 
 
Я, ребята, снайперю,
Смерть я лёгкую дарю.
Командиры, арт. обслуга.
Им сегодня будет туго!
 
 
И, конечно, снайпера,
Это наша спец. игра.
Я его, иль он меня
Порешаем в ходе дня.
 
 
Внешне, я лохмат как куст,
Горизонт пока что пуст.
Можно просто полежать,
Взглядом горизонт обжать.
 
 
Скоро зимний вечерок,
Возвращаться выйдет срок,
Сам я в поле целый день,
Вот такая дребедень!
 
 
Никого не жалко мне,
Я в родимой стороне,
И не люди в гости к нам,
Хрен с укропом пополам!
 

 
Что-то циники в разлёте,
А романтики в подъёме,
Просто наша Русь на взлёте,
Не в болоте, в окаёме!
 
 
Меньше «музыка» блатная,
Редок разговор на «фене»,
Уголовка не «цветная»,
Нет жиганов на арене.
 
 
«Пусси Райот», «Воровайки»,
Там же где шансон «Бутырка»,
Сдохли робы и фуфайки,
Перекрылась им протырка.
 
 
Фуа-гра с хамоном нету,
И картошка из Рязани,
Разнеслось на всю планету,
Про упрямство рашен Ваньи.
 
 
Липецк, Мурманск и Камчатка,
Обороты набирают,
Велика страны площадка,
Строят, моют, убирают.
 
 
Стадионы, эстакады,
Да спортклубы и мосты.
Запад вертится с досады,
Устремления просты.
 
 
Развалить бы к божьей маме,
Русь бы в Рашку изломить.
Яфет с Симом видят в Хаме
Лишь раба, что б их кормить!
 

 
Акутагава Рюноске,
Никогда не носил обноски.
Никогда не ел макароны,
Никогда не носил кальсоны!
 
 
Швейк никогда не ел суши,
На закусь кнедлики кушал.
Отродясь не видал японцев,
Как и диких тогда эстонцев.
 
 
Натараджа в Индии Шива,
Знал что сущность весьма плешива,
Пахтал Бог океан долговато,
Сущность же, как была, плешивата!
 
 
Лев Толстой бродил по аллеям,
К бабам лез, лип с словесным елеем.
И ни рыбы не ел, ни мяса,
Только зелень, опосля кваса!
 
 
Если кто-то читать возьмётся,
И на эту хрень поведётся,
Разъясняю, це бред, братишка.
Подписуюсь: Буканов Мишка!
 

 
Конница Будённого
Гром копыт.
С Востока разорённого
На Львов летит.
 
 
А на Висле встали
Тухачевского полки,
Всё ещё в начале,
Наши шансы высоки!
 
 
А потом на Висле чудо,
Русь в пролёт,
Россиянам худо,
Польшу слава ждёт.
 
 
Сотня тысяч воинов
Умерла в плену,
Это как пробоина,
В ту войну.
 
 
Кресы стали польскими
Воровски,
Шли путями скользкими
Шляхетники.
 
 
Истинно российские
Земли, да себе.
Никли византийские
Орлы на гербе!
 
 
Год пришёл, вернулось всё
На круга,
Только вновь войну несёт,
Из далека.
 
 
Правда не об этом
Нонче разговор.
С давним вам приветом
От тех, кто помёр!
 
 
Требуют расплаты,
Да за Катынь.
Погоди, ребяты,
Чуть-чуть остынь!
 
 
Сотня тысяч сгинувших,
Это как?
Ноги там откинувших,
Где реял польский флаг!
 

 
Полюбила бабка Ёжка
Книжки умные читать.
Сядет в ступу, в путь-дорожку,
И читает, благодать!
 
 
А особенно любила
Всяки-разны словари.
Мол, в ученье этом сила,
Нужно, что ни говори!
 
 
И однажды укупила
Русский толковой словарь.
Но, ебительская сила,
Он толстенный, не букварь!
 
 
И она читает только,
То что крупным шрифтом там.
А её сожитель, Колька,
Тоже взглядом по шрифтам.
 
 
Колька – гном, ему до фени
Эти русские дела.
Только не остаться в тени,
Так старуха завела.
 
 
В голос воет, мол, скотина,
Неученье – точно тьма.
Ты же умненький детина,
И в башке полно ума!
 
 
Я, как герцогиня Альба,
Всё в наследство и тебе.
Только в целом было б жаль ба
Удавить тебя в избе!
 
 
Гном от этого от дела
Полетел в глухой запой,
В зад послал старуху смело
И отправился в забой.
 
 
А Яга, читая книгу,
Протаранила раз ЛЭП.
И исчезла враз, без крику,
Случай был зело нелеп.
 
 
Прочитал я строчки выше,
Жалко стало персонаж.
Голос мой всё тише, тише.
Я беды тащу тоннаж!