© Марина Алиева, 2015

Редактор Наталья Урсалова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На самом краю горного хребта, над высоким обрывом, приютилось маленькое селение под названием Гнездовище.

Раньше в этом месте был длинный ровный спуск в зеленую, плодородную Долину. Но потом что-то произошло, и на месте пологого склона, формой напоминавшего рыбий хвост, появился обрыв. Словно кто-то, в сердцах, резанул огромным ножом и отсек Рыбий хвост, оставив лишь гладкий высокий срез, да груду камней, клином врезавшуюся в зелень Долины.

Под этими камнями погибла целая плантация деревьев Кару, дающих сочные плоды со странным вкусом, и листья, на кончиках которых вызревали семена травы Лорух. Когда лист опадал, он сворачивался так, чтобы мешочек с семенами попадал внутрь. Перегнивая, лист «кормил» собой семена, и из них прорастала ровная и мягкая, как ковровый ворс, трава. Земля под этой травой всегда была теплой. Лорух хранила жар листа, давшего ей жизнь, до самого своего увядания и, словно в благодарность, согревала этим теплом молодые растущие деревца.

Когда-то этой травой был покрыт весь Рыбий хвост, но после обвала только над самым обрывом сохранилась зеленая площадка. Небольшая по сравнению с окружающими ее гигантскими вершинами, но вполне достаточная для того, чтобы на ней разместилось целое поселение.

Жили в нем орели – люди с крыльями птиц.

У кого-то они были больше, у кого-то меньше, но не замечалось, чтобы орели из поселения ими пользовались, потому что даже самые большие крылья все равно оказывались недостаточно велики, чтобы поднять в воздух крупное тело. Однако, подобная бессмыслица никого не удивляла и не угнетала. Эти орели ухаживали за своим оазисом, выращивая новые деревья и питаясь их плодами, да еще несколькими съедобными кореньями, семена которых неизвестно как попали на Рыбий хвост. Свои гнездовины они строили из камня, украшали их арками и резьбой, весьма искусной и неожиданной в таком месте, и строго соблюдали порядок расположения всех помещений.

Именно так была построена первая гнездовина, которую сложил тот, кто основал все Гнездовище. Среди поселян ходит легенда, будто был он Летающим и пришел со Сверкающей Вершины, где другие, тоже летающие орели, живут так немыслимо высоко, что никогда не видели ни Долины, ни Рыбьего хвоста. Однако, что с ним приключилось, и почему он ушел оттуда, давным-давно оплелось паутиной тайны, которая, если быть честным, мало кого волновала в крошечном горном поселении.

Пролог

Говорят, что скалистый хребет, от основания которого произрастал Рыбий хвост, состоит из вечно кипящих вулканов. Они так плотно наросли тут и там целыми семьями, что получилась целая колония. Попади сюда кто угодно, он бы решил, что вулканы вот-вот извергнутся, и спасения никому не будет. Но, живущие в этих краях орели умеют их «успокаивать». Как только какой-нибудь вулкан собирался взорваться, они окружали его и, взмахами крыльев, как бы остужали.

Кто их этому научил, и как они вообще попали на вулканы – неизвестно. Но старые летописцы утверждают, что вся история происхождения орелей зашифрована в рисунках, выбитых на стенах тайного тоннеля. Этот тоннель примыкает к Галерее Памяти, и далеко не каждый может туда войти. Только Верховные Правители, которые владеют тайной расшифровки и передают её своим наследникам. Именно они, эти Верховные Правители, раз и навсегда определили порядок жизни орелей, никогда не меняемый и весьма разумный. Построив на вулканических склонах шесть прекрасных городов, летающий народ провел не одно столетие в мире и покое, не желая никаких изменений.

Главной заботой крылатого племени было удерживать вулканы в спокойном состоянии.

Следили за ними специальные разведчики – рофины. Они исправно облетали огромные территории своих шести городов, высматривая «недовольных». И, надо сказать, работы им хватало. Вулканы, то один, то другой, постоянно кипели. Зато, благодаря их жару, у орелей всегда было тепло. Единственная, покрытая льдом вершина, называлась Сверкающей.

Орелинские горы и так были выше всего, что только можно вообразить, но Сверкающая Вершина гордо возвышалась над ними, невозмутимая и прекрасная. Она словно понимала, что жизнь орелей, во всех смыслах, держится на ней, потому что там, где ледник заканчивался, существовала расщелина, из которой бил незамерзающий ручей.

Странная вода была в этом ручье. Густая и вязкая, серебристого цвета, она стекает в огромную Чашу из камня, где никогда не застывает. И этой благодатной жидкостью орели питаются всю свою жизнь.

Но есть в краях Чаши шесть углублений, через которые вода стекает дальше, все больше густея и уплотняясь. Там ее собирают орели-ткачи – наммы. Вязкую, словно клей Воду, они скатывают в длинные нити и, растягивают их между специально обтесанными для этой цели столбами. А затем, дав им подсохнуть, плетут одежду, которую носят все орели. От тепла тел нити не засыхают окончательно, поэтому одежда орелей не похожа на панцирь. Напротив, чем тоньше нити, тем нежнее и воздушнее получается наряд, словно вторая кожа, облегающий тела орелей, что было очень удобно во время полетов. Самые искусные наммы, умело сочетая более толстые нити с тонкими, научились создавать красивые ткани с узорами и рисунками.

Но не только пищей и сырьем для одежды служила Серебряная Вода. Орели – коммы собирали ее в состоянии полного затвердения и делали чудесные украшения. Конечно, требовалось немало времени на то, чтобы обработать невероятно прочные серебристые слитки. Но тем ценнее и почетнее было ремесло коммов. Даже самое ажурное украшение никогда уже не ломалось и не билось, передаваясь из поколения в поколение.

Раз в год, когда солнце занимало определенное положение по отношению к Сверкающей Вершине, Вода становилась золотой. В этот день орели всех Шести Городов слетались к Чаше и ждали. Когда серебряные ручейки в стоках меняли свой цвет, специально выбранные от каждого города орели-корраты, собирали Золотую Воду в особые сосуды. И тот город, который мог похвастать наибольшим количеством таких заполненных сосудов, становился Главнейшим на целый год, и в него переселялся Великий Иглон – Верховный правитель всех орелей.

Кроме наммов, коммов, корратов и рофинов были у орелей архитекторы – леппы. Они очень хорошо знали, на какую толщину можно пробивать тот или иной вулкан, чтобы построить гнездовину, где в спальнях и детских было бы теплее, чем в остальных комнатах, но, все-таки, не слишком жарко. Они с большим искусством выдалбливали арочные перекрытия, балконы и целые галереи. Всю домашнюю утварь – столы, стулья, скамьи и уютные колыбельки для новорожденных и ещё не вылупившихся детей, делали ремесленники – коглы. Отделку для своих изделий они заказывали коммам, поэтому, гнездовины орелей были очень красивы и наполнены мягким, серебристым мерцанием, которое излучали эти украшения.

Были среди орелей и разносчики Воды – церты. Они носили ее от подножия Сверкающей Вершины в свои города, чтобы наполнить Малую Городскую Чашу. Делалась она из камня, который Великий Иглон, принимая власть, давал каждому из шести городских правителей. И это были не какие-то случайные камни. Дело в том, что Верховный правитель обладал Знанием, которое позволяло только ему находить у подножия Чаши нужное место, и таким образом заговаривать отколотые камни, чтобы они росли.

Потомство Великого Иглона неизменно составляли семь сыновей. До вылупления, и первое время после, за ними ухаживала мать. Кормила, учила ходить, говорить и укреплять крылышки. Одним словом, делала все то, что обычно делают матери. Затем, дети поступали в обучение к опытным ремесленникам и учителям – лестам, которые ставили наследников «на крыло». И только когда обучение заканчивалось, юноши были готовы к принятию власти.

В этот день все орели собирались в Главнейшем городе, где, после празднеств и всевозможных состязаний, Великий Иглон представлял им того, которого выбрал на смену себе. Остальные шестеро становились учениками Иглонов Шести Городов: Северного, Южного, Западного, Восточного, Верхнего и Нижнего. Со своим наследником Верховный Правитель удалялся в Галерею Памяти, где они оставались столько времени, сколько было нужно юному Иглону, чтобы овладеть Знанием. За это же время его братья обучались искусству править городами.

Из Галереи Памяти возвращался только молодой Великий Иглон, а прежнего никто и никогда больше не видел.

В день появления нового Правителя, в каждом из шести городов надвое раскалывалась Малая Чаша, и все орели устремлялись к подножию ледника на Сверкающей Вершине, где у источника с Серебряной Водой их ждал молодой Иглон. У его ног лежали шесть камней, которые он раздавал своим братьям. Это была торжественная церемония, после которой наследники разлетались по своим городам и устанавливали камни на место прежней, расколотой Чаши. А потом камни начинали расти. Несколько дней орели ничего не ели, ожидая прекращения роста. Затем, коглы осторожно выдалбливали камень так, чтобы получилась новая Чаша, а из выдолбленного куска делали сосуды, с которыми церты немедленно устремлялись за Серебристой Водой. Тот момент, когда город «наполнялся» едой, считался началом правления нового Иглона.

В это же время, Верховный правитель, в сопровождении шести орелей – саммов, как правило, сыновей бывших Иглонов, облетал дальние горные хребты, чтобы представиться живущим там.

Соседей у орелей было немного. Предпочитая уединение, ни те, ни другие к тесным контактам не стремились. Немногочисленные окрестные жители не опасались орелей, которые, как казалось, не могли жить нигде, кроме своих вулканов. И эти же вулканы избавляли орелей от необходимости бояться вторжения соседей.

Посетив пещеры гардов, – ползающих людей, покрытых чешуей, и стойбища нохров, – длинноволосых полулюдей, полукозлов, Великий Иглон посещал амиссий, – заклинательниц погоды и прорицательниц, с которыми беседовал обязательно с глазу на глаз. А затем, вместе с саммами возвращался в Главнейший город, где приступал к своим обязанностям.

Через семь лет после вступления на престол Великому Иглону предписывалось взять в жены орелину из того города, в котором он в это время находился, и завести потомство. Таким образом, круг жизни повторялся, делая следующий виток.

Все эти события, сопутствующие им празднества, а также все, что случалось с орелями из поколения в поколение, подробно записывалось в Летопись. В каждом городе имелся небольшой отряд норсов – собирателей событий, которые посменно следили за жизнью своих городов, запоминая все значимое и доставляя ройнам – летописцам, владеющим тайнами письма и чтения.

Хранилась Летопись в Галерее Памяти и представляла собой огромные панели из затвердевшей Серебряной Воды. Процесс изготовления такой панели был чрезвычайно сложен и требовал от ройнов бездны внимания и терпения.

Для начала, наммам заказывалось полотно определенного размера из самых толстых нитей. Затем, ройны несли это полотно к Дальнему Вулкану, слишком тонкостенному и жаркому, чтобы строить на нем что-либо, и раскладывали на заранее отполированной поверхности. От жары нити размякали и сливались друг с другом. Ройны же гладкими камнями заглаживали их, добиваясь ровной поверхности. И тут, главное было не перегреть полотно, чтобы оно не стало жидким, и не сделать его слишком тонким. После этого готовый лист переносился на особый камень, где и писался текст. Это было самым сложным. На горячем листе значки и рисунки получались нечеткие, размытые, а на затвердевшем их приходилось выбивать. Поэтому ройны-писцы, дождавшись, когда лист достигнет необходимой плотности, быстро-быстро наносили текст и рисунки, а, затем, (если, конечно, он не был исписан полностью), вновь несли на вулкан для подогрева.

В Летописи велось подробнейшее описание всего, что происходило за долгие-долгие годы. Начиналась она со времен Хорика, который был первым Великим Иглоном, повелевшим описывать для потомков все свои деяния, равно как и деяния своих братьев. Тогда же были подробно изложены все этапы передачи власти и многие другие уложения жизни орелей. Так, например, возбранялось летать ниже Маленького вулкана во все времена, кроме полу периода между днями Золочения Воды. И тут же, на этой же панели, следовал печальный перечень попыток обойти этот запрет. Никто из ослушников не вернулся. Зато, попадались записи о том, что кое-кому удавалось слетать вниз в дни полу периода. Остались короткие рассказы об увиденном тех, кто спускался ниже дозволенного уровня. Но, судя по сжатости повествования, орелей не слишком интересовала жизнь в Низовье. Гораздо больше места в Летописи занимали предсказания амиссий и их влияние на некоторые решения Иглонов. Из текста видно, что иногда прорицательниц даже приглашали во дворцы, но случалось это крайне редко. А при Дормате Несчастном и вовсе прекратилось.

Тогда же, был впервые нарушен и порядок передачи власти.

Запись об этом событии в Летописи выделена особым рисунком. И сам Гольтфор, бывший в те времена старейшиной ройнов, собственноручно наносил текст. «И в день Выбора Великий Иглон Санихтар взял из семи сыновей сына Дормата в наследники, определив же Северному городу сына Генульфа, Южному городу – сына Хеоморна, Восточному городу – сына Фондихта, Западному городу – сына Хитрольда, Верхнему городу – сына Флендега и Нижнему городу – сына Творольда». Далее в Летописи следовала история о том, что в один из дней Золочения Воды Великий Иглон Дормат увидел и полюбил юную орелину Анхорину. Сила его чувства была так неудержима, что, не дожидаясь седьмого года правления, он решил жениться и отправился за советом к амиссиям. Те предрекли ему страшные несчастья, советуя подождать до положенного срока. И сделали это в присутствии саммов и Гольтфора, сопровождавших правителя. Дормат страшно рассердился. Он отверг настоятельные просьбы Летописца собрать Большой Совет и ограничился лишь сбором братьев. Они тоже советовали подождать, но Дормат был упрям, и единственное чего от него смогли добиться, это отложить решение на год. И, если Анхорина, в следующий день Золочения окажется жительницей Главнейшего города, то Великий Иглон сможет жениться, хоть и раньше срока, но, по крайней мере, по обычаю предков.

Однако, Судьба не была благосклонна к влюбленному. Анхорина жила в Восточном городе, а Главнейшим стал Южный. Все орели знали о решении совета Иглонов и затаившись ждали, что будет дальше. Дормат, мрачнее тучи стоял у подножия Чаши, ни на кого не глядя. Наконец, он расправил крылья, сделал знак саммам следовать за ним и, не взглянув на жителей Восточного города, полетел на Юг. Все вздохнули, было, с облегчением, но тут правитель резко развернулся, смешав ряды сопровождения, в несколько взмахов подлетел к Анхорине и, подхватив ее, снова устремился к Югу.

Многие тогда были недовольны. Старые орели считали, что ничего хорошего не выйдет, если нарушать порядок, соблюдавшийся веками. Но первейший закон предписывает орелям не подвергать сомнению решения Великого Иглона, поэтому брак между Дорматом и Анхориной сочли заключенным.

В положенный срок молодая Иглесса родила семь яиц. Счастливый отец сам обустроил место в Южном дворце, где Анхорина будет о них заботиться, и созвал братьев на традиционный пир Семьи. Но случилось страшное. В тот момент, когда Дормат уже повел жену в ее новые покои, Анхорина, и без того хрупкая и бледная, вдруг стала белее собственных одежд и, как подкошенная упала к ногам мужа.

Счастливый пир обернулся великой скорбью.

Умерших Правителей и их жен орели хоронили в Седом вулкане, прямо у подножия Сверкающей Вершины. «И, когда исчезли концы канатов, на которых несчастную Анхорину опустили в ее могилу, – пишет дальше Гольтфор, – все присутствующие, в знак печали, накинули на крылья траурные сети, а Великий Иглон покрыл ею и голову».

Траурную церемонию проводили в Восточном городе, на родине Анхорины. Сюда же Великий Иглон, с присущим ему упрямством, распорядился принести и семь яиц с будущими наследниками. Правитель Южного города Хеоморн ничего не смог с этим поделать. Хотя решительность, с которой он пытался помешать Дормату, мало в чем уступала непреклонности его брата. Поэтому, вернувшись после похорон в Восточный дворец, Хеоморн в большом волнении ходил из угла в угол. Великий Иглон остался у могилы, но твердо дал понять, что ночевать он в этом городе не останется. Из-за этого, уже не один час, на внешней террасе терпеливо дожидались саммы со специальными креплениями для переноски яиц, изредка поглядывая через окна в зал для Церемоний, где не осталось никого, кроме тихо переговаривающихся Иглонов. День клонился к закату, а Правителям Городов, до отлета Дормата, ещё предстояло обсудить очень важный, не терпящий отсрочки, вопрос. Но время шло, Великий Иглон не появлялся, а Иглоны и Гольтфор, которого специально пригласили, все чаще, косились на краснеющее закатное небо.