Жил-был мужик, все откладывал жизнь на потом. А зачем, если в 36 лет ровно в день своего рождения склеишь ласты? Пофиг, что Лермонтов умер в 27, до тридцати скончались Лотреамон, Новалис, Фурнье и вообще целый клуб двадцати семи есть, ведь до тридцати шести ничего сделать невозможно, поэтому можно небо коптить и тратить жизнь зазря. Основания ожидать, что ровно в этот роковой день его настигнет смерть, у мужика есть - именно так помирали все мужчины в семье по отцовской линии с мохнатого века, тогда как женщины наоборот жили долго. И вот в день тридцатишестилетия, основательно подготовившись: с работы уволился, аренду квартиры отменил, все подписки тоже, завещание написал, электричество отключил, парадный костюм надел, лег на диван и приготовился помирать. А тут хоба - проклятие не сработало. И что делать дальше? Жить! Просрав всю молодость на фигню, увы.
Тут присутствует французский колорит в виде аппетитных блинчиков и трудолюбивых мигрантов, оригинальной девушки в духе Амели, которая делает умопомрачительные шляпы и верит, что люди хотят кому-то помогать, ибо это лечит от депрессии, поэтому время от времени садится на скамейку в людном месте и рыдает в три ручья. Но в целом книга мне показалась ни о чем. Да, знать дату смерти заранее - идея вообще не очень, но исполнение, например, в «Бессмертниках» мне понравилось больше. Вообще что-то современная французская литература, видимо, не мое.